Православная Церковь находилась в двусмысленном положении: с одной стороны, она продолжала готовиться к созыву Собора, а с другой – понимала, что ее перспективы не ясны и даже сомнительны. В таком положении, с грузом старых нерешенных проблем, Церковь встретила 1917 год. Собор, голоса которого в России не слышали более 200 лет, так и не был созван, Патриарха не избрали, животрепещущие вопросы реформы прихода, духовной школы, организации митрополичьих округов, а также многие другие, оказались отложенными императорским повелением «до лучших времен» .
Придя к власти, Временное Правительство в своем стремлении в максимально короткие сроки построить либерально-демократическое общество, аннулировало все дискриминационные религиозные положения, содержавшиеся в Российском законодательстве. Свержение самодержавия в России повлекло за собой смену всех административных лиц, связанных с прежним режимом. Изменения коснулись и церковной сферы. 14 апреля 1917 года Временное правительство в лице обер-прокурора В.Н. Львова объявило о прекращении зимней сессии Синода и освобождении всех его членов от дальнейшего участия в решении вопросов подлежащих компетенции Синода. Одновременно было издано распоряжение о созыве на летнюю сессию нового состава, в который, кроме архиепископа Финляндского Сергия, не вошел ни один из архиереев дореволюционного Синода. Такие действия правительства вызвали возмущения Преосвященных владык, которые считали, что новый состав образован неканоническим способом. Архиепископа Сергия осуждали за его молчаливое согласие с очевидной несправедливостью. Владыку упрекали в отсутствии солидарности, ссылаясь на то, что он раньше заверял своих собратьев в том, что не будет сотрудничать с новым составом Синода . Неизвестно, чем руководствовался он на тот момент, но большинство историков сходятся на том мнении, согласно которому, архиепископ Сергий считал, что в начавшийся период потрясений для Православной Церкви следует послужить ей всем своим опытом, знаниями и энергией .
20 марта 1917 года Временное Правительство отменило вероисповедные и национальные ограничения, подчеркнув, что «в свободной стране все граждане равны перед законом, и что совесть народа не может мириться с ограничением прав отдельных граждан в зависимости от их веры и происхождения» . Таким образом, правовой статус конфессий в демократической России определяла светская власть, которая заботилась о сохранении свободы вероисповедания. Естественно, такие действия новой власти не могли не вызвать опасения со стороны священноначалия Русской Православной Церкви. Единственной возможностью «обезопасить» Церковь от каких-либо неожиданностей и по-разному понимаемых «религиозных свобод», был созыв Собора.
29 апреля при Святейшем Синоде был образован Предсоборный Совет под председательством архиепископа Финляндского Сергия (Страгородского). Выступая 12 июня 1917 года на открытии Предсоборного Совета, архиепископ Сергий отметил: «Ныне ввиду изменившихся условий жизни, настала необходимость полностью переработать правила, выработанные при старой власти. Кроме того появились новые вопросы, не рассмотренные Предсоборным Присутствием: об отношении Церкви к государству, о монастырях, о церковных финансах» .
13 июля, он принял проект основных положений по вопросу о положении Православной церкви в государстве. После рассмотрения на Поместном соборе его предполага лось вынести в Учредительное собрание. Согласно этому проекту, Православной церкви предполагалось занять первое среди религиозных организаций страны публично-правовое положение. Она должна была стать полностью независима от государственной власти: «в делах своего устройства, законодательства, управления, суда, учения веры и нравственности, богослужения, внутренней церковной дисциплины и внешних сношений с другими церквами». Действия каких- либо церковных органов подлежали надзору государства исключительно в отношении их соответствия законам стра ны. Согласно церковному проекту, особо чтимые православ ные праздники должны были возведены государством в неприсутственные дни, глава страны и министр исповеданий должны были принадлежать к православному вероисповеда нию. Помимо прочего, РПЦ предполагалось ежегодно получать из государственной казны дотации в пределах своих потребностей «под условием отчетности в полученных сум мах на общем основании» .
Приблизительно в то же время, в начале июля, Временное правительство подготовило законопроект о взаимоотношениях Российского государства и различных церквей. По характеру своих положений он практически повторял законопроект, выработанный Предсоборным советом. В нем предполагалось сотрудничество церкви и государства. Правительственный законопроект также должен быть рассмотрен Учредительным собранием, на котором предполагалось юридически оформить модель взаимоотношений государства и церкви, устраивающую ту и другую сторону. Законопроект Временного правительства гласил: «1) Каждая признанная государством церковь пользуется полной свободой и самостоятельностью во всех своих делах, управляясь по собственным своим нормам, без всякого прямого или косвенного воздействия или вмешательства государства. 2) Органы церкви находятся под надзором государственной власти лишь постольку, поскольку они осуществляют акты, соприкасающиеся с областью гражданских или государственных правоотношений, каковы: метрикация, бракосочетание, развод и т. п. 3) По делам этого рода надзор государственной власти ограничивается исключительно закономерностью действий органов церкви. 4) Органом такого надзора является Министерство исповеданий. Окончательное разрешение дел о незакономерности действий церковных органов принадлежит Правительствующему сенату как высшему органу административной юстиции. 5) Государство участвует ассигнованием средств на содержание церквей, их органов и установлений. Средства эти передаются прямо церкви. Отчет по израсходованию этих средств сообщается соответствующему государственному установлению» .
За четыре дня до открытия Поместного собора, 11 августа, было опубликовано постановление Временного правительства о его правах. Выработанный Собором законопроект «О новом порядке свободного самоуправления Русской Церкви» надлежало представить «на уважение» государственной власти. Т.е. теоретически Временное правительство могло отказать в санкции соборному постановлению о форме внутрицерковного управления. В этом смысле Поместный собор был юридически несвободен.
Предсоборным советом был выработан проект «Устава Поместного собора». 10 – 11 августа он был одобрен Св. синодом и принят в качестве «руководственного правила» - впредь до окончательного решения на соборе вопроса о его «Уставе». В этом документе, в частности, говорилось, что Поместный собор обладает всей полнотой церковной власти для устроения церковной жизни «на основе Слова Божия, догматов, канонов и предания Церкви», что он устанавливает образ высшего управления РПЦ. Открытие Поместного собора должно было совершаться первенствующим членом Св. синода, а в его отсутствие – первоприсутствующим его членом. Какое-либо участие императора (равно как и каких-либо лиц из царского дома) в деятельности собора не предполагалось. Однако в исторической практике церковные соборы проходили с непосредственным участием православных василевсов. Причем участие императоров было настолько значимо, что, например, Вселенские соборы, по мнению некоторых богословов - «немыслимы без царского предводительства».
Открывшийся в Москве 15 августа 1917 г. Поместный собор Православной российской церкви (высший орган управления РПЦ, обладающий полнотой церковной власти) привлек к себе внимание общественности. В его работе приняла участие «вся Полнота Российской Церкви – епископы, клирики и миряне». На собор было избрано и назначено по должности 564 церковных деятеля: 80 архиереев, 129 лиц пресвитерского сана, 10 дьяконов из белого (женатого) духовенства, 26 псаломщиков, 20 монашествующих (архимандритов, игуменов и иеромонахов) и 299 мирян. Он воспринимался как Церковное Учредительное собрание. Для координации деятельности собора, решения «общих вопросов внутреннего распорядка и объединения всей деятельности» был учрежден Соборный совет в составе председателя Поместного собора (он же – руководитель Совета), шести заместителей, секретаря собора и его помощников, а также трех членов по избранию собора: одного епископа, одного клирика и одного мирянина.
В структуре Поместного собора имелся и такой орган, как Совещание епископов, который составляли все архиереи – члены собора. Лица не епископского сана на заседания этого органа не допускались. Каждое постановление собора подлежало рассмотрению на Совещании епископов, где оно проверялось на «соответствие Слову Божию, догматам, канонам и преданию Церкви». Фактически, Совещание епископов могло наложить veto на любое постановление Поместного собора.
18 августа председателем собора был избран митрополит Московский Тихон (Белавин), его заместителями (товарищами) из архиереев – архиепископы Новгородский Арсений (Стадницкий) и Харьковский Антоний (Храповицкий), из священников – протопресвитеры Н. А. Любимов и Г. И. Шавельский, из мирян – князь Е. Н. Трубецкой. Митрополит Киевский Владимир (Богоявленский) стал его почетным председателем. 30 августа на Поместном соборе были сформированы 19 отделов, ведению которых подлежало предварительное рассмотрение и подготовка широкого круга соборных законопроектов. В каждый отдел входили епископы, клирики и миряне.
Центральным вопросом, по поводу которого летом 1917 г. на Предсоборном совете не было выработано определенного решения, являлся вопрос о форме управления РПЦ. Для его разрешения были сформированы отделы «О высшем церковном управлении» (6-й) и «О правовом положении Русской Церкви в государстве» (13-й). Последним руководил Новгородский Арсений (Стадницкий).
Итак, главным продуктом этого эпохального Собора были так называемые «Определения», которые были изданы в четырех выпусках в 1918 году. Это «Определения по общим положениям о высшем управлении Православной Российской Церкви» (4.11.1917), «Определения о преподавании Закона Божья в школе» (28.09.1917), «Определения о церковном проповедничестве» (1.12.1917), «Определение о правовом положении Православной Российской Церкви» (2.12.1917), «Определение о Святейшем Синоде и Высшем Церковном Совете» (7.12.1917), «Определение оправах и обязанностях Святейшего Патриарха Московского и всея России» (8.12.1917), «Определение о круге дел подлежащих ведению органов высшего церковного управления» (8.12.1917), «Определение об Епархиальном Управлении» (22.02/7.03.1918), «Определение об образовании обще-церковной казны и обеспечении содержанием преподавателей и служащих Духовных Заведений по 1/14 сентября 1918 года» (19/28. 03.1918) и другие.
По мнению профессора протоиерея В. Цыпина: «Эти определения составили настоящий кодекс Русской Православной Церкви, заменивший «Духовный регламент», «Устав Духовной Консистории» и целый ряд более частных актов Синодальной эпохи. В решении вопросов всей церковной жизни на основе строгой верности православному вероучению, на основе канонической правды Поместный Собор обнаружил незамутненность соборного разума Церкви. Канонические определения Собора послужили для Русской Православной Церкви на ее многотрудном пути твердой опорой и безошибочным духовным ориентиром в решении крайне сложных проблем, которые в изобилии ставила перед ней в последствии жизнь» . Однако, не смотря на глобальные преобразования в области церковного управления, многие из этих «Определений» осуществить не удалось из-за неблагоприятных условий. С приходом к власти большевиков и образованием СССР Русская Церковь столкнулась с рядом трудностей. Времена относительного спокойствия сменились бурей поэтапных гонений на Православную Церковь и широкой атеистической пропагандой. Представителям церковного управления пришлось искать «общий язык» с новым правительством, но это было довольно сложно, так как безбожные власти смотрели на Церковь как на враждебный для нового социально-государственного строя пережиток капитализма и оплот российской монархии. «На Церковь так же смотрели, как на источник беспрепятственного наполнения государственной казны, – пишет русский церковный историк М. В. Шкаровский. – В 1919 году начались внешнеторговые операции со спекуляцией ценностями в том числе церковными…» .
13 (26) ноября Собор приступил к обсуждению доклада о правовом положении Церкви в государстве. По поручению Собора профессор С. Н. Булгаков составил Декларацию об отношениях Церкви и государства, которая предваряла «Определение о правовом положении Церкви в государстве». В ней требование о полном отделении Церкви от государства сравнивается с пожеланием, «чтобы солнце не светило, а огонь не согревал. "Церковь по внутреннему закону своего бытия не может отказаться от призвания просветлять, преображать всю жизнь человечества, пронизывать ее своими лучами. В частности, и государственность она ищет исполнять своим духом, претворять ее по своему образу" . "И ныне,- говорится далее в декларации,- когда волею Провидения рушилось в России царское самодержавие, а на замену его идут новые государственные формы, православная Церковь не имеет суждения об этих формах со стороны их политической целесообразности, но она неизменно стоит на таком понимании власти, по которому всякая власть должна быть христианским служением... Как и встарь, православная Церковь считает себя призванной к господству в сердцах русского народа и желает, чтобы это выразилось и при государственном его самоопределении" . Меры внешнего принуждения, насилующие религиозную совесть иноверцев, признаются в декларации несовместимыми с достоинством Церкви. Однако государство, если оно не захочет отрывать себя от духовных и исторических корней, само должно охранять первенствующее положение Православной Церкви в России. В соответствии с декларацией Собор принимает положения, в силу которых "Церковь должна быть в союзе с государством, но под условием своего свободного внутреннего самоопределения". Архиепископ Евлогий и член Собора А. В. Васильев предлагали слово "первенствующее" заменить более сильным словом "господствующее", но Собор сохранил формулировку, предложенную отделом .
Особое внимание было уделено вопросу о предполагавшемся в проекте "обязательном православии главы Российского государства и министра исповеданий". Собор принял предложение А. В. Васильева об обязательности исповедания православия не только для министра исповеданий, но и для министра просвещения и для заместителей обоих министров. Член Собора П. А. Россиев предлагал уточнить формулировку, введя определение "православные по рождению". Но мнение это, вполне понятное по обстоятельствам предреволюционной поры, когда православие принималось порой не в результате религиозного обращения, все-таки не вошло в положение по догматическим соображениям. Согласно православному вероучению, крещение взрослого столь же полно и совершенно, как и крещение младенца. Острый спор возник вокруг вопроса о предполагавшемся в проекте «Определения» обязательном Православии Главы государства и министра исповеданий. Член Собора профессор Н. Д. Кузнецов сделал резонное замечание: «В России провозглашена полная свобода совести и объявлено, что положение каждого гражданина в государстве... не зависит от принадлежности к тому или иному вероисповеданию и даже к религии вообще... Рассчитывать в этом деле на успех невозможно». Но предостережение это не было учтено.
Свое окончательное видение государственно-церковных отношений Собор сформулировал в своем определении «О правовом положении Православной Российской Церкви», принятом 2 декабря 1917 г. Оно было составлено буквально в повелительной к новой (советской) власти форме и начиналось такими словами: «Священный Собор Православной Российской Церкви признает, что для обеспечения свободы и независимости Православной Церкви в России, при изменившемся государственном строе, должны быть приняты Государством следующие основные положения...».
В окончательном виде определение Собора гласило: 1. Православная Российская Церковь, составляя часть единой Вселенской Христовой Церкви, занимает в Российском государстве первенствующее среди других исповеданий публично-правовое положение, подобающее ей как величайшей святыне огромного большинства населения и как великой исторической силе, созидавшей Российское государство... 2. Православная Церковь в России в учении веры и нравственности, богослужении, внутренней церковной дисциплине и сношениях с другими автокефальными Церквами независима от государственной власти. 3. Постановления и узаконения, издаваемые для себя православной Церковью... равно и акты церковного управления и суда, признаются государством имеющими юридическую силу и значение, поскольку ими не нарушаются государственные законы. 4. Государственные законы, касающиеся православной Церкви, издаются не иначе, как по соглашению с церковной властью... 6. Действия органов православной Церкви подлежат наблюдению государственной власти лишь со стороны соответствия их государственным законам, в судебно-административном и судебном порядке. 7. Глава Российского государства, министр исповеданий и министр народного просвещения и товарищи их должны быть православными. 8. Во всех случаях государственной жизни, в которых государство обращается к религии, преимуществом пользуется Православная Церковь. Последний пункт определения касался имущественных отношений. Все, что принадлежало "установлениям православной Церкви, не подлежит конфискации и отобранию, а самые установления не могут быть упразднены без согласия церковной власти" . Отдельные статьи «Определения» носили анахронический характер, не соответствуя конституционным основам нового государства, новым государственно-правовым условиям, и не могли претвориться в жизнь. Однако в этом «Определении» содержится бесспорное положение о том, что в делах веры, своей внутренней жизни Церковь независима от государственной власти и руководствуется своим догматическим учением и канонами.
РПЦ предполагалось дать публично-правовой статус «первенствующей» в стране конфессии, обеспечить право на самоопределение и самоуправление, предоставить возможность законотворческой государственной деятельности (в тех случаях, когда постановления правительства затрагивали церковные интересы). Имущество РПЦ признавалось не подлежащим конфискации и обложению налогами, со стороны государства ожидалось получение ежегодных ассигнований в пределах церковных потребностей. Священнослужителей и штатных церковнослужителей предполагалось освободить от различных повинностей (в первую очередь от воинской), православный календарь возвести в ранг государственного, признать церковные праздники неприсутственными (выходными) днями, оставить за церковью право ведения метрических книг, обязательный характер преподавания Закона Божия для православных учащихся во всех образовательных учреждениях и проч. В целом концепция церковно-государственных отношений, выработанная Поместным собором, не учитывала наличие в государстве монарха - «внешнего епископа», «ктитора» церкви.
При этом один из пунктов соборного определения являлся буквально вызовом новой власти. Он гласил: «Глава Российского Государства, Министр Исповеданий и Министр Народного Просвещения и их товарищи (заместители) должны быть православными» . При том, что глава сформированного 26 октября (8 ноября) 1917 г. советского правительства – Совета народных комиссаров В. И. Ульянов (Ленин) и нарком просвещения А. В. Луначарский были атеистами, а Министерства исповедания образовано не было, да и в планах учреждение его не предполагалось. В целом соборный проект напрямую шел вразрез с программой захватившей власть партии большевиков, в которой говорилось о необходимости отделения церкви от государства и школы от церкви. Буквально через несколько недель духовенство ожидали не намеченные им, а принципиально новые отношения с властью.
7 декабря 1917 г. Поместный собор принял определение, касающееся церковного управления: «О Священном Синоде и Высшем Церковном Совете» (титул Синода был изменен: прежний перешел к патриарху). Этим двум органам, совместно с патриархом, было присвоено право управления церковными делами. Все они были подответственны перед периодически созываемыми Всероссийскими Поместными соборами, которым обязаны были представлять отчет о своей деятельности за междусоборный период. На следующий день, 8 декабря, на соборе было принято определение «О круге дел, подлежащих ведению органов высшего церковного управления». Согласно ему, решению Священного синода подлежали дела, преимущественно относящиеся к внутренней жизни РПЦ: вероучению, богослужению, церковному просвещению, церковному управлению и церковной дисциплине. И в частности: «высший надзор и попечение о нерушимом сохранении догматов веры и правильном их истолковании в смысле учения Православной Церкви; ...охранение текста Богослужебных книг, наблюдение за его исправлением и переводом». До революции же «верховным защитником и хранителем догматов господствующей веры, блюстителем правоверия и всякого в Церкви святой благочиния», как помазанник Божий, был император. К ведению Высшего церковного совета, согласно соборному определению, стали относиться внешние дела: церковной администрации, церковного хозяйства, школьно-просветительские, ревизии и контроля, а также юрисконсультские (ранее во многом исполнявшиеся обер-прокуратурой).
Таким образом, церковные полномочия царя в полной мере перешли к духовенству. По причине же того, что дом Романовых фактически не отрекался от престола (о чем подробно уже говорилось), то можно утверждать, что это был не «естественный» переход церковных прав царя к духовенству, а едва ли не насильственное изъятие, осуществленное под прикрытием революционных светских властей. Иными сло вами, на Поместном соборе духовенством было осуществлено юридическое «изъятие» в пользу высших органов церков ной власти прерогатив императора в области церковно- правительственного управления (юрисдикции), охраны вероучения и контроля за церковным благочинием.
С особой остротой на Соборе обсуждалась инструкция Наркомата юстиции о порядке проведения в жизнь декрета «Об отделении Церкви от государства». Согласно этой инструкции духовенство лишалось всех прав по управлению церковным имуществом. Единственно законным органом, имеющим право на получение от государства в аренду церковных зданий и прочего церковного имущества, были объявлены группы мирян, - состоящие не менее, чем из 20 человек – «двадцатки» . Участники Собора были обеспокоены тем, что передача всех прав мирянам приведет к проникновению в церковные общины атеистов, деятельность которых будет направлена на разложение Церкви изнутри. Такого рода опасения были рассеяны выступлением митрополита Сергия, только что вернувшегося из поездки в свою Владимирскую епархию. Выступая на заседании Собора, он обратил всеобщее внимание на то, что в условиях разворачивающихся гонений только преданные Матери-Церкви миряне согласятся взять у государства храм на свою ответственность. «Члены «двадцаток», – говорил владыка, – будут первыми, кто примет на себя удар безбожной власти». Митрополит Сергий призвал епископов вместо бесконечных словопрений на Соборе отправиться в свои епархии и заняться выработкой местных инструкций по применению новых законов .
К сожалению, гонения, секуляризация, церковные расколы, всяческие выпады против Русской Православной Церкви, спровоцированные Советской властью, не могли позволить Церкви развиваться в намеченном на Поместном Соборе 1917 – 1918 года русле.
Фирсов С.Л. Православная Церковь и государство в последнее десятилетие существования самодержавия в России. СПб., С. 596.
Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве Высшей Церковной Власти. 1917 – 1943. / Сост. М.Е. Губонин. – М., 1994. – С. 488.
На страже единства / Русская Православная Церковь 988 – 1988. Вып.2. Очерки истории 1917 – 1988. – М., 1988.– С. 43.
Фирсов С.Л. Православная Церковь и государство в последнее десятилетие существования самодержавия в России. СПб., 1996. С. 506.
Поместный Собор 1917-1918 гг.
Поместный Собор Российской Православной Церкви, состоявшийся в 1917-1918 гг., явился событием эпохального значения. Упразднив канонически ущербную и окончательно изжившую себя синодальную систему церковного управления и восстановив Патриаршество, он проложил рубеж между двумя периодами русской церковной истории. Поместный собор хронологически совпал с революционными преобразованиями, с крушением Российской Империи. Политическая структура старого государства рухнула, а Церковь Христова, руководимая благодатию Святого Духа, не только сохранила свой Богозданный строй, но и на Соборе, ставшем актом ее самоопределения в новых исторических условиях, сумела очиститься от наносного шлака, выправить деформации, которые она претерпела в синодальный период, и тем самым обнаружила свою неотмирную природу.
Деяния Собора совершались в революционное время, когда стремительно менялся облик страны. Совершенно устраниться от общественной жизни Собор не мог и не хотел. Хотя в своей реакции на происходящие события некоторые члены Собора, главным образом из мирян, обнаружили политическую наивность, в целом, однако, Поместный Собор сумел воздержаться от поверхностных оценок и "своим соборным разумом (вопреки отдельным репликам) избрал путь просвещения светом Евангельских истин всей христианской жизни, проявив заботу о том, чтобы частные вопросы и политические интересы не заслонили абсолютных нравственных ценностей" [1 ].
Для участия в Деяниях Собора были призваны Святейший Синод и Предсоборный Совет в полном составе, все епархиальные архиереи, а также по выборам от каждой епархии по два клирика и по три мирянина, протопресвитеры Успенского Собора и военного духовенства, наместники четырех Лавр, настоятели Соловецкого и Валаамского монастырей, Саровской и Оптиной пустыни, представители монашествующих, единоверцев, Духовных Академий, воинов действующей Армии, представители Академии наук, университетов, Государственного Совета и Государственной Думы. Всего на Собор было избрано и назначено по должности 564 церковных деятеля: 80 архиереев, 129 пресвитеров, 10 диаконов и 26 псаломщиков из белого духовенства, 20 монахов (архимандритов, игуменов и иеромонахов) и 299 мирян.
Столь широкое представительство пресвитеров и мирян связано с тем, что Собор явился исполнением двухвековых чаяний православного народа, его стремлений к возрождению соборности. Но Устав Собора предусматривал и особую ответственность епископата за судьбу Церкви, Вопросы догматического и канонического характера после их рассмотрения Собором подлежали утверждению на Совещании епископов, которым, по учению преподобного Иоанна Дамаскина, вверена Церковь. По мысли А. в. Карташева, Епископское совещание должно было препятствовать тому, чтобы слишком поспешные решения поставили под вопрос авторитет Собора [2 ].
Деяния Собора продолжались более года. Состоялось три сессии: первая заседала с 15 августа по 9 декабря, до Рождественских каникул, вторая - с 20 января 1918 г. по 7 (20) апреля, третья - с 19 июня (2 июля) по 7 (20) сентября (в скобках указана дата, соответствующая новому стилю).
Своим Почетным Председателем Собор утвердил старейшего иерарха Русской Церкви митрополита Киевского священномученика Владимира. Председателем Собора избран был митрополит Московский святой Тихон. Составлен был Соборный Совет. Собор образовал 22 отдела, которые предварительно готовили доклады и проекты Определений, выносившиеся на пленарные заседания. Большую часть отделов возглавили архиереи. Важнейшими из них являлись отделы высшего церковного управления, епархиального управления, церковного суда, благоустроения прихода, правового положения Церкви в государстве.
Главной целью Собора было устроение церковной жизни на началах полнокровной соборности, причем в совершенно новых условиях, когда вслед за падением самодержавия распался прежний тесный союз Церкви и государства. Тематика соборных деяний носила поэтому по преимуществу церковно-устроительный канонический характер.
1. Журнал Московской Патриархии. 1987. № 11. С. 5. ^
2. См: Православная мысль. Париж, 1942. С. 88. ^
Учреждение Патриаршества
11 октября 1917 г. Председатель отдела высшего церковного управления епископ Астраханский Митрофан выступил на пленарном заседании с докладом, которым открывалось главное событие в деяниях Собора - восстановление Патриаршества. Предсоборный Совет в своем проекте устройства высшего церковного управления не предусматривал Первосвятительского сана. При открытии Собора лишь немногие из его членов, главным образом епископы и монашествующие, являлись убежденными сторонниками восстановления Патриаршества. Но когда вопрос о Первом епископе был поставлен в отделе высшего церковного управления, его восприняли там с большим пониманием. На каждом последующем его заседании мысль о Патриаршестве приобретала все больше приверженцев, претворяясь в исповедание соборной воли и соборной веры Церкви. На седьмом заседании отдел принимает решение не медлить с великим делом восстановления Первосвятительского престола и еще до завершения обсуждения всех деталей структуры высшей церковной власти предложить Собору восстановить сан Патриарха.
Обосновывая это предложение, епископ Митрофан напомнил в своем докладе, что Патриаршество известно на Руси с самого ее Крещения, ибо в первые столетия своей истории Русская Церковь пребывала в юрисдикции Константинопольского Патриарха. При митрополите Ионе Русская Церковь стала автокефальной, но принцип Первосвятительского, возглавления остался в ней непоколебимым. Впоследствии, когда Русская Церковь выросла и окрепла, поставлен был первый Патриарх Московский и всея Руси.
Упразднение Патриаршества Петром I нарушило святые каноны. Русская Церковь лишилась своего главы. Синод оказался учреждением, лишенным твердой почвы на нашей земле. Но мысль о Патриаршестве продолжала теплиться в сознании русских людей как "золотая мечта". "Во все опасные моменты русской жизни, - сказал епископ Митрофан, - когда кормило церковное начинало накреняться, мысль о Патриархе воскресала с особой силой; …время повелительно требует подвига, дерзновения, и народ желает видеть во главе жизни Церкви живую личность, которая собрала бы живые народные силы" [1 ].
Обращаясь к канонам, епископ Митрофан напомнил, что 34 Апостольское правило и 9 правило Антиохийского Собора повелительно требуют: в каждом народе должен быть первый епископ, без рассуждения которого другие епископы ничего не могут творить, как и он без рассуждения всех.
На пленарных заседаниях Собора вопрос о восстановлении Патриаршества обсуждался с необычайной остротой.
Главным аргументом сторонников сохранения синодальной системы было опасение, как бы учреждение Патриаршества не ущемило соборного начала в жизни Церкви. Без смущения повторяя софизмы архиепископа Феофана Прокоповича, князь А.Г. Чагадаев говорил о преимуществах "коллегии", которая может соединять в себе различные дарования и таланты, в сравнении с единоличной властью. "Соборность не уживается с единовластием, единовластие несовместимо с соборностью" [2 ], - настаивал профессор Б.В. Титлинов вопреки бесспорному историческому факту: с упразднением Патриаршества перестали созываться Поместные Соборы, которые регулярно созывали в допетровские времена, при Патриархах.
Остроумней возражал против Патриаршества протоиерей Н.П. Добронравов. Он воспользовался рискованным аргументом поборников Патриаршества, когда в пылу полемики они готовы были заподозрить синодальную систему управления не только в канонической ущербности, но и в неправославии. "Наш Святейший Синод признается всеми Восточными Патриархами и всем православным Востоком, - сказал он, - а здесь нам говорят, что он не канонический или еретический. Кому же нам верить? Скажите же нам, что Синод: Святейший или не Святейший?" [3 ]. Речь на Соборе шла однако о деле слишком серьезном, и от необходимости его решения не могла избавить даже самая искусная софистика.
В выступлениях сторонников восстановления Патриаршества, помимо канонических принципов, самым весомым доводом была история Церкви. Отметая наветы на Восточных Патриархов протоиерея Н.Г. Попова, профессор И.И. Соколов напомнил Собору о светлом облике святых Предстоятелей Константинопольской Церкви; другие ораторы воскрешали в памяти участников Собора высокие подвиги святых Московских Первосвятителей.
И.Н. Сперанский в своей речи проследил глубокую внутреннюю связь между первосвятительским служением и духовным ликом допетровской Руси: "Пока у нас на святой Руси был верховный пастырь Святейший Патриарх - наша Православная Церковь была совестью государства; у нее не было каких-либо юридических прерогатив над государством, но вся жизнь последнего проходила как бы пред ее глазами и освящалась ею с ее особенной, небесной точки зрения… Забывались заветы Христовы, и Церковь в лице Патриарха дерзновенно поднимала свой голос, кто бы ни были нарушители… В Москве идет расправа со стрельцами. Патриарх Адриан - последний русский Патриарх, слабенький, старенький, … берет на себя дерзновение… "печаловаться", ходатайствовать за осужденных" [4 ].
Многие ораторы говорили об упразднении Патриаршества как о страшном бедствии для Церкви, но вдохновенней всех - архимандрит Иларион (Троицкий): "Зовут Москву сердцем России. Но где же в Москве бьется русское сердце? На бирже? В торговых рядах? На Кузнецком мосту? Оно бьется, конечно, в Кремле. Но где в Кремле? В Окружном суде? Или в солдатских казармах? Нет, в Успенском соборе. Там, у переднего правого столпа, должно биться русское православное сердце. Святотатственная рука нечестивого Петра свела Первосвятителя Российского с его векового места в Успенском соборе. Поместный Собор Церкви Российской от Бога данной ему властью поставит снова Московского Патриарха на его законное неотъемлемое место" [5 ].
В ходе соборного обсуждения вопрос о восстановлении сана Первоиерарха был освещен со всех сторон. Восстановление Патриаршества предстало перед членами Собора как повелительное требование канонов, как необходимость исполнения религиозных чаяний православного народа, как веление времени.
28 октября 1917 г. прения были прекращены. 4 ноября Поместный Собор подавляющим большинством голосов вынес историческое постановление: "1. В Православной Российской Церкви высшая власть - законодательная, административная, судебная и контролирующая - принадлежит Поместному Собору, периодически, в определенные сроки созываемому, в составе епископов, клириков и мирян. 2. Восстанавливается Патриаршество, и управление церковное возглавляется Патриархом. 3. Патриарх является первым между равных ему епископами. 4. Патриарх вместе с органами церковного управления подотчетен Собору" [6 ].
Профессором И.И. Соколовым был прочитан доклад о способах избрания Патриархов в Восточных Церквах. Опираясь на исторические прецеденты, Соборный Совет предложил такую процедуру избрания: соборяне должны подать записки с именами 3 кандидатов. Если ни один из кандидатов не получит абсолютного большинства, проводится повторное голосование, и так до тех пор, пока три кандидата не получат большинства. Потом жребием из них будет избран Патриарх. Против избрания жребием возражал епископ Черниговский Пахомий "Окончательное избрание… Патриарха… следовало бы предоставить одним епископам, которые и произвели бы это избрание тайной подачей голосов" [7 ]. Но Собор все-таки принимает предложение Соборного Совета о жребии. Прерогативы епископата этим не ущемлялись, поскольку архиереи добровольно соблаговолили предоставить великое дело избрания Первосвятителя на волю Божию. По предложению В.В. Богдановича решено было, что при первом голосовании каждый член Собора подаст записку с именем одного кандидата, и только при последующих голосованиях будут подаваться записки с тремя именами.
Возникали и такие вопросы: можно ли выбирать Патриарха из мирян? (на сей раз было решено выбирать из лиц священного сана); можно ли выбирать женатого? (на это профессор П.А. Прокошев резонно заметил: "Невозможно голосовать по таким вопросам, на которые ответ дан в канонах") [8 ].
5 ноября 1918 г. из трех кандидатов, получивших большинство голосов, Патриархом избран был митрополит Московский святой Тихон.
1. Деяния Священного Собора Православной Российской Церкви. Кн. II. Вып. 2. М., 1918. С. 228-229. ^
2. Там же. С. 356. ^
3. Там же. С. 347. ^
4. Там же. С. 283-284. ^
5. Там же. С. 383. ^
6. Собрание определений и постановлений Священного Собора Православной Российской Церкви. Вып. 1. М., 1918. С. 3. ^
7. Деяния Священного Собора Православной Российской Церкви. Кн. III. Вып. 2. М., 1918. ^
8. Там же. ^
Определения Поместного Собора 1917-1918 гг. об органах высшего церковного управления
С восстановлением Патриаршества преобразование всей системы церковного управления не было завершено. Краткое Определение от 4 ноября 1917 г. впоследствии было дополнено целым рядом развернутых определений об органах высшей церковной власти: "О правах и обязанностях Святейшего Патриарха Московского и всея России", "О Священном Синоде и Высшем Церковном Совете", "О круге дел, подлежащих ведению органов высшего церковного управления", "О порядке избрания Святейшего Патриарха", "О Местоблюстителе Патриаршего Престола".
Патриарха Собор наделил правами, соответствующими каноническим нормам, прежде всего 34 Апостольскому правилу и 9 правилу Антиохийского Собора: нести попечение о благополучии Русской Церкви и представлять ее перед государственной властью, сноситься с автокефальными церквами, обращаться к всероссийской пастве с учительными посланиями, заботиться о своевременном замещении архиерейских кафедр, давать епископам братские советы. Патриарх получил право визитации всех епархий Русской Церкви и право принимать жалобы на архиереев. Согласно Определению, Патриарх является епархиальным архиереем Патриаршей области, которую составляют Московская епархия и ставропигиальные монастыри. Управление Патриаршей областью под общим руководством Первоиерарха возлагалось на архиепископа Коломенского и Можайского.
"Определением о порядке избрания Святейшего Патриарха" от 31 июля (13 августа) 1918 г. устанавливался порядок, в основном аналогичный тому, на основании которого избран был Патриарх на Соборе. Предусматривалось, однако, более широкое представительство на избирательном соборе клириков и мирян Московской епархии, для которой Патриарх является епархиальным архиереем.
В случае освобождения Патриаршего Престола предусматривалось незамедлительное избрание Местоблюстителя из числа присутствующих чинов Синода и Высшего Церковного Совета. 24 января 1918 г. на закрытом заседании Собор предложил Патриарху избрать несколько Блюстителей Патриаршего Престола, которые будут преемствовать его полномочия в случае, если коллегиальный порядок избрания Местоблюстителя окажется неосуществимым. Это постановление было исполнено Патриархом Тихоном в канун его кончины, послужив спасительным средством для сохранения канонического преемства Первосвятительского служения.
Поместный Собор 1917-1918 гг. образовал два органа коллегиального управления Церковью в период между Соборами: Священный Синод и Высший Церковный Совет. К компетенции Синода были отнесены дела иерархически-пастырского, вероучительного, канонического и литургического характера, а в ведение Высшего 1 Церковного Совета - дела церковно-общественного порядка: административные, хозяйственные, школьно-просветительные. И, наконец, особо важные вопросы, связанные с защитой прав Русской Православной Церкви, подготовкой к предстоящему Собору, открытием новых епархий, подлежали решению совместного присутствия Синода и Высшего Церковного Совета.
В состав Синода входили, помимо его Председателя - Патриарха, - еще 12 членов: митрополит Киевский по должности, 6 архиереев по избранию Собором на три года и 5 епископов, призываемых по очереди сроком на один год. Из 15 членов Высшего Церковного Совета, возглавляемого, как и Синод, Патриархом, 3 архиерея делегировались Синодом, а один монах, 5 клириков из белого духовенства и 6 мирян - избирались Собором.
Хотя в канонах ничего не говорится об участии клириков и мирян в деятельности органов высшей церковной власти, в них нет запрета на такое участие. Привлечение клириков и мирян к церковному управлению обосновано примером самих апостолов, сказавших некогда: "Не хорошо нам, оставивши слово Божие, пещись о столах " (Деян. 6:2). - и передавших хозяйственные попечения 7 мужам, традиционно именуемых диаконами, которые, однако, по авторитетному разъяснению Отцов Трулльского Собора (прав. 16), были не священнослужителями, а мирянами.
Высшее церковное управление в период с 1918 по 1945 год
Высший Церковный Совет просуществовал в Русской Церкви совсем недолго. Уже в 1921 г., в связи с истечением трехлетнего межсоборного срока, прекратились полномочия избранных на Соборе членов Синода и Высшего Церковного Совета, а новый состав этих органов был определен единоличным Указом Патриарха в 1923 г. Указом Патриарха Тихона от 18 июля 1924 г. Синод и Высший Церковный Совет были распущены.
В мае 1927 г. Заместитель Местоблюстителя митрополит Сергий учредил Временный Патриарший Синод. Но это было лишь совещательное учреждение при Первоиерархе, которому принадлежала тогда вся полнота высшей церковной власти. В акте митрополита Сергия об открытии Синода говорилось: "Во избежание всяких недоразумений считаю нужным оговорить, что проектируемый при мне Синод ни в какой степени не полномочен заменить единоличное возглавление Российской Церкви, но имеет значение лишь вспомогательного органа, лично при мне, как Заместителе первого епископа нашей Церкви. Полномочия Синода проистекают из моих и вместе с ними падают" [1 ]. В соответствии с этим разъяснением как сами участники Временного Синода, так и их число определялись не избранием, а волей Заместителя Местоблюстителя. Временный Синод просуществовал 8 лет и был закрыт 18 мая 1935 г. Указом митрополита Сергия.
25 декабря 1924 г. (7 января 1925 г.) святитель Тихон составил следующее распоряжение: "В случае нашей кончины наши Патриаршие права и обязанности до законного выбора Патриарха предоставляем временно Высокопреосвященнейшему митрополиту Кириллу. В случае невозможности по каким-либо обстоятельствам вступить ему в отправление означенных прав и обязанностей, таковые переходят к Высокопреоевященнейшему митрополиту Агафангелу. Если же и сему митрополиту не представится возможности осуществить это, то наши Патриаршие права и обязанности переходят к Высокопреосвященнейшему Петру, митрополиту Крутицкому" [2 ].
На основании этого распоряжения сонм архипастырей в составе 60 иерархов, собравшихся на погребение Патриарха Тихона, 30 марта (12 апреля) 1925 г. постановил, что "почивший Патриарх при данных обстоятельствах не имел иного пути для сохранения в Российской Церкви преемства власти". Поскольку митрополитов Кирилла и Агафангела в Москве не оказалось, было признано, что митрополит Петр "не имеет права уклониться от возлагаемого на него послушания" [3 ]. Митрополит Петр (Полянский) возглавлял Русскую Церковь в качестве Местоблюстителя до 6 декабря 1925 г. 23 ноября (6 декабря) своим распоряжением на случай невозможности для него исполнять обязанности Местоблюстителя он поручил временное исполнение этих обязанностей митрополиту Сергию (Страгородскому), который и приступил к их отправлению 23 ноября (6 декабря) 1925 г. в должности Заместителя Местоблюстителя. С 13 декабря 1926 г. по 20 марта 1927 г. (здесь и далее даты приведены по новому календарному стилю) Русскую Церковь временно возглавлял митрополит Петроградский Иосиф (Петровых), а после него - архиепископ Угличский Серафим (Самойлович). Первый был назван в распоряжении митрополита Петра вслед за именами митрополитов Сергия и Михаила (Ермакова); второго назначил митрополит Иосиф, когда и он лишен был возможности управлять церковными делами. 20 мая 1927 г. кормило высшей церковной власти вернулось к митрополиту Нижегородскому Сергию (с 1934 г. митрополит Московский и Коломенский). 27 декабря 1936 г., после получения ложной информации о кончине митрополита Петра (в действительности митрополит Петр был расстрелян позже, в 1937 г.), он принял должность Патриаршего Местоблюстителя.
8 сентября 1943 г. в Москве открылся Архиерейский Собор, в состав которого входили 3 митрополита, 11 архиепископов и 5 епископов. Собор избрал митрополита Сергия Патриархом Московским и всея Руси.
1. Церковный Вестник. 1927. №. 3. С. 3. ^
2. Цит. по: Русская Православная Церковь. 988-1988. Вып. 2. Очерки истории. 1917-1988 гг. М. 1988. С. 34. ^
3. Там же. С. 34. ^
Поместный Собор 1945 г. и Положение об управлении Русской Церкви
31 января 1945 г. в Москве открылся Поместный Собор, в котором участвовали все епархиальные архиереи вместе с представителями от клира и мирян своих епархий. Среди почетных гостей на Соборе присутствовали Патриархи Александрийский - Христофор, Антиохийский - Александр III, Грузинский - Каллистрат, представители Константинопольской, Иерусалимской, Сербской и Румынской Церквей. Всего на Соборе было 204 участника. Право голоса на нем имели одни епископы. Но голосовали они не только от себя лично, но и от имени клириков и мирян своих епархий, что вполне соответствует духу святых канонов. Поместный Собор избрал Патриархом Московским и всея Руси митрополита Ленинградского Алексия (Симанского).
На своем первом заседании Собор утвердил Положение об управлении Русской Православной Церкви, которое включало в себя 48 статей. В отличие от документов Собора 1917-1918 гг., в указанном Положении наша Церковь называется не Российской, а как и в древности, Русской. В первой статье Положения повторена статья Определения от 4 ноября 1917 г. о том, что высшая власть в Церкви (законодательная, административная и судебная) принадлежит Поместному Собору (ст. 1), при этом опущено только слово "контролирующая". Не говорится также о том, что Собор созывается "в определенные сроки" [1 ], как это предусматривалось в Определении 1917 г. В ст. 7 Положения сказано: "Патриарх для решения назревших важных вопросов созывает с разрешения Правительства Собор преосвященных архиереев" и председательствует на Соборе, а о Соборе с участием клириков и мирян говорится, что он созывается только тогда, "когда требуется выслушать голос клириков и мирян и имеется Внешняя возможность" к его созыву [2 ].
16 статей Положения об управлении Русской Православной Церкви объединены в его первый отдел, озаглавленный "Патриарх". В ст. 1, со ссылкой на 34 Апостольское правило, говорится о том, что Русская Православная Церковь возглавляется Святейшим Патриархом Московским и всея Руси и управляется им совместно с Синодом. В этой статье, в отличие от Определения от 7 декабря 1917 г., нет упоминания о Высшем Церковном Совете, поскольку в новом Положении этот орган вовсе не предусмотрен. В ст. 2 Положения речь идет о возношении имени Патриарха во всех храмах Русской Православной Церкви в нашей стране и за рубежом. Дается и молитвенная формула возношения: "О Святейшем Отце нашем (имя) Патриархе Московском и всея Руси". Каноническое основание данной статьи - 15-е правило Двукратного Собора: "…Аще который пресвитер, или епископ, или митрополит, дерзнет отступити от общения с своим Патриархом, и не будет возносити имя его… в Божественном тайнодействии… таковому святый Собор определил быти совершенно чужду всякаго священства…". Ст. 3 Положения предоставляет Патриарху право обращаться с пастырскими посланиями по церковным вопросам ко всей Русской Православной Церкви. В ст. 4 говорится о том, что Патриарх от лица Русской Православной Церкви ведет сношения по церковным делам с предстоятелями других автокефальных Православных Церквей. Согласно Определению от 8 декабря 1917 г., Патриарх сносится с автокефальными Церквами во исполнение постановлений Всероссийского Церковного Собора или Священного Синода, а равно и от своего имени. Церковная история и каноны знают как примеры обращения Первоиерархов к Предстоятелям автокефальной Церкви от своего имени (каноническое послание архиепископа Александрийского Кирилла Антиохийскому Патриарху Домну и послание Патриарха Константинопольского Тарасия папе Адриану), так и примеры обращения Первоиерархов от имени Собора (Окружное послание Патриарха Геннадия к митрополитам и Папе Римскому отправлено Первоиерархом от имени своего и "с ним святого Собора"). Ст. 5 Положения, соответствующая параграфу "М" ст. 2 Определения Собора 1917-1918 г., предоставляет Патриарху право "в случае нужды преподавать Преосвященным Архиереям братские советы и указания касательно их должности и управления" [3 ].
Определение Собора 1917-1918 гг. не ограничивало преподавание братских советов "случаями нужды" и предоставляло Патриарху право давать советы епископам не только относительно исполнения ими их архиерейского долга, но и "относительно их личной жизни". В истории древней Церкви примером советов Первоиерарха подчиненным ему архиереям служат канонические послания Первоиерарха Понтийской диоцезальной Церкви св. Василия Великого епископу Тарсскому Диодору (прав. 87), хорепископам (прав. 89) и подчиненным ему епископам митрополии (прав. 90).
Согласно ст. 6 Положения, "Патриарху принадлежит право награждать Преосвященных Архиереев установленными титулами и высшими церковными отличиями" [4 ]. В статьях 8 и 9 Положения говорится о правах Патриарха как епархиального архиерея. В отличие от статей 5 и 7 Определения Собора 1917-1918 гг. здесь ничего не сказано о ставропигиальных монастырях. Положение дает Патриаршему наместнику более широкие права, чем Определение. Он носит другой титул - митрополит Крутицкий и Коломенский - и на основании ст. 19 Положения является одним из постоянных членов Синода. Статья 11 Положения гласит: "По вопросам, требующим разрешения Правительства СССР, Патриарх сносится с Советом по делам Русской Православной Церкви при СНК СССР" [5 ].
В Положении ничего не сказано о многих других правах Патриарха (о праве надзора за всеми учреждениями высшего церковного управления, о праве визитации епархий, о праве принимать жалобы на архиереев, о праве освящения св. мира). Умалчивает Положение и о подсудности Патриарха. А это значит, что как права Патриарха, так и его подсудность, не упомянутые в Положении, после Собора 1945 г. устанавливались на основании Святых канонов, а также в соответствии с Определениями Поместного Собора 1917-1918 гг. которое, как и другие определения этого Собора, сохраняли силу в части, не отмененной или не измененной позднейшими законодательными актами и не утратившей значения в связи с новыми обстоятельствами, например, исчезновением самих институтов, о которых говорится в этих определениях.
В статьях 14 и 15 Положения речь идет об избрании Патриарха. "Вопрос о созыве Собора (для избрания Патриарха) ставит Священный Синод под председательством Местоблюстителя и определяет время созыва не позднее 6 месяцев по освобождении Патриаршего Престола" [6 ]. Местоблюститель председательствует на Соборе. Срок для избрания Патриарха не указан в самих канонах, но он определен в первой главе 123-й новеллы Юстиниана, которая включена в "Номоканон в XIV титулах" и в нашу "Кормчую Книгу", и составляет 6 месяцев. В Положении ничего не говорится о составе Собора, созываемого для избрания Патриарха. Но на самом Соборе 1945 г., принявшем Положение, и на Соборе 1971 г. в избрании участвовали лишь епископы, которые, однако, голосовали не только от своего имени, но и от имени клира и мирян своих епархий.
В Положении Собора 1945 г. о Местоблюстителе говорится в ст. 12-15. Отличие этих статей от соответствующих положений, предусмотренных в определениях Собора 1917-1918 гг., заключалось в том, что Местоблюститель не избирается: в эту должность должен вступить старейший по хиротонии постоянный член Священного Синода. Согласно Положению, Местоблюститель назначается лишь после освобождения Патриаршего Престола, т.е. пока Патриарх жив и не оставил Престол, даже если он в отпуске, болен или находится под судебным следствием, Местоблюститель не назначается.
В ст. 13 говорится о правах Местоблюстителя. Как и сам Патриарх, он управляет Русской Церковью совместно с Синодом; имя его возносится за богослужением во всех храмах Русской Православной Церкви; он обращается с посланиями ко "всей Русской Церкви и к предстоятелям поместных Церквей. Но в отличие от Патриарха, Местоблюститель сам, когда найдет это нужным, не может ставить вопрос о созыве Собора Архиереев или Поместного Собора с участием клира и мирян. Данный вопрос ставит Синод под его председательством. Причем речь может идти лишь о созыве Собора для избрания Патриарха и не позднее 6 месяцев с момента освобождения Патриаршего Престола. Положение не предоставляет Местоблюстителю права награждать архиереев титулами и высшими церковными отличиями.
Священный Синод, согласно Положению об управлении Русской Православной Церковью 1945 г., отличался от Синода, образованного в 1918 г., тем, что он не делил свою власть с Высшим Церковным Советом и имел иной состав, а от Временного Синода при Заместителе Местоблюстителя он отличался наличием реальной власти, тем, что не являлся только совещательным органом при Первоиерархе.
Составу Синода посвящены ст. ст. 17-21 Положения. Священный Синод, согласно Положению, состоял из председателя - Патриарха, - постоянных членов - митрополитов Киевского, Минского и Крутицкого (Архиерейский Собор 1961 г. расширил состав Священного Синода, включив в него в качестве постоянных членов Управляющего делами Московской Патриархии и Председателя Отдела внешних церковных сношений). Три временных члена Синода вызываются поочередно на полугодовую сессию, согласно списку архиереев по старшинству (для этого все епархии разделены на три группы). Вызов архиерея в Синод не обусловлен двухлетним пребыванием его на кафедре. Синодальный год разделен на 2 сессии: с марта по август и с сентября по февраль.
В отличие от Определения Поместного Собора 1917-1918 гг., в котором подробно регламентирована компетенция Синода, в Положении ничего не говорится о круге подведомственных ему дел. Однако в ст. 1 Положения предусматривалось, что управление Русской Церковью осуществляется Патриархом совместно со Священным Синодом. Следовательно, все важные общецерковные дела решаются Патриархом не единолично, а в согласии с возглавляемым им Синодом.
церковного права . Право
ВЛАДИМИР РОЖКОВ доктор церковного права ОЧЕРКИ ПО ИСТОРИИ
ДокументСборник древних источников церковного права . Возникновение нового... пировали и предавались наслаждениям. Церковное право не исполнялось, клир и... событие в истории Церкви - создание науки церковного права . Право существовало в Церкви с самого начала, ...
ЭКЗАМЕНАЦИОННАЯ ПРОГРАММА по ЦЕРКОВНОМУ ПРАВУ для вступительных экзаменов в
ПрограммаИсточник церковного права . Роль мирян в церковной жизни. («Основы соц. конц…»1.3.) 5 билет - Источники церковного права эпохи... епископ Далматинский. Православное церковное право . СПб, 1897. Павлов А.С. Курс церковного права . Свято-Троицкая Сергиева...
«государственное положение религии» в новое время интерпретация казанской школы церковного права
ДокументВремя: интерпретация казанской школы церковного права Ключевым направлением в рамках академического... являлось изучение «внешнего» церковного права . Ядро этого направления... к религии. Опыт из области церковного права . Казань, 1898. С. 2–3. 18 ...
5 июня 2015 года , первый заместитель управляющего делами Московской Патриархии, выступил с докладом на пастырской конференции «Вопросы практического воплощения догмата о соборности Церкви и рецепция определений Поместных и Архиерейских Соборов Русской Православной Церкви в повседневной жизни приходских общин».
В 2017 году Русская Православная Церковь будет отмечать столетие Собора 1917-1918 гг. Этот Собор стал важной вехой в истории нашей Церкви. Его задачей было далеко не только возродить соборность и восстановить Патриаршество, упраздненное Петром I, но и — в конкретных исторических условиях — организовать жизнь Церкви на новых началах без вмешательства государства, выработать и принять основные законоположения, наметить дальнейшие пути существования Церкви в изменившихся общественно-политических условиях. Собор стал выдающимся по своему составу, продолжительности и количеству рассмотренных вопросов.
XX век явился для Русской Церкви серьезным испытанием. Не только соборное начало было в результате нарушено, только восстановившись, но и само институциональное существование Церкви оказалось под большим вопросом. Именно поэтому сегодня, спустя целое столетие, для нас является актуальным и важным тот соборный труд, который стал не только залогом сохранения, но и прочным фундаментом для дальнейшего развития свободной церковной жизни в России. Не случайно Поместный Собор 1917-1918 гг. стал во многом собором новомучеников и исповедников Российских, т.к. более половины его участников пострадали в годы гонений за стойкое исповедание своей веры.
Соборные постановления 1917-1918 гг. являются для нас не только церковно-историческим памятником, но и руководством к действию. Опираясь на эти постановления, в Русской Православной Церкви сегодня образован , разукрупняются епархии, создаются митрополии и при них митрополичьи советы, принято положение о епархиальных викариатствах. Та интеллектуальная и духовная работа, которая проходила на Соборе, может и сейчас послужить нам в решении тех или иных современных церковных вопросов. В частности, на Соборе происходила серьезная дискуссия о приходском устройстве, положении духовенства, активного участия женщин в церковной жизни, восстановления института диаконисс, праве женщин входить в алтарь, вопросов богослужебного языка. Кроме того, на Соборе серьезно обсуждались вопросы о создании церковного банка, о создании церковных кооперативов, о страховании церковных имуществ. Многие из них актуальны и сегодня. Хотел бы подчеркнуть, что они по содержанию до сих пор нам малоизвестны, а материалы дискуссий в отделах — и вовсе неведомы.
Для того, чтобы понять тот контекст, в котором соборные решения вырабатывались и принимались, в настоящее время проводится большая работа по научному изданию документов Собора. Новоспасским монастырем уже издано три тома собрания документов, вскоре выйдет четвертый том. Всего по результатам проекта планируется издать до 35 томов. Все это наследие нам еще предстоит осмыслить и актуализировать в современной церковной жизни. Можно сказать, что соборные деяния — это завет новомучеников и исповедников о сохранении и непрерывности соборности в нашей Церкви.
В соборных документах отражено, как подробно рассматривались те или иные вопросы, касающиеся церковного устройства.
Видно, что понятие соборности было лейтмотивом, главной вдохновляющей идеей. Именно с соборностью связывали участники Собора будущее Русской Церкви. С нею неразрывно связана была и идея церковных округов. Кроме соборной дискуссии по докладу «О церковных округах», разработанному Отделом о высшем церковном управлении, этот вопрос затрагивался при обсуждении определений Собора «О высшем церковном управлении», «О соборах, созываемых через три года», «Об устройстве церковного суда», «О порядке прославления русских святых к местному почитанию», при обсуждении вопросов об устроении Православных церквей в Закавказье и автономии Украинской Церкви. Так, согласно принятому на Соборе определению, митрополичьи округа мыслились как полноценные, самостоятельные церковные образования, строящиеся на соборных связях как внутри себя, так и во внешних своих отношениях.
Большинство членов Собора 1917-1918 гг. были согласны с тем, что безусловной канонической необходимости в существовании митрополичьих округов в структуре Поместной Церкви нет, однако их создание признавалось целесообразным и крайне своевременным. В качестве аргументов приводились обширность Российской территории, объединяющей области с большим количеством православного населения с различными нуждами и условиями жизни, а также запланированное Собором увеличение числа епископов.
В представленных Собору докладах о церковном суде и о составе соборов церковные округа рассматривались не только в качестве миссионерско-пастырских, но и административно-судебных центров. И сегодня мы видим, как эти решения проводятся в жизнь. В митрополиях не только заметно активизируется катехизаторская деятельность, но видна более тесная связь епископов со своей паствой и клиром. Митрополичьи советы сегодня, по сути, воплощают в себе ту же идею соборности. Голос мирян можно услышать в Межсоборном присутствии, в епархиальных советах, в церковно-общественных проектах, реализуемых по согласованию со священноначалием.
Не стоит забывать и о том, что участники Поместного Собора 1917-1918 гг. в возрождении соборности видели спасение от той мертвящей бюрократической системы, которая сложилась в Русской Церкви в синодальный период. О бюрократизме как главном враге церковной жизни говорилось на Соборе очень много. Рассуждая о проблемах церковного управления и церковного суда, участники Собора подчеркивали важность живого, непосредственного общения между всеми членами Церкви на всех уровнях — между священником и паствой, приходских священников между собой, между епископом и паствой, митрополитом и епископами округа, митрополитами и Патриархом.
Собор не отменил институт викариатства, хотя Предсоборный совет счел его каноничным. Но напротив, Собор даже предложил через создание викариатств содействовать образованию новых епархий, в которые были бы объединены несколько уездов. Несмотря на трудности и первые гонения периода гражданской войны и 20-х годов, это соборное решение успешно воплощалось в жизнь вплоть до массовых расстрелов и ссылок 1930-х годов. При Патриархе Тихоне было создано много новых епархий, посвящено много новых архиереев. Только после смерти Святейшего Патриарха Тихона и в связи с невозможностью созвать Собор для выбора нового Патриарха пошло определенное сворачивание, хотя и не полное прекращение этих процессов, многие кафедры оказывались незамещенными, начались церковные расколы (обновленческий, григорианский) и аресты священнослужителей. Но, несомненно, определенный опыт в реализации соборных решений у Русской Церкви в 20-е годы был, и об этом не стоит забывать.
В данном контексте необходимо отдельно упомянуть о Соборном определении «Об епархиальном управлении». Это определение предусматривало создание в епархиях епархиальных советов, в которых председательствовал епископ: либо правящий, либо викарный, либо избранный председателем заслуженный клирик епархии, но под постоянным наблюдением архиерея. В состав епархиального совета входили также и миряне. Эта структура, при которой существовал выборный коллегиальный орган и которую избирала вся епархия на общем епархиальном собрании, преемственна и с нынешними епархиальными советами. Думаю, что ее следует всячески поощрять. И хотя тогда принципы избирательности и принципы соборности реализовывались в большей мере, нежели сегодня, но и сегодня мы имеем образцы начала работ таких епархиальных советов в новообразованных епархиях. Епархиальные советы представляли собой своего рода органы церковного управления, которые содействуют епископу в осуществлении его канонических полномочий. Но они не могли реализоваться в полной мере из-за исторических условий. В 1920 году деятельность епархиальных советов был полностью запрещена большевиками, хотя во многих епархиях они продолжали действовать под видом епископских канцелярий. В настоящее время можно ссылаться на уже имеющийся опыт коллегиального мышления в епархиях и брать из него лучшее. Для этого важно тщательно, по подлинным документам изучать епархиальную историю соборного и послесоборного периода.
Другим вопросом, который был затронут на Соборе, являлась приходская деятельность и положение приходского духовенства. «Определение о православном приходе», по-другому названное «Приходским уставом», явилось наиболее обширным из постановлений Собора. В «Уставе» было дано точное определение прихода: «Приходом… называется общество православных христиан, состоящее из клира и мирян, пребывающих на определенной местности и объединенных при храме, составляющее часть епархии и находящееся в каноническом управлении своего епархиального архиерея, под руководством поставленного священника-настоятеля». Священной обязанностью прихода Собор провозгласил заботу о благоустроении его святыни — храма. В основе приходской жизни лежал принцип служения. «Устав» предусматривал избрание прихожанами церковных старост, на которых возлагались заботы о приобретении, хранении и употреблении храмового имущества. Для решения дел, связанных с содержанием храма, обеспечением клириков и избранием должностных лиц прихода, предполагалось созывать не реже двух раз в году приходское собрание, постоянным исполнительным органом которого должен был стать приходской совет, состоящий из клириков, церковного старосты или его помощника и нескольких мирян — по избранию приходского собрания. Председательство на приходском собрании и в приходском совете предоставлялось настоятелю храма. Таким образом, и здесь реализовывался на практике принцип соборности.
На Соборе 1917-1918 гг. подробно рассматривался еще один вопрос, который и по сей день не теряет своей актуальности — вопрос о богослужебном языке.
В России церковная жизнь в очень большой степени ориентирована на богослужение, поэтому членов Собора, желающих заниматься вопросами богослужения, было очень много. Из 19 отделов, образованных Собором, Отдел о богослужении, проповедничестве и храме был по числу желающих там работать на третьем месте, уступив лишь отделам «О благоустроении прихода» и «О высшем церковном управлении». Существенную часть подготовленных Отделом проектов соборных определений Собор не успел обсудить и принять (в том числе такие концептуально важные проекты как «О богослужебном уставе», «О церковно-богослужебном языке», «О церковном пении»), а передал их в Синод и Высший Церковный Совет. Однако вопрос о богослужебном языке был все-таки тщательно проработан Отделом.
Для его разработки был учрежден специальный Подотдел. Он работал с 9 по 26 сентября 1917 г. и провел за это время пять заседаний. На каждом из них присутствовало от 11 до 17 членов Собора. На первом заседании был оглашен протокол VI отдела Предсоборного Совета от 10 июля и принятые тезисы, а также доклады епископа Пермского Андроника (Никольского) и епископа Омского и Павлодарского Сильвестра (Ольшевского) — убежденного противника богослужебного употребления русского языка. Прения продолжались и на последующих заседаниях подотдела. В ходе дискуссии были повторно заслушаны и протокол Предсоборного Совета, и доклад профессора Кудрявцева, представленный в Предсоборном Совете, и зачитанный на первом заседании подотдела доклад епископа Сильвестра. «В общей сложности на заседаниях подотдела прозвучало 54 выступления (в том числе семь заранее подготовленных докладов) 39 участников. Из числа выступавших 20 высказались за литургическое употребление русского и украинского языков, 16 — против, позиция троих осталась не вполне определенной». Подготовленный подотделом доклад «О церковно-богослужебном языке» не обсуждался в общем заседании Собора, а был передан в Епископское совещание. Наконец, проходившее 22 сентября 1918 года в кельях в Москве Совещание епископов, на котором председательствовал Святейший Патриарх Тихон и присутствовал 31 епископ, заслушало доклад «О церковно-богослужебном языке» и «постановило: доклад этот передать Высшему Церковному Управлению». Таким образом, доклад был соответствующим образом подготовлен и 15 октября 1918 года препровожден в Священный Синод. Это означало, что отныне в Российской Церкви, как говорилось в документе, переданном Высшему Церковному Управлению для руководства и использования в данном вопросе, при сохранении славянского языка в качестве основного языка богослужения (п. 1) «признаются права общерусского и малороссийского языков для богослужебного употребления» (п. 2), а «заявление какого-либо прихода о желании слушать богослужение на общерусском или малороссийском языке в меру возможности подлежит удовлетворению по одобрении перевода церковной властью» (п. 5). Таким образом, Святейший Патриарх и Священный Синод по своему усмотрению и по мере надобности могли вводить это соборное предначертание в жизнь «полностью или в частях, повсеместно или в некоторых епархиях», что и было позже осуществлено на практике неоднократно.
Предполагалось создание при Высшем Церковном Управлении особой комиссии, занимающейся этими вопросами, а также издание параллельных славяно-русских богослужебных книг. При этом декларировалось, что «Славянский язык в богослужении есть великое священное достояние нашей родной церковной старины, и потому он должен сохраняться и поддерживаться как основной язык нашего богослужения». Практическое решение на основе этого проекта было принято лишь один раз. При возвращении в Патриаршую Церковь из обновленчества протоиерея Василия Адаменко, для которого подготовка русской версии богослужения была делом жизни, митрополит Сергий (Страгородский) разрешил его общине совершать богослужение на русском языке.
Собор начал почитание новомучеников — «новых страстотерпцев». Слово «новомученик» в документах Собора не употребляется. Профессором Б.А. Тураевым и иеромонахом (позднее — святителем) Афанасием (Сахаровым) тогда же была составлена «Служба всех святых в земле Российской просиявших». Именно с нее началось возобновление после Великой Отечественной войны издания богослужебных текстов. Первой церковной службой, выпущенной Московской Патриархией, стала «Служба всем святым в земли Российстей просиявшим». Выбор кажется достаточно неожиданным, если не экстравагантным. Казалось бы, трудно найти текст, менее удачный с точки зрения прохождения советской цензуры. Ведь эта служба впервые была издана именно Собором 1917-1918 гг., который власти рассматривали как контрреволюционный; один из ее авторов (епископ Афанасий (Сахаров)) тогда находился в лагере, а в тексте были совершенно невозможные в подцензурном издании моления о «новых страстотерпцах». Выбор «Службы всем святым в земли Российской просиявшим» объясняется, по всей вероятности, тем, что Патриархия решила здесь сыграть на актуальном для послевоенного советского официоза интересе к национальной традиции. Почитание национальных святых вписывалось в него очень хорошо. При этом песнопения «новым страстотерпцам» были удалены. Сейчас существует несколько редакций этой службы. Она продолжает дополняться, но тексты 1918 года о «новых страстотерпцах» так и не возвращены в официальный текст. Кстати, на основе этой службы был, в частности, составлен чин празднования 1000-летия Крещения Руси.
Собор не успел обсудить проект Отдела о богослужении, проповедничестве и храме «О внесении в церковный Месяцеслов всех русских памятей». Однако в 80-е годы ХХ века этот проект был реализован в процессе подготовки нового издания Служебных миней.
Особенно актуальные сегодня проблемы церковного искусства. При Высшем Церковном Управлении Собором проектировалась «Патриаршая палата церковного искусства и древностей». Окончательный вариант текста документа, призванного регламентировать ее деятельность, ограничился лишь утверждением того, что «Предметы церковного искусства и памятники церковной старины, письменные и вещественные произведения письменности, церковной печати, зодчества, иконописи, ваяния и прикладных искусств, а также все вообще предметы, имеющие историко-археологическую ценность, находящиеся ныне в распоряжении православной Русской Церкви, являются ее неотъемлемым достоянием», а также, что «право ближайшего ведения и непосредственного распоряжения этими памятниками, в видах их церковного характера, часто непрекращающегося богослужебного употребления, а также и давности владения ими церковью, принадлежит исключительно Православной Российской Церкви, в лице надлежащих органов последней и не может быть ни отторгаемо от нее, ни сокращаемо в своем обмене, ни нарушаемо в отдельных случаях никакою властью». Собор фактически учредил орган, который должен был заниматься вопросами культуры. Но в полном варианте документа, а особенно в процессе его обсуждения, выдвигалась достаточно развернутая концепция взаимных отношений Церкви и искусства. В качестве признанных авторитетов для участников Собора выступают архитекторы только что получившего признание неорусского стиля (Щусев, Покровский). То есть, Собор поддерживал современные и не всеми воспринимаемые архитектурные формы.
Патриаршая палата церковных искусств не приступила к своей нормальной деятельности из-за событий в стране, хотя Патриарх Тихон всячески старался покровительствовать сохранению древностей и выработке на основании церковной традиции нового стиля в архитектуре. Думаю, что все уже вспомнили недавние меры нашего Святейшего Патриарха Кирилла по созданию , а также епархиальных древлехранилищ. На мой взгляд, в этих мерах совершенно очевидна живая связь и преемственность с линией дискуссий Собора 1917-1918 гг.
Я привел лишь основные примеры преемственности нашего современного церковного устройства с Великим Московским Собором. Документы Предсоборного периода и Св. Собора 1917-1918 гг. в этом отношении очень показательны. В них, собственно, содержится ответ Церкви на многие вызовы времени. Но наша задача — изучать издаваемые документы, и на основе лучших идей и дискуссий Собора вырабатывать сегодняшние решения и принципы устроения церковной жизни, так, чтобы лучше всего способствовать распространению Слова Божия в народе и к вящему прославлению Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа.
I. Поместный Собор Русской Православной Церкви 1917–1918
Поместный Собор Русской Православной Церкви, состоявшийся в 1917-1918 годах, совпал с революционным процессом в России, с установлением нового государственного строя. На Собор призваны были Святейший Синод и Предсоборный Совет в полном составе, все епархиальные архиереи, а также по два клирика и по три мирянина от епархий, протопресвитеры Успенского собора и военного духовенства, наместники четырех лавр и настоятели Соловецкого и Валаамского монастырей, Саровской и Оптиной пустыни, представители от монашествующих, единоверцев, военного духовенства, воинов действующей армии, от духовных академий, Академии Наук, университетов, Государственного Совета и Государственной Думы. Среди 564 членов Собора было 80 архиереев, 129 пресвитеров, 10 диаконов, 26 псаломщиков, 20 монашествующих (архимандритов, игуменов и иеромонахов) и 299 мирян. В деяниях Собора участвовали представители единоверных православных Церквей: епископ Никодим (от Румынской) и архимандрит Михаил (от Сербской).
Широкое представительство на Соборе пресвитеров и мирян было связано с тем обстоятельством, что он явился исполнением двухвековых чаяний православного русского народа, его устремлений к возрождению соборности. Но Устав Собора предусматривал особую ответственность епископата за судьбу Церкви. Вопросы догматического и канонического характера после их рассмотрения полнотой Собора подлежали утверждению на совещании епископов.
Поместный Собор открылся в Успенском соборе Кремля в день его храмового праздника - 15 (28) августа. Торжественную литургию совершил митрополит Киевский Владимир в сослужении митрополитов Петроградского Вениамина и Тифлисского Платона.
После пения Символа веры члены Собора поклонились мощам Московских святителей и в преднесении кремлевских святынь вышли на Красную площадь, куда уже крестными ходами стекалась вся православная Москва. На площади было совершено молебное пение.
Первое заседание Собора состоялось 16 (29) августа в храме Христа Спасителя после литургии, совершенной здесь митрополитом Московским Тихоном. Целый день оглашались приветствия Собору. Деловые заседания начались в третий день деяний Собора в Московском епархиальном доме. Открывая первое рабочее заседание Собора, митрополит Владимир произнес напутственное слово: «Мы все желаем успеха Собору, и для этого успеха есть основания. Здесь, на Соборе представлены духовное благочестие, христианская добродетель и высокая ученость. Но есть нечто, возбуждающее опасения. Это - недостаток в нас единомыслия… Поэтому я напомню Апостольский призыв к единомыслию. Слова Апостола „будьте единомысленны между собою“ имеют великое значение и относятся ко всем народам, ко всем временам. В настоящее время разномыслие сказывается у нас особенно сильно, оно стало основополагающим принципом жизни… Разномыслие расшатывает устои семейной жизни, школы, под его влиянием многие отошли от Церкви… Православная Церковь молится о единении и призывает едиными усты и единым сердцем исповедать Господа. Наша Православная Церковь устроена „на основании апостол и пророк, сущу краеугольну самому Иисусу Христу. Это скала, о которую разобьются всякие волны“».
Своим Почетным Председателем Собор утвердил святого митрополита Киевского Владимира. Председателем Собора был избран святой митрополит Тихон. Составлен был Соборный Совет, в который вошли Председатель Собора и его заместители архиепископы Новгородский Арсений (Стадницкий) и Харьковский Антоний (Храповицкий), протопресвитеры Н. А. Любимов и Г. И. Шавельский, князь Е. Н. Трубецкой и Председатель Государственного Совета М. В. Родзянко, которого в феврале 1918 года сменил А. Д. Самарин. Секретарем Собора был утвержден В. П. Шеин (впоследствии архимандрит Сергий). Членами Соборного Совета избраны были также митрополит Тифлисский Платон, протоиерей А. П. Рождественский и профессор П. П. Кудрявцев.
После избрания и поставления Патриарха на большинстве соборных заседаний председательствовал Преосвященный Новгородский Арсений, возведенный в сан митрополита. В трудном деле руководства соборными деяниями, которые часто приобретали неспокойный характер, он обнаружил и твердую властность, и мудрую гибкость.
Собор открылся в дни, когда Временное правительство агонизировало, теряя контроль не только над страной, но и над разваливающейся армией. Солдаты толпами бежали с фронта, убивая офицеров, учиняя беспорядки и грабежи, наводя страх на мирных жителей, в то время как Кайзеровские войска стремительно двигались вглубь России. 24 августа (6 сентября), по предложению протопресвитера армии и флота, Собор обратился к бойцам с призывом образумиться и продолжать исполнять свой воинский долг. «С болью душевной, с тяжкой скорбью, - говорилось в воззвании, - Собор взирает на самое страшное, что в последнее время выросло во всей народной жизни и особенно в армии, что принесло и грозит еще принести Отечеству и Церкви неисчислимые беды. В сердце русского человека стал затуманиваться светлый образ Христов, начал гаснуть огонь веры православной, начало слабеть стремление к подвигу во имя Христа… Непроглядная тьма окутала Русскую землю, и стала гибнуть великая могучая Святая Русь… Обманутые врагами и предателями, изменой долгу и присяге, убийствами своих же братии, грабежами и насилиями запятнавшие свое высокое священное звание воина, молим вас, - опомнитесь! Загляните в глубину своей души, и ваша… совесть, совесть русского человека, христианина, гражданина, может быть, скажет вам, как далеко вы ушли по ужасному, преступнейшему пути, какие зияюшие, неисцелимые раны наносите вы Родине–матери своей».
Собор образовал 22 отдела, которые готовили доклады и проекты определений, выносившиеся на заседания. Важнейшими отделами были Уставный, Высшего Церковного управления, епархиального управления, благоустроения приходов, правового положения Церкви в государстве. Большинство отделов возглавили архиереи.
11 октября 1917 года Председатель отдела Высшего Церковного Управления епископ Астраханский Митрофан выступил на пленарном заседании с докладом, который открывал главное событие в деяниях Собора - восстановление Патриаршества. Предсоборный Совет в своем проекте устройства Высшего Церковного Управления не предусматривал Первосвятительского сана. При открытии Собора лишь немногие из его членов, главным образом монашествующие, были убежденными поборниками восстановления Патриаршества. Тем не менее, когда вопрос о Первом епископе был поставлен в отделе Высшего Церковного Управления, он встретил широкую поддержку. Мысль о восстановлении Патриаршества с каждым заседанием отдела приобретала все больше приверженцев. На 7–ом заседании отдел решает не медлить с этим важным вопросом и предложить Собору восстановить Первосвятительский Престол.
Обосновывая это предложение, епископ Митрофан напомнил в своем докладе, что Патриаршество стало известно на Руси со времени ее Крещения, ибо в первые столетия своей истории Русская Церковь пребывала в юрисдикции Константинопольского Патриарха. Упразднение Патриаршества Петром I явилось нарушением святых канонов. Русская Церковь лишилась своего главы. Но мысль о Патриаршестве не переставала теплиться в сознании русских людей как «золотая мечта». «Во все опасные моменты русской жизни, - сказал епископ Митрофан, - когда кормило церковное начинало крениться, мысль о Патриархе воскресала с особой силой… Время повелительно требует подвига, дерзновения, и народ желает видеть во главе жизни Церкви живую личность, которая собрала бы живые народные силы». 34–е Апостольское правило и 9–е правило Антиохийского Собора повелительно требуют, чтобы в каждом народе был Первый епископ.
Вопрос о восстановлении Патриаршества на пленарных заседаниях Собора обсуждался с необычайной остротой. Голоса противников Патриаршества, вначале напористые и упрямые, в конце дискуссии звучали диссонансом, нарушая почти полное единомыслие Собора.
Главным аргументом сторонников сохранения синодальной системы было опасение, что учреждение Патриаршества может сковать соборное начало в жизни Церкви. Повторяя софизмы архиепископа Феофана (Прокоповича), князь А. Г. Чаадаев говорил о преимуществах «коллегии», которая может соединять в себе различные дарования и таланты в отличие от единоличной власти. «Соборность не уживается с единовластием, единовластие несовместимо с соборностью», - настаивал профессор Б. В. Титлинов вопреки бесспорному историческому факту: с упразднением Патриаршества перестали созываться и Поместные Соборы. Протоиерей Н. В. Цветков выставил против Патриаршества мнимо догматический довод: оно, мол, образует средостение между верующим народом и Христом. В. Г. Рубцов выступил против Патриаршества, потому что оно нелиберально: «Нам нужно уравняться с народами Европы… Не будем возвращать деспотизм, не повторим XVII века, а XX век говорит о полноте соборности, чтобы народ не уступил своих прав какой-то главе». Здесь налицо подмена церковно–канонической логики поверхностной политической схемой.
В выступлениях сторонников восстановления Патриаршества, кроме канонических принципов, в качестве одного из наиболее весомых доводов приводилась сама история Церкви. В речи И. Н. Сперанского была показана глубокая внутренняя связь между существованием Первосвятительского престола и духовным ликом допетровской Руси: «Пока у нас на Святой Руси был верховный пастырь…, наша Православная Церковь была совестью государства… Забывались заветы Христовы, и Церковь в лице Патриарха дерзновенно поднимала свой голос, кто бы ни были нарушители… В Москве идет расправа со стрельцами. Патриарх Адриан - последний русский Патриарх, слабенький, старенький…, берет на себя дерзновение… „печаловаться“, ходатайствовать за осужденных».
Многие ораторы говорили об упразднении Патриаршества как о бедствии для Церкви, но мудрее всех сказал об этом архимандрит Илларион (Троицкий): «Зовут Москву сердцем России. Но где же в Москве бьется русское сердце? На бирже? В торговых рядах? На Кузнецком мосту? Оно бьется, конечно, в Кремле. Но где в Кремле? В Окружном суде? Или в солдатских казармах? Нет, в Успенском соборе. Там, у переднего правого столпа должно биться русское православное сердце. Орел петровского, на западный образец устроенного, самодержавия выклевал это русское православное сердце, святотатственная рука нечестивого Петра свела Первосвятителя Российского с его векового места в Успенском соборе. Поместный Собор Церкви Российской от Бога данной ему властью поставит снова Московского Патриарха на его законное неотъемлемое место».
Ревнители Патриаршества напомнили о государственной разрухе, переживаемой страной при Временном правительстве, о печальном состоянии народного религиозного сознания. По словам архимандрита Матфея, «последние события свидетельствуют об удалении от Бога не только интеллигенции, но и низших слоев…, и нет влиятельной силы, которая остановила бы это явление, нет страха, совести, нет первого епископа во главе русского народа… Посему немедля мы должны избрать духоносного стража нашей совести, нашего духовного вождя -Святейшего Патриарха, за которым и пойдем ко Христу».
В ходе соборного обсуждения мысль о восстановлении сана Первоиерарха была освещена со всех сторон и предстала перед членами Собора как повелительное требование канонов, как исполнение вековых народных чаяний, как живая потребность времени.
28 октября (10 ноября) прения были прекращены. Поместный Собор большинством голосов вынес историческое постановление:
1. «В Православной Российской Церкви высшая власть - законодательная, административная, судебная и контролирующая - принадлежит Поместному Собору, периодически, в определенные сроки созываемому, в составе епископов, клириков и мирян.
2. Восстанавливается Патриаршество, и управление церковное возглавляется Патриархом.
3. Патриарх является первым между равными ему епископами.
4. Патриарх вместе с органами церковного управления подотчетен Собору».
Опираясь на исторические прецеденты, Соборный Совет предложил процедуру избрания Патриарха: при первом туре голосования соборяне подают записки с именем предлагаемого ими кандидата в Патриархи. Если один из кандидатов получит абсолютное большинство голосов, он считается избранным. Если же ни один из кандидатов не получит больше половины голосов, проводится повторное голосование, при котором подаются записки с именами трех предлагаемых лиц. Получивший большинство голосов считается избранным в кандидаты. Туры голосования повторяются, пока три кандидата не получат большинства голосов. Потом жребием из них будет избран Патриарх.
30 октября (12 ноября) 1917 года было проведено голосование. Архиепископ Харьковский Антоний получил 101 голос, архиепископ Тамбовский Кирилл (Смирнов) - 27, митрополит Московский Тихон - 22, архиепископ Новгородский Арсений - 14, митрополит Киевский Владимир, архиепископ Кишиневский Анастасий и протопресвитер Г. И. Шавельский - по 13 голосов, архиепископ Владимирский Сергий (Страгородский) - 5, архиепископ Казанский Иаков, архимандрит Иларион (Троицкий) и бывший обер–прокурор Синода А. Д. Самарин - по 3 голоса. Еще несколько лиц было предложено в Патриархи одним или двумя соборянами.
После четырех туров голосования Собор избрал кандидатами на Первосвятительский престол архиепископа Харьковского Антония, архиепископа Новгородского Арсения и митрополита Московского Тихона, - как говорили о нем в народе, - «самого умного, самого строгого и самого доброго из иерархов Русской Церкви…» Архиепископ Антоний, блестяще образованный и талантливый церковный писатель, был видным церковным деятелем двух последних десятилетий синодальной эпохи. Давний поборник Патриаршества, он был поддержан многими на Соборе как бесстрашный и опытный церковный вождь.
Другой кандидат, архиепископ Арсений, умный и властный иерарх, обладавший многолетним церковно–административным и государственным опытом (в прошлом член Государственного Совета), по свидетельству митрополита Евлогия, «возможности стать Патриархом ужасался и только и молил Бога, чтобы „чаша сия миновала его“. А святитель Тихон во всем полагался на волю Божию. Не стремясь к Патриаршеству, он готов был принять на себя этот крестный подвиг, если Господь призовет его.
Избрание состоялось 5 (18) ноября в храме Христа Спасителя. По окончании Божественной литургии и молебного пения, священномученик Владимир, митрополит Киевский, вынес ковчежец с жребиями на амвон, благословил им народ и снял печати. Из алтаря вышел слепой старец схииеромонах Зосимовой пустыни Алексий. Помолившись, он вынул из ковчежца жребий и передал его митрополиту. Святитель прочитал громко: „Тихон, митрополит Московский - аксиос“.
Ликующее тысячеустое „аксиос“ сотрясло огромный переполненный храм. В глазах молящихся стояли слезы радости. По отпусте знаменитый на всю Россию своим могучим басом протодиакон Успенского собора Розов возгласил многолетие: „Господину нашему Высокопреосвященнейше му митрополиту Московскому и Коломенскому Тихону, избранному и нареченному в Патриархи богоспасаемого града Москвы и всея России“.
В этот день святитель Тихон совершал литургию в Троицком подворье. Весть об избрании его Патриархом принесло ему посольство Собора во главе с митрополитами Владимиром, Вениамином и Платоном. После пения многолетия митрополит Тихон произнес слово: „…Сейчас я изрек по чиноположению слова: „Благодарю и приемлю и нимало вопреки глаголю“… Но, рассуждая по человеку, могу многое глаголить вопреки настоящему моему избранию. Ваша весть об избрании меня в Патриархи является для меня тем свитком, на котором было написано: „Плач, и стон, и горе“, и такой свиток должен был съесть пророк Иезекииль. Сколько и мне придется глотать слез и испускать стонов в предстоящем мне Патриаршем служении, и особенно в настоящую тяжкую годину! Подобно древнему вождю еврейского народа Моисею, и мне придется говорить ко Господу: „Для чего Ты мучишь раба Твоего? И почему я не нашел милости пред очами Твоими, что Ты возложил на меня бремя всего народа сего? Разве я носил во чреве весь народ сей и разве я родил его, что Ты говоришь мне: неси его на руках твоих, как нянька носит ребенка. Я один не могу нести всего народа сего, потому что он тяжел для меня“ (Числ. 11, 11 - 14). Отныне на меня возлагается попечение о всех церквах Российских и предстоит умирание за них во вся дни. А к сим кто доволен, даже и из крепких мене! Но да будет воля Божия! Нахожу подкрепление в том, что избрания сего я не искал, и оно пришло помимо меня и даже помимо человеков, по жребию Божию“.
Интронизация Патриарха состоялась 21 ноября (3 декабря) в праздник Введения в Успенском соборе Кремля. Для торжества настоло вания из Оружейной палаты взяты были жезл святителя Петра, ряса священномученика Патриарха Ермогена, а также мантия, митра и клобук Патриарха Никона.
29 ноября на Соборе была оглашена выписка из „Определения“ Священного Синода о возведении в сан митрополита архиепископов Харьковского Антония, Новгородского Арсения, Ярославского Агафангела, Владимирского Сергия и Казанского Иакова.
Восстановлением Патриаршества дело преобразования всей системы церковного управления завершено не было. Краткое определение от 4 ноября 1917 года было восполнено другими развернутыми „Определениями“: „О правах и обязанностях Святейшего Патриарха…“, „О Священном Синоде и Высшем Церковном Совете“, „О круге дел, подлежащих ведению органов Высшего Церковного Управления“. Патриарху Собор предоставил права, соответствующие каноническим нормам: нести попечение о благополучии Русской Церкви и представлять ее перед государственной властью, сноситься с автокефальными Церквами, обращаться ко всероссийской пастве с учительными посланиями, заботиться о своевременном замещении архиерейских кафедр, давать епископам братские советы. Патриарх, по „Определениям“ Собора, является епархиальным архиереем Патриаршей области, которую составляют Московская епархия и ставропигиальные монастыри.
Поместный Собор образовал два органа коллегиального управления Церкви в промежутках между Соборами: Священный Синод и Высший Церковный Совет. К компетенции Синода были отнесены дела иерархическо–пастырского, вероучительного, канонического и литургического характера, а в ведение Высшего Церковного Совета - дела церковно–общественного порядка: административно–хозяйственные и школьно–просветительские. И наконец, особо важные вопросы - о защите прав Церкви, о подготовке к предстоящему Собору, об открытии новых епархий - подлежали совместному решению Священного Синода и Высшего Церковного Совета.
В состав Синода входили, помимо его Председателя–Патриарха, 12 членов: митрополит Киевский по кафедре, 6 архиереев по избранию Собора на три года и пять епископов, вызываемых по очереди на один год. Из 15 членов Высшего Церковного Совета, возглавляемого, как и Синод, Патриархом, три архиерея делегировались Синодом, а один монах, пять клириков из белою духовенства и шесть мирян избирались Собором. Выборы членов высших органов церковного управления состоялись на последних заседаниях первой сессии Собора перед его роспуском на рождественские каникулы.
Поместный Собор избрал в Синод митрополитов Новгородского Арсения, Харьковского Антония, Владимирского Сергия, Тифлисского Платона, архиепископов Кишиневского Анастасия (Грибановского) и Волынского Евлогия.
В Высший Церковный Совет Собор избрал архимандрита Виссариона, протопресвитеров Г. И. Шавельского и И. А. Любимова, протоиереев А. В. Санковского и А. М. Станиславского, псаломщика А. Г. Куляшова и мирян князя Е. Н. Трубецкого, профессоров С. Н. Булгакова, Н. М. Громогласова, П. Д. Лапина, а также бывшего министра исповеданий Временного правительства А. В. Карташова и С. М. Раевского. Синод делегировал в Высший Церковный Совет митрополитов Арсения, Агафангела и архимандрита Анастасия. Собор избрал также заместителей членов Синода и Высшего Церковного Совета.
13 (26) ноября Собор приступил к обсуждению доклада о правовом положении Церкви в государстве. По поручению Собора профессор С. Н. Булгаков составил Декларацию об отношениях Церкви и государства, которая предваряла „Определение о правовом положении Церкви в государстве“. В ней требование о полном отделении Церкви от государства сравнивается с пожеланием, „чтобы солнце не светило, а огонь не согревал. Церковь, по внутреннему закону своего бытия, не может отказаться от призвания просветлять, преображать всю жизнь человечества, пронизывать ее своими лучами“. Мысль о высоком призвании Церкви в государственных делах лежала в основе правового сознания Византии. Древняя Русь унаследовала от Византии идею симфонии Церкви и государства. На этом фундаменте строилась Киевская и Московская держава. При этом Церковь не связывала себя с определенной формой правления и исходила всегда из того, что власть должна быть христианской. „И ныне, - сказано в документе, - когда волею Провидения рушится в России царское самодержавие, а на замену его идут новые государственные формы, Православная Церковь не имеет определения об этих формах со стороны их политической целесообразности, но она неизменно стоит на таком понимании власти, по которому всякая власть должна быть христианским служением“. Меры внешнего принуждения, насилующие религиозную совесть иноверцев, признаны были несовместимыми с достоинством Церкви.
Острый спор возник вокруг вопроса о предполагавшемся в проекте „Определения“ обязательном Православии Главы государства и министра исповеданий. Член Собора профессор Н. Д. Кузнецов сделал резонное замечание: „В России провозглашена полная свобода совести и объявлено, что положение каждого гражданина в государстве… не зависит от принадлежности к тому или иному вероисповеданию и даже к религии вообще… Рассчитывать в этом деле на успех невозможно“. Но предостережение это не было учтено.
В окончательном виде „Определение“ Собора гласит: „1. Православная Российская Церковь, составляя часть Единой Вселенской Христовой Церкви, занимает в Российском государстве первенствующее среди других исповеданий публично–правовое положение, подобающее ей как величайшей святыне огромного большинства населения и как величайшей исторической силе, созидавшей Российское государство.
2. Православная Церковь в России в учении веры и нравственности, богослужении, внутренней церковной дисциплине и сношениях с другими автокефальными Церквами независима от государственной власти…
3. Постановления и указания, издаваемые для себя Православной Церковью, равно как и акты церковного управления и суда, признаются государством имеющими юридическую силу и значение, поскольку ими не нарушаются государственные законы…
4. Государственные законы, касающиеся Православной Церкви, издаются не иначе, как по соглашению с церковной властью…
7. Глава Российского государства, министр исповеданий и министр народного просвещения и товарищи их должны быть православными…
22. Имущество, принадлежащее установлениям Православной Церкви, не подлежит конфискации и отобранию…“
Отдельные статьи „Определения“ носили анахронический характер, не соответствуя конституционным основам нового государства, новым государственно–правовым условиям, и не могли претвориться в жизнь. Однако в этом „Определении“ содержится бесспорное положение о том, что в делах веры, своей внутренней жизни Церковь независима от государственной власти и руководствуется своим догматическим учением и канонами.
Деяния Собора совершались и в революционное время. 25 октября (7 ноября) пало Временное Правительство, в стране была установлена Советская власть. 28 октября в Москве разразились кровавые бои между занимавшими Кремль юнкерами и повстанцами, в руках которых был город. Над Москвой стоял грохот пушек и треск пулеметов. Стреляли во дворах, с чердаков, из окон, на улицах лежали убитые и раненые.
В эти дни многие члены Собора, приняв на себя обязанность медбратьев, ходили по городу, подбирая и перевязывая раненых. Среди них были архиепископ Таврический Димитрий (князь Абашидзе) и епископ Камчатский Нестор (Анисимов). Собор, стремясь остановить кровопролитие, направил делегацию для переговоров с Военно–революционным комитетом и комендатурой Кремля. Делегацию возглавил митрополит Платон. В штабе Военно–революционного комитета митрополит Платон просил прекратить осаду Кремля. На это получил ответ: „Поздно, поздно. Не мы испортили перемирие. Скажите юнкерам, чтобы они сдавались“. Но в Кремль делегация не смогла проникнуть.
„В эти кровавые дни, - писал впоследствии митрополит Евлогий, - в Соборе произошла большая перемена. Мелкие человеческие страсти стихли, враждебные пререкания смолкли, отчужденность изгладилась… Собор, поначалу напоминавший парламент, начал преображаться в подлинный „Церковный Собор“, в органическое церковное целое, объединенное одним волеустремлением - ко благу Церкви. Дух Божий повеял над собранием, всех утешая, всех примиряя“. Собор обратился к враждующим с призывом к примирению, с мольбою о милосердии к побежденным: „Во имя Божие… Собор призывает сражающихся между собою дорогих наших братьев и детей ныне воздержаться от дальнейшей ужасной кровопролитной брани… Собор… умоляет победителей не допускать никаких актов мести, жестокой расправы и во всех случаях щадить жизнь побежденных. Во имя спасения Кремля и спасения дорогих всей России наших в нем святынь, разрушения и поругания которых русский народ никогда и никому не простит, Священный Собор умоляет не подвергать Кремль артиллерийскому обстрелу“.
В воззвании, изданном Собором 17 (30) ноября, содержится призыв к всеобщему покаянию: „Вместо обещанного лжеучителями нового общественного строения - кровавая распря строителей, вместо мира и братства народов - смешение языков и ожесточение, ненависть братьев. Люди, забывшие Бога, как голодные волки, бросаются друг на друга. Происходит всеобщее затемнение совести и разума… Русские пушки, поражая святыни кремлевские, ранили сердца народные, горящие верою Православною. На наших глазах совершается суд Божий над народом, утратившим святыню… К нашему несчастью, доселе не родилось еще власти воистину народной, достойной получить благословение Церкви Православной. И не явится ее на Русской земле, пока со скорбною молитвою и слезным покаянием не обратимся мы к Тому, без Кого всуе трудятся зиждущие град“.
Тон этого послания не мог, конечно, способствовать смягчению сложившихся тогда напряженных отношений между Церковью и новым Советским государством. И все-таки в целом Поместный Собор сумел воздержаться от поверхностных оценок и выступлений узко политического характера, сознавая относительную значимость политических явлений в сравнении с религиозными и нравственными ценностями.
По воспоминаниям митрополита Евлогия, высшей точкой, которую духовно достиг Собор, явилось первое после интронизации появление на Соборе Патриарха: „С каким благоговейным трепетом все его встречали! Все - не исключая „левых“ профессоров… Когда… Патриарх вошел, все опустились на колени… В эти минуты уже не было прежних несогласных между собой и чуждых друг другу членов Собора, а были святые, праведные люди, овеянные Духом Святым, готовые исполнять Его веления… И некоторые из нас в этот день поняли, что в реальности значат слова: „Днесь благодать Святаго Духа нас собра…“
Заседания Собора приостановились на Рождественские каникулы 9 (22) декабря 1917 года, а 20 января 1918 года открылась вторая сессия, деяния которой продолжались по 7 (20) апреля. Они проходили в здании Московской духовной семинарии. Начавшаяся гражданская война затруднила передвижение по стране; и 20 января на Соборное заседание смогли прибыть только 110 членов Собора, что не обеспечивало кворума. Поэтому Собор вынужден был принять особое постановление: проводить заседания при любом количестве присутствующих членов Собора.
Главной темой второй сессии было устройство епархиального управления. Обсуждение ее началось еще до Рождественских каникул с доклада профессора А. И. Покровского. Серьезные споры разгорелись вокруг положения о том, что епископ „управляет епархией при соборном содействии клириков и мирян“. Предлагались поправки. Целью одних было резче подчеркнуть власть архиереев - преемников апостолов. Так, архиепископ Тамбовский Кирилл предлагал включить в „Определение“ слова о единоличном управлении епископа, осуществляемом лишь при помощи епархиальных органов управления и суда, а архиепископ Тверской Серафим (Чичагов) говорил даже о недопустимости привлечения мирян к управлению епархией. Предлагались, однако, и такие поправки, которые преследовали противоположные цели: наделить клириков и мирян более широкими правами в решении епархиальных дел.
На пленарном заседании принята была поправка профессора И. М. Громогласова: заменить формулу „при соборном содействии клириков и мирян“ на слова „в единении с клиром и мирянами“. Но епископское совещание, охраняя канонические основания церковного строя, отвергло эту поправку, восстановив в окончательной редакции формулу, предложенную в докладе: „Епархиальный архиерей, по преемству власти от святых апостолов, есть Предстоятель местной Церкви, управляющий епархией при соборном содействии клира и мирян“.
Собор установил 35–летний возрастной ценз для кандидатов в архиереи. По „Определению о епархиальном управлении“ епископы должны избираться „из монашествующих или не обязанных браком лиц белого духовенства и мирян, причем для тех и других обязательно облачение в рясофор, если они не принимают пострижения в монашество“.
Согласно „Определению“ органом, при содействии которого архиерей управляет епархией, является епархиальное собрание, избираемое из клириков и мирян на трехлетний срок. Епархиальные собрания в свою очередь образуют свои постоянные исполнительные органы: епархиальный совет и епархиальный суд.
2 (15) апреля 1918 года Собор вынес „Определение о викарных епископах“. Его принципиальная новизна заключалась в том, что в ведение викарных епископов предполагалось выделить части епархии и установить для них местопребывание в городах, по которым они титуловались. Издание этого „Определения“ было продиктовано насущной потребностью в увеличении числа епархий и мыслилось как первый шаг в этом направлении.
Самое обширное из постановлений Собора - это „Определение о православном приходе“, по–другому названное „Приходским уставом“. Во введение к „Уставу“ дан краткий очерк истории прихода в древней Церкви и в России. В основе приходской жизни должен лежать принцип служения: „Под руководством преемственно Богопоставленных пастырей все прихожане, составляя единую духовную семью во Христе, принимают живое участие во всей жизни прихода, кто как может своими силами и дарованием“. В „Уставе“ дано определение прихода: „Приходом… называется общество православных христиан, состоящее из клира и мирян, пребывающих на определенной местности и объединенных при храме, составляющее часть епархии и находящееся в каноническом управлении своего епархиального архиерея, под руководством поставленного священника–настоятеля“.
Священной обязанностью прихода Собор провозгласил заботу о благоустроении его святыни - храма. В „Уставе“ определен состав номинального прихода причта: священник, диакон и псаломщик. Увеличение и сокращение его до двух лиц предоставлялось на усмотрение епархиального архиерея, который, по „Уставу“, рукополагал и назначал клириков.
„Устав“ предусматривал избрание прихожанами церковных старост, на которых возлагались заботы о приобретении, хранении и употреблении храмового имущества. Для решения дел, связанных с содержанием храма, обеспечением клириков и избранием должностных лиц прихода, предполагалось созывать не реже двух раз в году приходское собрание, постоянным исполнительным органом которого должен был стать приходской совет, состоящий из клириков, церковного старосты или его помощника и нескольких мирян - по избранию приходского собрания. Председательство на приходском собрании и в приходском совете предоставлялось настоятелю храма.
Крайне напряженный характер приняла дискуссия о единоверии - давнем и сложном вопросе, отягощенном застарелыми недоразумениями и взаимными подозрениями. В отделе единоверия и старообрядчества не удалось выработать согласованный проект. Поэтому на пленарном заседании было представлено два диаметрально противоположных доклада. Камнем преткновения явился вопрос о единоверческом епископате. Один докладчик, епископ Челябинский Серафим (Александров), выступил против рукоположения епископов–единоверцев, усматривая в этом противоречие основанному на канонах территориальному принципу административного деления Церкви и угрозу отделения единоверцев от Православной Церкви. Другой докладчик единоверческий протоиерей Симеон Шлеев предложил учредить самостоятельные единоверческие епархии, после резкой полемики Собор пришел к компромиссному решению об учреждении пяти единоверческих викарных кафедр, подчиненных епархиальным архиереям.
Вторая сессия Собора совершала свои деяния, когда страна была охвачена гражданской войной. Среди русских людей сложивших свои головы в этой войне были и священники. 25 января (7 февраля) 1918 года бандитами в Киеве был убит митрополит Владимир. Получив это печальное известие, Собор вынес постановление, в котором говорится:
„1. Установить возношение в храмах за богослужением особых прошений о гонимых ныне за Православную веру и Церковь и скончавших жизнь сбою исповедниках и мучениках…
2. Установить по всей России ежегодное молитвенное поминовение в день 25 января или в следующий за сим воскресный день (вечером)… исповедников и мучеников“.
На закрытом заседании 25 января 1918 года Собор вынес экстренное постановление о том, чтобы „на случай болезни, смерти и других печальных для Патриарха возможностей предложить ему избрать несколько блюстителей Патриаршего Престола, которые в порядке старшинства и будут блюсти власть Патриарха и преемствовать ему“. На втором специальном закрытом заседании Собора Патриарх доложил, что постановление это им выполнено. После кончины Патриарха Тихона оно послужило спасительным средством для сохранения канонического преемства Первосвятительского служения.
5 апреля 1918 года, незадолго до роспуска на Пасхальные каникулы, Собор архипастырей Русской Православной Церкви принял постановление о прославлении в лике святых святителей Иосифа Астраханского и Софрония Иркутского.
* * *
Последняя, третья, сессия Собора продолжалась с 19 июня (2 июля) по 7 (20) сентября 1918 года. На ней продолжалась работа над составлением „Определений“ о деятельности высших органов церковного управления. В „Определении о порядке избрания Святейшего Патриарха“ устанавливался порядок, в основном похожий на тот, по которому был избран Патриарх на Соборе. Предусматривалось, однако, более широкое представительство на избирательном Соборе клириков и мирян Московской епархии, для которой Патриарх является епархиальным архиереем. В случае освобождения Патриаршего Престола „Определением о Местоблюстителе Патриаршего Престола“ предусматривалось незамедлительное избрание Местоблюстителя из числа членов Синода соединенным присутствием Священного Синода и Высшего Церковного Совета.
Одно из важнейших постановлений третьей сессии Собора - „Определение о монастырях и монашествующих“, разработанное в соответствующем отделе под председательством архиепископа Тверского Серафима. В нем устанавливается возрастной ценз постригаемого - не меньше 25 лет; для пострига послушника в более юном возрасте требовалось благословение епархиального архиерея. Определение восстанавливало древний обычай избрания настоятелей и наместников братией с тем, чтобы епархиальный архиерей, в случае одобрения избранного, представлял его на утверждение в Святейший Синод. Поместный Собор подчеркнул преимущество общежительства перед особожительством и рекомендовал всем монастырям по возможности вводить у себя общежительный устав. Важнейшей заботой монастырского начальства и братии должно быть строго уставное богослужение „без пропусков и без замены чтением того, что положено петь, и сопровождаемое словом назидания“. Собор высказался о желательности иметь в каждой обители для духовного окормления насельников старца или старицы. Всем монастырским насельникам предписывалось нести трудовое послушание. Духовно–просветительское служение монастырей миру должно выражаться в уставном богослужении, духовничестве, старчестве и проповедничестве.
На третьей сессии Собор вынес два „Определения“, призванных оградить достоинство священного сана. Опираясь на апостольские наставления о высоте священного служения и на каноны, Собор подтвердил недопустимость второбрачия для вдовых и разведённых священнослужителей. Второе постановление подтверждало невозможность восстановления в сане лиц, лишенных его приговорами духовных судов, правильными по существу и по форме. Неукоснительное соблюдение этих „Определений“ православным духовенством, строго хранящим канонические основания церковного строя, в 20 - 30–е годы уберегло его от дискредитации, которой подверглись группировки обновленцев, поправших и православный закон, и святые каноны.
13 (26) августа 1918 года Поместный Собор Русской Православной Церкви восстановил празднование памяти всех святых, в земле Российской просиявших, приуроченное ко второй неделе по Пятидесятнице.
На заключительном заседании 7 (20) сентября 1918 года Собор постановил созвать очередной Поместный Собор весной 1921 года.
Не все отделы Собора творили соборное деяние с одинаковым успехом. Заседая более года, Собор не исчерпал своей программы: некоторые отделы не успели выработать и вынести на пленарные заседания согласованные доклады. Ряд „Определений“ Собора не удалось осуществить из-за общественно–политической обстановки, которая сложилась в стране.
В решении вопросов церковного строительства, устроении всей жизни Русской Церкви в небывалых исторических условиях на основе строгой верности догматическому и нравственному учению Спасителя Собор стоял на почве канонической правды.
Политические структуры Российской Империи рухнули, эфемерным образованием оказалось Временное правительство, а Церковь Христова, руководимая благодатью Святого Духа, сохранила в эту переломную историческую эпоху свой Богозданный строй. На Соборе, ставшем актом ее самоопределения в новых исторических условиях, Церковь сумела очиститься от всего наносного, исправить деформации, которые она претерпела в синодальную эпоху, и тем обнаружила свою неотмирную природу.
Поместный Собор явился событием эпохального значения. Упразднив канонически ущербную и окончательно изжившую себя синодальную систему церковного управления и восстановив Патриаршество, он провел рубеж между двумя периодами русской церковной истории. „Определения“ Собора послужили Русской Церкви на ее многотрудном пути твердой опорой и безошибочным духовным ориентиром в решении крайне сложных проблем, которые в изобилии ставила перед нею жизнь.
Мейендорф Иоанн Феофилович
6. Позиция Русской Православной Церкви в отношении конфликта между Синодом Албанской Православной Церкви и Константинополем В ответ на энциклику Константинопольского Патриарха Василия III по вопросу об объявлении в Албании Церкви автокефальной заместитель Патриаршего
Из книги Документы Архиерейского Собора РПЦ, 2011 год автора9. Сношения Православной Церкви в Америке с Русской Православной Церковью Провозглашение автокефалии Православной Церкви в Америке положило начало развитию добрых отношений между нею и Московским Патриархатом. Так, 21 апреля 1970г. в отпевании почившего Святейшего
Из книги Патриарх Сергий автора Одинцов Михаил ИвановичПослесловие к книге Л. Регельсона «Трагедия Русской Церкви. 1917–1945» Автор настоящей книги принадлежит к молодому поколению русской интеллигенции. Он и его современники пришли к Православной Церкви путем сознательного обращения ко Христу, хотя по воспитанию они
Из книги Святитель Тихон. Патриарх Московский и всея России автора Маркова Анна А.В Москве завершил свою работу Архиерейский Собор Русской Православной Церкви Со 2 по 4 февраля 2011 года в Москве в кафедральном соборном Храме Христа Спасителя прошел Освященный Архиерейский Собор Русской Православной Церкви.В завершающий день работы Собора прозвучало
Из книги Голоса из России. Очерки истории сбора и передачи за границу информации о положении Церкви в СССР. 1920-е – начало 1930-х годов автора Косик Ольга ВладимировнаОтношение Русской Православной Церкви к намеренному публичному богохульству и клевете в адрес Церкви Как подчеркивается в Основах учения Русской Православной Церкви о достоинстве, свободе и правах человека, свобода есть одно из проявлений образа Божия в
Из книги Вступающим в брак автора Милов Сергей И.Глава III ПОМЕСТНЫЙ СОБОР РОССИЙСКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ 1917–1918
Из книги Церковное Право автора Цыпин Владислав Александрович Из книги автора Из книги автора Из книги автора2 Выдержка из письма А. Д. Самарина деятелям зарубежной Церкви с изложением событий в Русской Православной Церкви КОПИЯМай 1924 г.Я попытаюсь в краткой форме обнять все существенное из пережитого Русской Церковью, начиная с освобождения Патриарха.Известно, что всякий,
Из книги автораПриложение 3 Социальная концепция Русской Православной Церкви о браке и семье (Архиерейский Собор, М., 2000) Различие между полами есть особый дар Творца созданным Им людям. И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их
Из книги автораВысшее управление Русской Православной Церкви в период 1917–1988 гг Поместный Собор 1917–1918 гг Поместный Собор Российской Православной Церкви, состоявшийся в 1917–1918 гг., явился событием эпохального значения. Упразднив канонически ущербную и окончательно изжившую себя
Из книги автораПоместный Собор 1917–1918 гг Поместный Собор Российской Православной Церкви, состоявшийся в 1917–1918 гг., явился событием эпохального значения. Упразднив канонически ущербную и окончательно изжившую себя синодальную систему церковного управления и восстановив
Из книги автораПоместный Собор 1945 г. и Положение об управлении Русской Церкви 31 января 1945 г. в Москве открылся Поместный Собор, в котором участвовали все епархиальные архиереи вместе с представителями от клира и мирян своих епархий. Среди почетных гостей на Соборе присутствовали
Из книги автораПоместный Собор 1988 г. и принятый им Устав об управлении Русской Православной Церкви В год тысячелетнего юбилея Крещения Руси, с 6 по 9 июля 1988 г., в Троице-Сергиевой Лавре заседал Поместный Собор Русской Православной Церкви. В деяниях Собора приняли участие: по своему
ПОМЕСТНЫЙ СОБОР 1917–1918, выдающийся по своему историческому значению собор Русской православной церкви (РПЦ), памятный прежде всего восстановлением патриаршества.
Подготовка к созыву высшего съезда, который призван был определить новый статус церкви на фоне тех радикальных политических перемен, которым дала старт Февральская революция, развернулась по решению Синода с апреля 1917; при этом был учтен опыт Предсоборного присутствия 1905–1906 и Предсоборного совещания 1912–1914, чья программа осталась нереализованной из-за начала Первой мировой войны. Всероссийский поместный собор открылся 15 (28) августа в Успенском соборе Московского Кремля, в день Успения Пресвятой Богородицы; председателем его был избран Тихон (Белавин), митрополит Московский. Наряду с белым и черным духовенством в число участников вошло и немало мирян, впервые получивших столь значительное представительство в церковных делах (среди последних были бывший обер-прокурор Синода А.Д.Самарин, философы С.Н.Булгаков и Е.Н.Трубецкой , историк А.В.Карташев – министр исповеданий во Временном правительстве).
Торжественное начало – с выносом из Кремля мощей святителей московских и многолюдными крестными ходами на Красной площади – совпало со стремительно нараставшей социальной смутой, вести о которой постоянно звучали в заседаниях. В тот же день, 28 октября (10 ноября), когда было принято решение о восстановлении патриаршества, пришла официальная весть о том, что Временное правительство пало и власть перешла к Военно-революционному комитету; начались бои в Москве. Стремясь остановить кровопролитие, собор направил в штаб красных делегацию во главе с митрополитом Платоном (Рождественским), однако ни человеческих жертв, ни значительных повреждений кремлевских святынь избежать не удалось. После этого были провозглашены первые соборные призывы к общенародному покаянию, осуждающие «беснующееся безбожие», – тем самым отчетливо обозначилась та «контрреволюционная» линия, с которой собор традиционно ассоциировался в советской историографии.
Избрание патриарха, отвечавшее давним чаяниям религиозной общественности, явилось по своему революционным, открывающим совершенно новую главу в истории РПЦ событием. Патриарха решено было избирать не только голосованием, но и посредством жребия. Наибольшее число голосов получили (по убывающей) архиепископ Харьковский Антоний (Храповицкий), архиепископ Новгородский Арсений (Стадницкий) и Тихон, митрополит Московский. 5 (18) ноября в храме Христа Спасителя жребий пал на святителя Тихона; его интронизация состоялась 21 ноября (4 декабря) в кремлевском Успенском соборе в праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы. Вскоре собор принял определение О правовом положении Церкви в государстве (где провозглашались: первенствующее публично-правовое положение РПЦ в Российском государстве; независимость церкви от государства – при условии согласования церковного и светского законоуложений; необходимость православного исповедания для главы государства, министра исповеданий и министра народного просвещения) и утвердил положения о Св. Синоде и Высшем церковном совете – как высших органах управления под верховным начальственным наблюдением патриарха. После этого первая сессия завершила свою работу.
Вторая сессия открылась 20 января (2 февраля) 1918 и закончилась в апреле. В условиях крайней политической нестабильности собор поручил патриарху тайно назначить своих местоблюстителей, что он и исполнил, назначив митрополитов Кирилла (Смирнова), Агафангела (Преображенского) и Петра (Полянского) в качестве возможных своих заместителей. Поток вестей о разоренных храмах и расправах над духовенством побудил учредить особые богослужебные поминовения новых исповедников и мучеников, «скончавших жизнь свою за православную веру». Были приняты Приходской устав , призванный сплотить прихожан вокруг храмов, а также определения о епархиальном управлении (предполагающее более активное участие в нем мирян), против новых законов о гражданском браке и его расторжении (последнее ни в коей мере не должно было затрагивать церковного брака) и другие документы.
Третья сессия проходила в июле – сентябре 1918. Среди ее актов особое место занимает Определение о монастырях и монашествующих ; оно восстановило древний обычай избрания настоятеля братией обители, подчеркнуло предпочтительность общежительного устава, а также важность того, чтобы в каждом монастыре был старец или старица, опытные в духовном руководстве иноков. Специальное Определение о привлечении женщин к деятельному участию на разных поприщах церковного служения разрешило прихожанкам участвовать отныне в епархиальных собраниях и церковном служении (в должности псаломщиц). Был разработан проект Положения о временном высшем управлении православной Церковью на Украине , ставший существенным шагом к утверждению автокефального украинского православия. Одно из последних определений собора касалось охраны церковных святынь от захвата и поругания.
В условиях усиливающегося нажима со стороны властей (к примеру, помещения, где проходил собор в Кремле, были конфискованы еще до его окончания) намеченную программу не удалось полностью выполнить. Еще труднее оказалось провести соборные решения в жизнь, поскольку в ближайшие два десятилетия жестокие гонения свели на нет всякую возможность нормального, юридически обеспеченного церковного управления. К тому же революционный террор, до предела усилив ответный консерватизм, ликвидировал ближайшие перспективы более энергичного диалога РПЦ с обществом. Однако в любом случае собор показал, что русское православие отнюдь не стало пассивной жертвой злосчастных политических обстоятельств: исполнив главную свою задачу, избрание патриарха, он наметил круг важнейших вопросов на будущее, которые в значительной мере не решены до сих пор (поэтому в пору гласности и перестройки священноначалие РПЦ обратило особое внимание на то, чтобы документы собора были переизданы на предмет их тщательного изучения).
