Автор - valniko77 . Это цитата этого сообщения
Собор Парижской Богоматери - легенда готики (Notre Dame de Paris)Собор Парижской Богоматери - легенда готики (Notre Dame de Paris)
«Il est venu le temps des cathédrales»…песня из ставшего столь популярным мюзикла «Notre-Dame de Paris» принесла славу не только исполнителям, но и пробудила интерес всего мира к роману Виктора Гюго, и к самому грандиозному собору Франции Собору Парижской Богоматери.
Собор, воспетый Виктором Гюго в его одноименном романе, считается главным духовным центром Парижа, а многие называют его «сердцем» города. Возвышаясь над Парижем, собор привлекает не только своим великолепием, но и многочисленными тайнами, о тайнах Собора Парижской Богоматери слагаются легенды. ">
На месте нынешнего Нотр-Дама в 4 веке располагалась церковь Святого Себастьяна, а недалеко от нее находился храм Божьей Матери. Однако в XII в. Оба эти здания пришли в плачевное состояние, и парижский епископ Морис де Сюлли принял решение, возвести на их месте новый собор, который по его замыслу должен был превзойти по своей грандиозности все соборы мира.
Строительство Собора Парижской Богоматери длилось практически два века. Над его обликом трудился не один десяток знаменитых архитекторов, но наибольший вклад в создании столько многоликого собора внесли Жан де Шель и Пьер де Монтрей.
Длина собора составляет 130 метров, высота башен - 69 метров, вместительность около 9000 человек.
Собор Парижской Богоматери был построен на развалинах римского храма, посвящённого Юпитеру. Первый камень базилики был заложен Папой Александром III в 1163 году.
В строительстве принимало участие много разных архитекторов, об этом свидетельствуют отличающиеся стилем и разные по высоте западный фасад и башни.
Строительство башен было завершено в 1245, а весь собор — в 1345 году. Исполинские размеры собора не знали себе равных до середины XIII века, когда началось строительство кафедральных соборов в Реймсе и Амьене.
О западном фасаде Собора Парижской Богоматери Ле Корбюзье говорил как о "чистом создании духа". И правда, присутствующие здесь две геометрические фигуры - круг и квадрат, символизируют, соответственно, бесконечность Бога и ограниченность созданного им пространства. Их совместное существование в линиях фасада показывает, как мир Бога вторгается в мир, созданный через таинства Воплощения и Рождества Христова.
Под баллюстрадой тянется "галерея царей", 28 статуй которой представляют 28 поколений иудейских царей - предков Иисуса и Марии.
Западный фасад Нотр-Дам имеет три входа, их стрельчатые порталы украшены скульптурными панно с изображениями разных эпизодов Евангелия. Здесь кратко и выразительно рассказана и воплощена суть христианства.
На фото - центральный портал, известный как "Портал Страшного Суда". Арки входа поддерживают по семь статуй с каждой стороны. Внизу по центру на перемычке изображены мертвецы, восставшие из могил, разбуженные двумя ангелами с трубами. Над ними изображена сцена взвешивания душ умерших архангелом Михаилом. Согласно этому, избранных ведут в Рай (по правую руку от Христа), а проклятых дьявол ведёт в ад, налево. Далее вверх, на тимпане, изображён Христос-Судия и ангелы. Изгибы свода заняты изображениями ангелов, патриархов, пророков, мучеников и дев.
Северный "Портал Богоматери" рассказывает об Успении Девы Марии, её вознесении в Рай и коронации в качестве Царицы Небесной.
Фасады Собора Парижской Богоматери богато украшены скульптурами. Они являются одними из лучших скульптур средневековья. Скульптуры рассказывают нам историю от грехопадения до Страшного суда.
Шпиль Собора, в основании статуи Апостолов.
Конная скульптура Карла Великого перед фасадом
Позади собора собора Фонтан девственницы
В убранстве собора доминирует серый цвет, это цвет камня из которого сложены стены. В соборе очень мало окон и здесь довольно темно и мрачно. Единственным источником света служат витражи, но свет, проникающий сквозь многочисленные витражи, наполняет храм разнообразными оттенками.
Кроме свечей, собор дополнительно освещён при помощи бронзовых люстр, но света всё равно недостаточно, и требуется некоторое время, чтобы глаза привыкли к полумраку, царящему внутри.Эта игра света придает собору особую феерическую красоту и некую таинственность.
Величественный интерьер собора, его невероятных размеров нефы и трансепт поражают каждого входящего! Норт-Дам служил местом коронаций французских монархов и благословления крестоносцев. А 18 августа 1572 года именно здесь произошло бракосочетание Генриха Наваррского (будущего короля Генриха IV) и Маргариты Валуа, знакомой нам по знаменитому роману Дюма "Королева Марго".
Массивность колонн, на которые опираются стрельчатые своды нефов, облегчают резные капители. Орнамент, которым они украшены, походит на листву деревьев и служит напоминанием об Эдемском саде.
Стоя спиной ко входу, можно одним взглядом охватить центральный неф, находящийся в центре главный алтарь со статуей Скорбящей Богоматери, а также место пересечения центрального нефа и трансепта собора - средокрестие, особо освещённое и отмеченное изображением Девы Марии.
Сначала почувствовав тонкий аромат, который невозможно спутать ни с чем, а затем - увидев огромный букет королевских лилий, который его источает, можно увидеть возвышающееся в глубине храма изображение Девы Марии - собственно Парижской Богоматери. Это произведение XIV века было помещено в собор лишь в 1818 году взамен статуи XIII века, уничтоженной во время Великой Французской революции. Размещённая на своём историческом месте, эта Дева Мария является одним из 37 изображений Богоматери в посвящённом ей соборе.
Мрачность стрельчатых сводов Нотр-Дам скрашивают яркие витражи, которые украшают не только огромные окна-розы северного и южного порталов, но и многочиленные оконца, расположенные под самым потоком.
Именно благодаря этим удивительно чётким и насыщенным цветом картинкам, храм перестаёт давить и сковывать своими размерами, витражи придают "человечности" интерьеру и скудное освещение собора перерождается в загадочные сумерки. Перед этими яркими пятнами невольно останавливаешься и рассматриваешь изображения, стараясь вспомнить или узнать тот или иной библейский сюжет, который иллюстрирует витраж.
Разумеется, колоссальное впечатление производят и окна-розетки. Здесь на фото - северная розетка, созданная около 1250 года, та, в которой сохранилось большая часть оригинального стекла. В центре изображена Дева Мария, несущая в чреве своём младенца Иисуса, окружённая персонажами Ветхого Завета. Обе розетки диаметром в 13 м считаются шедеврами христианского искусства.
Как и в большинстве католических соборов (в отличие от православных), в Соборе Парижской Богоматери существует двойная галерея, окружающая хоры и главный алтарь. Она таянется вдоль алтарной преграды - высокой перегородки, отделяющей клирос от нефа, которая позволяла священникам творить молитвы в мире и уединении, оградив себя от шумной паствы.
Со стороны галереи алтарная преграда украшена полихромными барельефами, сохранившимися, однако, в своём первозданном виде лишь частично. Здесь на фото - барельеф, на котором можно узнать Христа и его учеников.
В соборе хранится одна из величайших реликвий христианства - Терновый венец Иисуса Христа. Он проделал путь от Иерусалима в Константинополь. До 1063 года он хранился в Иерусалиме, в 1063 году он был перевезен в Константинополь. Затем воины-крестоносцы захватили Византию.
Византия находилась в разграбленном состоянии, местные князья нуждались в деньгах, и Бедуин II стал распродавать реликвии. Так терновый венец был выкуплен Людовиком IX.
В 1239 году Терновый венец был доставлен в Париж. По приказу Людовика он был помещен в специально построенную часовню., где он и находился до французской революции. В эпоху революции часовня была разрушена, но венец удалось спасти, и в 1809 году он был помещен в Собор Парижской Богоматери, где и находится по сегодняшний день.
Вместе с Терновым венцом в соборе находится и гвоздь с креста, на котором был распят Иисус Христос. Другой гвоздь можно увидеть в соборе города Карпантра. Еще два гвоздя находятся в Италии.
Издавна гвозди являются спором историков, сколько же их было три или четыре? Но на этот вопрос ответ не найден по сегодняшний день.
Нотр-Дам овеян легендами. Одна из таких легенд связана с воротами перед входом в собор. Они настолько великолепны, что трудно поверить, что их мог сотворить человек. Легенда гласит, что их автором был кузнец по имени Бискорне, который по заказу канонника Нотр-Дама, согласился выковать ворота, достойные величию собора. Бискорне боялся не оправдать доверие канонника, и решил он обратиться за помочью к дьяволу, пообещав отдать душу за великолепную работу.
Ворота для собора были настоящим шедевром, ажурные переплетенья сочетались с фигурными замками. Но вот беда, замки на воротах не мог открыть даже кузнец, они не поддавались никому, только после окропления святой водой они поддались. Бискорне не мог объяснить происходящего, он потерял дар речи, а спустя несколько дней умер от неизвестного недуга. И унес одну из тайн Собора Парижской Богоматери с собой в могилу.
Но самым захватывающим и запомнившимся событием при посещении собора стала для меня прогулка по галерее химер!
Взглянув снаружи на стены собора снизу вверх, можно невооружённым взглядом увидеть высыченных из камня чудовищ, летучих мышей, вампиров и мифических существ, которые как бы выпрыгивают и вылезают наружу.... На самом же деле это - не что иное как концы балок и перекрытий, укрышенные мордами чудовищ. Кажется совершенно немыслимым и несовместимым это сочетание изображений демонов с самими зданием христианского храма. Однако, согласно христианской иконографии здесь всё логично и закономерно. В эпоху Средневековья люди верили, что подобное отпугивает подобное, и соответственно, чтобы отвратить злых духов и самого Нечистого от храма, нужно изобразить эту самую нечисть на самом храме. Вот так и "поселились" здесь эти странные создания. И то ли они охраняют храм, то ли бегут из него, охваченные ужасом.....
Но зачем же они «украшают» здание храма? Являются ли они просто декоративным элементом, или они наделенными какими-то мистическими способностями?
Химер давно считаются безмолвными стражами собора. Считалось, что по ночам химеры оживают и обходят свои владения, бережно охраняя покой здания. На самом деле по замыслу создателей собора химеры олицетворяют человеческий характер и многообразие настроений: от меланхолии до злобы, от улыбки до слез. Химеры настолько «очеловечены»,что стали казаться живыми существами. И существует предание, что если смотреть на них в полумраке очень долго, то они «оживают». А если сфотографироваться рядом с химерой, то на фотографии человек кажется каменным изваянием.
По углам каждой из колоколен установлены статуи химер и гаргулий - замысловатая выдумка архитектора Виолле-ле-Дюка, с 1841 года руководившего реставрационными работами в Нотр-Дам, и пожелавшего украсить таким образом здание, а заодно и вызвать интерес и привлечь к нему внимание публики.
Это - самая известная из химер, её видно сразу же у входа в галерею. Как бы призадумавшись она созерцает с высоты жизнь вечно изменяющейся столицы... Признаюсь, я отчасти явилась в галерею ради этого кадра, потому как уже много раз видела такое изображение, но, разумеется, хотела убедиться в существовании такого персонажа самолично.
Все эти невероятные монстры, животные-гибриды и фантастические птицы примостились на выступах колоколен и "охраняют" древнее здание.... И здесь, ещё больше чем там, внизу, поражаешься этому сочетанию несочетаемого в одном и том же месте - добро и зло, святость и порок существуют здесь независимо и параллельно друг от друга, - священная обитель христианства, и злые духи на его колокольнях....И тем не менее - всё это образует единое здание храма, архитектурный комплекс, к которому, пожалуй, более всего подойдёт эпитет "застывшая музыка".
А вот гаргульи Нотр-Дама обосновались здесь уже в средние века. Да, гаргульи и химеры это не одно и тоже. Гаргульи уступают популярностью своим «младшим сестрам». И считается, что самые красивые гаргульи находятся на уровне аркбутанов хора. Если химеры являются декоративным элементом собора, то гаргульи имели совершенно другое предназначение.
С французского языка gargouille переводится, как желоб или водосточная труба. Таким образом, чудовища не что иное, как водосточные трубы, отводящие потоки дождевой воды от крыши и стен собора.
Собор Парижской Богоматери настолько разнообразен и многолик, что каждый год привлекает огромное количество туристов. Каждое воскресенье можно посетить католическую мессу, и услышать самый большой орган Франции, услышать необыкновенное звучание шеститонного колокола (именно к этому колоколу Квазимодо питал особую любовь)
Виды Парижа, открывающиеся с высоты собора поражают воображение! Весь город можно охватить одним взглядом. На востоке - Сена и современная часть города...
А на западе, - его историческая часть. На острове Сите видны часовня Сен-Шапель и Дворец Правосудия, а дальше - Лувр, район Ля Дефанс и Эйфелева башня.
Побыв в галерее химер минут 5-10, не знаешь, куда уже смотреть: то ли на гаргулий, то ли на Париж, то ли на ставший невероятно близким собор, на те его уголки, которые не видны оттуда, снизу, и до которых здесь - рукой подать!
Например - до шпиля высотой в 90 м, сконструированного тем же Виолле-ле-Дюком вместо маленького шпиля, который был разрушен во время Революции...
Или до ангела, возвешающего Последний день Мира...
Или до кровожадных чудовищ, пожирающих свои жертвы...
"Эммануэль" весит более 13 тонн, а его язык - около 500 кг. Звонит колокол только в самые торжественные дни - по большим католическим праздникам.
Есть некая необыкновенная стройность и гармония во всём облике именно этого храма. Громоздскость и монолитность - на первый взгляд, и необыкновенная лёгкость и воздушность - если приглядеться повнимательнее, или обойти и рассмотреть его со всех сторон.
Этот сквер позади собора - один из самых уединённых и уютных уголоков в городе. Совсем рядом - многолюдные бульвары, пристани речных трамвайчиков, станции метро, шумные площади, толпы неугомонных тристов, атакующих и сам собор, и прочие достопримечательности острова Ситэ... А здесь тихо. Тихонько журчит вода в фонтане, благоухают цветочные клумбы, в тени деревьев отдыхают случайные прохожие.... И сам собор является логичной доминантой этого места, куда устремлены взоры всех, кто здесь находится.Отсюда открывается замечательный вид на скульптурные композиции, окна-розы и арочные контрфорсы и аркбутаны восточной части собора. Навряд ли Нотр-Дам был бы настолько монументален и внушителен, не будь он надёжно защищён со своей наиболее уязвимой и хрупкой стороны - с тыла - таким чудесным садом.... И чем больше времени здесь проводишь, тем больше задаёшься вопросом: то ли собор построен посреди сада..... то ли сад насадили вокруг собора, дабы укрыть и защитить его от всякой нечисти и от посторонних глаз
God"s Garden ~ Notre Dame de Paris
God"s Garden ~ Notre Dame de Paris
God"s Garden ~ Notre Dame de Paris
God"s Garden ~ Notre Dame de Paris
God"s Garden ~ Notre Dame de Paris
God"s Garden ~ Notre Dame de Paris
Оригинал записи и комментарии на
Адрес:
Германия, Кёльн
Начало строительства:
1248 год
Окончание строительства:
1880 год
Архитектор:
Герхард фон Риле
Высота:
157 м
Святыни:
Ларь трёх волхвов, чудодейственная скульптура Миланской мадонны, Крест Геро
Координаты:
50°56"28.7"N 6°57"29.2"E
Краткое описани
Знаменитый Кёльнский собор, построенный в готическом стиле, несомненно, является самым узнаваемым и самым знаменитым храмом во всем мире. Посмотреть на это величественное строение, которое по своей высоте занимает третье место среди всех храмов на нашей планете, считают своим долгом все туристы, прибывшие в Германию .
Собор с высоты птичьего полёта
Кёльнский собор можно назвать памятником всему человечеству , ведь его строительство, начавшееся еще в 1248-м году, продолжается и в наше время, и, наверное, будет закончено еще не скоро, если будет закончено вообще. Существует древняя легенда, связанная с Кёльнским собором, в которой говорится, что когда собор будет окончательно возведен, наступит конец света. Верить в эту легенду, или же считать ее неправдоподобным мифом, дело каждого, однако строительство и реконструкция Кёльнского собора ведется и в 21-м веке, веке технологического прогресса, в котором нет места домыслам, загадкам, мистификациям и легендам.
Высота Кёльнского собора способна ввести туриста, впервые посетившего Кёльн, в состояние немого шока. 157 метров – такова высота архитектурного сооружения, кажущегося на первый взгляд, воздушным и «невесомым», несмотря на его огромную площадь. Возле Кёльнского собора практически в любое время суток можно встретить толпы туристов с фотоаппаратами, которые желают запечатлеть на снимках здание, описанное организацией ЮНЕСКО, как «одно из величественных творений человеческого гения». Кёльнский собор является еще и местом паломничества католиков со всего мира, ведь в нем хранятся не только бесценные реликвии веры, но и покоятся останки многочисленных архиепископов, причисленных к святым.
Вид собора с противоположного берега реки Рейн
Большое количество легенд и тайн, которые окутывают плотной завесой не только Кёльнский собор, но и прилегающую к нему площадь, привлекают в город десятки тысячи исследователей паранормальных явлений и эзотериков. Архитектурное сооружение, выполненное в готическом стиле, довольно часто появляется на широких экранах в кинолентах, снятых в жанре мистики и ужасов. Естественно, ничего страшного в элементах Кёльнского собора нет, скорее всего, он привлекает режиссеров и сценаристов готической атмосферой и легендой о самом дьяволе. Эта легенда заслуживает более детального рассмотрения, поэтому о ней, немного ниже…
Кёльнский собор - святое место
Если подойти к Кёльнскому собору, можно увидеть, что на прилегающей к нему территории ведутся постоянные археологические исследования. Специалисты уж давно доказали, что место, на котором построен Кёльнский собор, считалось святым еще за 600 лет до прихода в наш мир Спасителя. В результате раскопок были найдены руины древних храмов, которые были построены еще в честь языческих богов. Однако и после прихода в Кёльн христиан, на месте Кёльнского собора постоянно строились различные церкви, многие из которых были впоследствии разрушены или сожжены.
Вид собора с площади Ронкаллиплац
Есть данные, что в 500-м году на территории, которая в настоящий момент прилегает к собору, была возведена усыпальница, в которой археологам при раскопках удалось найти два тела: женщины и мальчика. Удивительно, но даже по прошествии огромного промежутка времени и постоянных строительных работ, могила не была разграблена. В ней найдены бесценные экспонаты, выполненные из золота, серебра и драгоценных камней. Естественно, это говорит о том, что похороненные неподалеку от Кёльнского собора люди, относились к одной из правящих династий. По предположению некоторых историков, династии Меровингов. Как уже говорилось выше, церкви на этом месте возводились с завидной регулярностью. Видимо, место, на котором в настоящее время возвышается Кёльнский собор, всегда считалось священным.
Кёльнский собор - строительство и длинная история
Если внимательно изучить историю, строительство Кёльнского собора можно разделить на два этапа. Первый этап начался в 1248-м году . Идея строительства величественного собора, который своими размерами и архитектурными формами должен был превзойти легендарные французские соборы, пришла к архиепископу Конраду фон Гохштадену.
Фасад собор
Правда, история Кёльнского собора начинается еще раньше. Правильнее будет сказать, что готическое архитектурное чудо ведет свою историю с 1164-го года. Тогда еще никто не думал о возведении гигантского здания. В 1164-м году в Кёльн были ввезены останки трех Святых Волхвов. Они были своего рода трофеем, полученным в результате покорения итальянского города Милана . Именно тогда архиепископ Кёльнский задумался о том, что святые мощи должны находиться в достойном для них месте. Изначально за десять лет для них изготовили саркофаг, который и сейчас доступен для ознакомления в Кёльнском соборе. Древние мастера сделали раку для самой драгоценной святыни христианства из чистого золота и благородного серебра, а огромное количество драгоценных камней лишь подчеркивают значимость для верующих мощей трех Волхвов. К слову, во многих туристических проспектах мощи трех Волхвов могут называться мощами трех Королей.
В 1248-м году был заложен первый камень в фундамент Кёльнского собора. Кстати, его форму архитектор Герхард не разработал самостоятельно, а позаимствовал у одного из храмов Франции . Согласно проекту, внутренние помещения здания должны были освещаться естественным светом, именно поэтому сейчас и создается, благодаря стройным пилястрам, ощущения воздушности здания.
Южный портал собора
Арки Кёльнского собора было решено сделать заостренными, что отличало их от арок практически всех французских храмов. Кроме этого, заостренные арки символизируют стремление человека ввысь – к Богу. Первой была построена восточная часть Кёльнского собора. Строительство длилось, согласно сохранившихся до наших дней документам, чуть более 70-ти лет . За это время был возведен алтарь, внутренние хоры, окруженные галереей. Как только строительство хоров было завершено, началось строительство северной части Кёльнского собора. Для этого пришлось снести Старый храм, в котором во время строительства продолжались богослужения.
С 14-го по 15-й век были завершены нефы на южной части собора и построены поочередно три этажа Южной башни. К слову, на этой башне в 1449-м году были установлены колокола, каждый из которых имел свое название «Специоза» и «Претитоза». Кроме этого, в начале 15-го века северная часть собора была накрыта кровлей. Как ни странно, на этом первый этап строительства был завершен, а собор, при этом, стоял недостроенным до 18-го века.
Западный фасад собора
Кёльнский собор - легенда об архитекторе
Из вышесказанного можно сделать вывод, что от архитектора, который разрабатывал план Кёльнского собора, требовались знания, выдержка, терпение. По большому счету, он должен был быть гениален. Существует легенда, в которой говорится о том, что архитектор так и не смог разработать план величественного собора. Он постоянно путался в расчетах и не знал, что дальше делать с чертежами. Он призвал в помощники самого…. дьявола. Он обратился к Сатане с просьбой помочь ему составить план Кёльнского собора. Дьявол ответил, что помогать ему он не будет, а уже принесет готовые чертежи здания, которое в будущем станет самым величественным в мире. За это он попросил лишь одно – душу Герхарда. Обмен чертежа на душу должен был состояться в тот момент, когда прокричит первый петух.
Об этой черной сделке узнала жена Герхарда, она не могла позволить своему мужу променять душу на чертежи собора. Жена архитектора, еще затемно, прокукарекала вместо петуха, тут же явился Сатана и передал чертежи. Когда прокукарекал настоящий петух, чертежи уже были у Герхарда и тот мог не отдавать дьяволу свою душу. Вот такая легенда ходит вокруг главного и первого архитектора Кёльнского собора. Кстати, она еще имеет продолжение. Обманутый Сатана наложил проклятие на собор. Он сказал, что как только собор будет завершен, наступит конец света.
Вид на башни собора
Кёльнский собор - непрекращающееся строительство
До 18-го века великолепный Кёльнский собор, который многие архитекторы того времени называли чудом света, стоял незаконченным . Более того, возведенные хоры уже нуждались в ремонте. Второе по счету грандиозное строительство собора стартовало в 1842-м году. Его лично начал Фридрих Вильгельм IV. Первоначальный проект, разработанный Герхардом, был признан правильным и достойным для собора в Кёльне. В результате этого было принято решение продолжать работы согласно первым чертежам. Уже в 1880-м году строительство башен, высота которых достигла 157 метров, было «завершено». Однако Кёльнский собор продолжали постоянно достраивать и реставрировать: менялись стекла, добавлялись украшения, устанавливались ворота, обновлялся внутренний интерьер. Кроме этого, в 1906-м году пришлось восстанавливать одну из декоративных башен, которая внезапно рухнула.
Вторая Мировая война - неприкосновенный собор
У многих вызывает удивление тот факт, что легендарный Кёльнский собор практически не получил повреждений во время Второй Мировой войны. Объяснения этому пытаются дать современные военные стратеги: они утверждают, что советские, английские, американские и французские летчики не сбрасывали бомбы на собор, чтобы использовать его высокие башни в качестве ориентиров. Все вокруг находилось в руинах, среди них, словно появившись из другого мира, возвышался Кёльнский собор.
Центральный портал западного фасада собора
Если стратегию летчиков объяснить просто, то, как объяснить тот факт, что многочисленные снаряды, выпущенные из дальнобойных орудий, падали куда угодно, только не на готический собор? Видимо, его все же охраняли высшие силы. Естественно, на стенах Кёльнского собора в 1945-м году можно было встретить немногочисленные следы от осколков и пуль, но они были скорее «исключением из правил». Эти «повреждения» стали причиной для новых реставрационных работ. Интересно то, что фирма, отвечающая за восстановление готического храма, по сей день работает у его стен. Туристы и в наши дни могут увидеть неподалеку от собора небольшое служебное помещение этой фирмы.
Кёльнский собор в 21-м веке
Кёльнский собор сейчас является не только архитектурной достопримечательностью, но и местом, где хранятся одни из главных святынь христианства . Вышеупомянутая рака с мощами трех Волхвов, многочисленные захоронения архиепископов, восстановленная Миланская мадонна - лишь малая часть бесценных сокровищ Кёльнского собора. Самые главные святыни, которые невозможно оценить в денежном эквиваленте, выставлены в сокровищнице, построенной на основании здания.
Вид на собор с востока
Она носит название «палата Святынь». Все ценные христианские реликвии – посох Святого Петра, ларь трех Волхвов, дароносица Святого Петра, жезлы и мечи, выполненные из драгоценных металлов и инкрустированные драгоценными камнями, находятся под пуленепробиваемыми стеклами и подсвечены специальными прожекторами. Кроме этого, сокровищница Кёльнского собора славится огромной коллекцией древних рукописей, в которых рассказывается о многочисленных подвигах святых. В Кёльнском соборе также можно увидеть экспонаты, датируемые 500-м годом нашей эры. В нем выставлены предметы, изготовленные из золота, серебра, рубинов, алмазов и мрамора, найденные в «могиле женщины и мальчика».
Особый интерес вызывает у гостей Кёльнского собора Крест Геро , выполненный из дуба. Это было одно из первых распятий во всем Старом Свете . Сделать двухметровый крест из крепкого «вечного» дерева решил архиепископ Геро, который возвратился в 976-м году из Византии. К этому кресту ежедневно приходит огромное количество верующих, чтобы вознести свои молитвы Спасителю. Популярность этого священного экспоната вовсе не в размерах распятия, а в том, как изображен на кресте Иисус Христос.
Фрагмент крыши
По мнению современных специалистов, настолько детально воспроизвести тело человека в те далекие времена было практически невозможно. Иисус Христос изображен на распятии в тот момент, когда его тело умирает, с предельной точностью воспроизведены все мускулы, выпирающие кости и даже сухожилия. Об анатомическом строении человека в первом тысячелетии еще мало кто знал. Это еще одна из многочисленных загадок, которые хранит в себе Кёльнский собор.
Увы, не хватит и сотни материалов, чтобы описать всю прелесть архитектурного сооружения, перечислить все его сокровища и святыни. Большинство туристов, побывавших в Кёльнском соборе, говорит о том, что из храма не хочется уходить, а для того чтобы хотя бы частично ознакомиться с его внутренним убранством, потребуется не меньше недели. Еще больше нужно времени, чтобы прочувствовать ту атмосферу, которой пропитано все даже за пределами здания. Не секрет, что любой человек, оказавшись внутри Кёльнского собора, испытывает чувство благоговения, заставляющее его замирать перед всем тем великолепием, которым славится третий по величине храм на нашей планете.
Фрагмент витража собора
Кёльнский собор и сейчас строится, во многих помещениях идет реставрация, поэтому говорить о конце света, в наши дни рано. К слову, в некоторых источниках говорится о том, что когда достроится собор, наступит не конец света, а в небытие канет Кёльн. Наверное, римско-католическая церковь и многочисленные строительные компании, не торопятся проверять правдивость легенды, связанной с Кёльнским собором и его первым архитектором Герхардом.
Кельнский собор – третья по величине из церквей, выстроенных в готическом стиле. Загадочным образом ее строительство растянулось почти на шесть с лишним веков. И пока скептики списывают все на нехватку денег, многие уверены, что в бесконечном строительстве виноват не кто иной, как дьявол. Об этом рассказывают многочисленные легенды кельнского собора.
По легенде, в 1164 году тайком из Милана кельнским архиепископом Райнальдом фон Досселем были перевезены мощи трех волхвов. Несколько дней продолжались празднества в честь этого значимого события. Однако вскоре место хранения мощей стало центром паломничества христиан. Именно тогда и родилась идея построить новый, большой и вместительный собор на месте старого маленького. Решено было там установить раку с мощами и расширить собор так, чтобы было много места для верующих.
Архитектором выбрали мастера Герхарда фон Риле, который в то время учился во Франции. Ему был дан год на создание проекта колоссального по размерам храма. Но, несмотря на все желание архитектора, ему никак не удавалось перенести свои задумки на бумагу. Все время отыскивалась какая-то ошибка, и чертеж приходилось переделывать заново. Он уже начал сомневаться в своих силах и даже подумывал отказаться.
Однажды, повествует легенда, прогуливаясь у берега Рейна, Герхард увидел огромный камень, а рядом с ним стоял какой-то мужчина в строительной форме и яростно вычерчивал странные знаки. Каково же было удивление архитектора, когда он увидел, что это и есть чертеж нового собора. Недолго думая, Герхард начал уговаривать неизвестного продать ему проект. Тот согласился, но предупредил, что взамен хотел бы получить душу архитектора. «А если пообещаешь мне еще и души твоих жены и 
ребенка, я сам построю собор за три года. Если у меня ничего не выйдет, то ты и впредь будешь наслаждаться жизнью в мире людей. Но если собор будет готов с первыми петухами, оповещающими о начале первого дня в четвертом году, ты и твоя семья – мои», - добавил сатана, а это был именно он. Герхард подписал все документы, и начались тяжкие дни ожидания.
Архитектор, конечно, был уверен, что дьявол не успеет выстроить столь грандиозный собор. Но с каждым днем его уверенность становилась все меньше и меньше. Фон Риле стал задумчивым и рассеянным. Жена, заметив его удрученное состояние, начала выспрашивать, в чем же дело. Герхард, не таясь, рассказал ей обо всем.
Сначала женщина испугалась. Но затем задумалась. Вскоре ей удалось найти способ, чтобы спасти свою семью. Однажды утром женщина вместе с сыном отправилась на рынок. Вдруг ребенок, привлеченный уличной сценкой, начал дергать ее за платье и показывать на шутов. Один из них, в точности повторяя звук петушиного крика, развлекал толпу. Это навело жену мастера на блестящую мысль. Каждый день она начала тренироваться в подражании крика петуха. Спустя некоторое время ей не просто удалось один в один имитировать кукареканье, но на ее крик начали отзываться и петухи с соседних домов.
Спасение было найдено. Теперь оставалась дождаться назначенного дня.
Подходил последний день срока. Женщина задолго до рассвета подобралась к месту строительства. Дьявол в окружении своих приспешников устанавливал последнюю башню. В этот момент женщина начала громко кукарекать. Со всех концов на ее крик стали отвечать и другие петухи.
Поняв, что проиграл, сатана в бешенстве начал крушить собор. Но уговор был уговором. Дьявол не тронул ни архитектора, ни его семью. Церковь осталась недостроенной. И все, кто соглашался продолжить работы на проклятом строении, либо погибали при странных обстоятельствах, либо сами отказывались продолжать строительство.
Однако и полуразрушенный собор представлял впечатляющее зрелище. Высота конька крыши – 61 метр, а с башенками – 157. Длина достигает почти 145 метров, а общая площадь готической церкви составляет около 10 000 квадратных метров.
Что же касается судьбы самого архитектора, Герхарда фон Риля, то, по преданию, он, впечатленный первой сделкой, вновь закладывает душу дьяволу. Они поспорили, что дьявол сумеет провести воду из Айфеля в Кельн через подземные каналы быстрее, чем архитектор достроит величественный собор. Герхард знал то, о чем дьявол и 
понятия не имел: если в канале не делать отдушин, вода не побежит. Архитектор был уверен, что опять выиграет спор.
Однако сатана в этот раз оказался хитрее. Жена, которой Герхард сообщил о новой сделке, попросту пришла в ужас. Но супруг уверил ее, что бояться нечего и рассказал свою тайну. Бедный мужчина не мог и предположить, что дьявол следит за каждым его шагом и тайна, доверенная жене, уже и не является тайной вовсе.
Ходят легенды, что Герхард находился на крыше собора, когда из-под земли вдруг начала бить вода, которая была проведена через подземный канал. Поняв, что ожидает его душу, архитектор бросился вниз с высокой башни. Однако дьявол оказался быстрее. Он обернулся огромным черным псом и перехватил несчастного мастера. Теперь его душа была обречена на вечные мучения в преисподней…
Кельнский собор так и остался недостроенным. Ходят слухи, что призрак бедного архитектора скитается по коридорам собора, пугая мастеров и сбрасывая их со строительных лесов. Однако слухи слухами, но очевидцы уверяют, что не раз видели около стен старинной церкви какое-то белое существо. Многие уверены - это на самом деле призрак архитектора бродит вокруг огромных стен, словно охраняя свое незавершенное строение.
Как, из чего, за сколько и кто сторил?
- Что вы делаете? - обратился к мастерам незнакомец.
- Обтесываю камень, чтоб ему, - сказал первый.
- Не видишь, глину лопачу, - буркнул второй.
- Я строю Шартрский собор, - отозвался третий.
Старая притча
Возведение готических соборов было делом чрезвычайно затратным, как в плане финансов, так и с точки зрения использования рабочей силы. Современная мудрость гласит: "Если вы задумали делать ремонт и составляете смету, то будьте готовы к тому, что к концу работ сумма расходов увеличится минимум вдвое".
Збигнев Херберт в эссе "Камень из кафедрального собора " пишет: " Никакие архивные материалы не позволяют сделать вывод, что перед началом этих колоссальных работ производились какие-то подсчеты затрат и составлялись сметы. В средневековой бухгалтерии действовал романтический принцип соизмерения усилий в соответствии с замыслом".
Далее приведу несколько важнейших и, как мне кажется, интересных цитат из этого эссе, иллюстрируя их собственной подборкой. Цитаты подаю без кавычек. Иногда вставляю свои уточнения или дополнения, но деликатно и осторожно, чтобы не нарушить хорошего стиля Херберта.
Затраты на строительство превосходили средства, какими мог располагать один человек, даже суверен. Желая обеспечить постоянный приток средств, папы в XIII веке потребовали, чтобы четвертая часть доходов каждой церкви предназначалась на строительство. Но требование это исполнялось не слишком дотошно. И вот король Ян Чешский передает на строительство церквей доходы от королевских серебряных копей. Не отставали и городские коммуны. В Орвието в 1292 году произвели перепись жите лей и в соответствии с их состоянием назначили налог на строительство II Duomo.
Дуомо в Орвието
Сохранился также весьма интересный реестр жертвователей на возведение Миланского собора , включающий все профессии и социальные группы, в том числе и куртизанок. Очень часто дарения поступали натурой; так, королева Кипра пожертвовала одному из итальянских соборов великолепную, шитую золотом ткань. Лихорадка пожертвований порой приводит к семейным конфликтам. Например, один итальянец просит возвратить золотые пуговицы, которые жена принесла в дар на строительство. Рядом с церквями открываются большие лавки, где можно купить все, что жертвуют верующие, — от драгоценностей до домашней птицы.
Миланский собор
В отчетах о строительстве часто приходится читать меланхолическую констатацию: «Ничего не делается. Нет денег».
Другой серьезной проблемой для строителей соборов была транспортировка материалов. Транспортные средства оставались те же, что и в античные времена, то есть водные пути и повозки, в которые запряжены лошади или мулы. Если каменоломня находилась на расстоянии более десяти километров от места строительства, как это было, к примеру, в Шартре, то одна упряжка доставляла за день полторы тысячи килограммов камня, то есть около одного кубического метра.
Какова была стоимость транспортировки? Если материал доставлялся из места, находящегося на расстоянии в несколько десятков или более километров, его цена увеличивалась втрое, а то и впятеро.
Нельзя не упомянуть об одном оригинальном транспортном средстве, не встречавшемся нигде и никогда, кроме Средних веков, а именно спинах верующих, добровольно предоставлявших их для доставки строительных материалов. Прежде чем паломники доходили до прославленного собора Сант-Яго (Св. Иакова) в Компостелло, каждый из них в городке Трикастела получал порцию известняка, которую должен был донести до Кастанеды, где находились печи. В часто цитируемом письме аббата Эмона из Шартра (1145 год) описывается, как толпа женщин и мужчин всех сословий (что критически настроенным комментаторам представляется преувеличением) тянут возы «с вином, пшеницей, камнем, деревом и всем прочим, потребным для строительства церкви и пропитания». Тысячи людей идут в полном безмолвии. Дойдя до цели, они распевают благодарственные гимны и исповедуются в грехах.
Однако нужно относиться критически к этим красивым историям, вполне вероятно, правдиво отражающим настроения, общественный фон и атмосферу чуда, окружавшую строительство больших соборов.Камни и раствор рабочие вносили наверх на плечах либо поднимали с помощью простейших механизмов, основанных на системе блоков. Применявшиеся в древности большие деревянные подмости, опирающиеся на землю и поднимающиеся вместе с ростом здания, использоваться здесь не могли из-за плотной застройки вокруг соборов. Леса начинались не от фундамента здания и напоминали ласточкины гнезда, подвешенные на головокружительной высоте. На возводимых стенах видны так называемые «журавли», то есть крановые балки в виде бревен, и примитивные лебедки. Канат, к которому крепился камень, внизу наворачивали на барабан, точь-в-точь как сейчас в деревенских колодцах. Использовались также большие колеса со ступенями, которые приводились в движение ногами ступающих на них рабочих.
Вот как это выглядит на картине Франсуа Фуке :
Финансы и транспорт — lenta convectiocolumnarum (медленная доставка колонн) — вот слабые места возведения готических соборов. Поэтому многие из них превращались в настоящие долгострои.
Собор в Шартре строится 50 лет:
Этот же храм на картине Камиля Коро:
Собор в Амьене возводится - 60 лет:
Реймс - 90 лет:
Строительство собора в Милане было закончено в начале 19 в.:
Соборы были предметами гордости, а также видимыми издалека знаками могущества. А равно и местом вполне мирской деятельности. Человек средневековья в соборе чувствовал себя как дома. Нередко он там ел, спал, разговаривал, не понижая голоса. Поскольку скамей не было, по церкви свободно расхаживали и частенько в ней укрывались от непогоды. Запреты церковных властей на проведение в церквах светских собраний доказывают, что, вероятней всего, это было широко распространенным явлением. Подтверждением тому служит еще один факт: во многих городах, где был собор или большая церковь, не строили ратушу.
Постоянная забота об облике собора и его строительстве в Англии, Германии и Франции лежала на аббатах и епископах, а в Италии — на городских коммунах. Аббат Сугерий является образцом и символом тех, кто все свои силы, время и талант посвящал собору. Легко можно представить себе, как он спорит с золотильщиками и живописцами, устанавливает иконографию витражей, поднимается по лесам, возглавляет экспедицию дровосеков в окрестности для поисков достаточно высоких и крепких деревьев. Благодаря ему строительство Сен-Дени продолжалось всего три года и три месяца, что стало рекордом скорости строительства, не побитым за несколько веков.
Базилика Сен Дени:
Присмотримся к людям, работающим на строительстве. Они составляют небольшое иерархизированное сообщество. В самом низу этой общественной лестницы мы видим рабочих. Набирались они большей частью из беглых крестьян, выходцев из многодетных деревенских семей, которые устремлялись в города в поисках хлеба и свободы. Квалификации у них не было, и чаще всего они исполняли самые тяжелые работы. Однако у них, особенно у молодых, предприимчивых, была надежда, что в один прекрасный день кто-то другой переймет у них тяжелые носилки, а они там, наверху, будут укладывать в стены камень. И экономический фактор играл тут весьма существенную роль. Подносчик камня, землекоп получали в день семь денье, каменщик же — двадцать два. Количественное отношение неквалифицированных рабочих к квалифицированным составляло три к одному — четыре к одному, а иногда и больше.
Если смотреть со стороны, может возникнуть впечатление, что между рабочими и мастерами существовала пропасть, но на самом деле так не было. Ибо готические соборы, эти великие импровизации, требовали наличия чего-то наподобие органических связей между всеми участвовавшими в их строительстве. Сразу же за мастером каменщиком следуют его подручные или подмастерья, называвшиеся valets, compagnons, serviteurs. Им просто по необходимости приходилось учиться ремеслу. Хотя бы такому простому, как приготовление раствора.
Высшую группу составляют каменщики и все другие мастера, работающие по дереву, камню, свинцу и железу. В сущности, они являются конструкторами.
Одной из тайн готической архитектуры и вещью совершенно непостижимой для нас является то, что скульпторы не воспринимались как художники и растворялись в массе анонимных каменщиков. Архитектор и теолог держали их индивидуальность в узде.
Зачастую рабочие прибывали издалека, жили прямо на стройке, тут же питались... Прямо, как и сейчас наши "заробітчани" в других странах. Поэтому:
Уолтеру из Черифорда, руководителю работ в Королевской долине, пришла в голову мысль построить для каменщиков помещение вроде сарая. Он явно не предполагал, что сарай этот, называвшийся по-французски «ложа», сделает блестящую политическую карьеру. Поначалу все было весьма прозаично и имело чисто практический смысл. Тем, кто обтесывал камень, готовил скульптурные элементы, необходимо было предоставить помещение, где они могли бы поесть, а также укрыться от зноя и холода. Это не было жильем. Но совершенно точно, что ложа каменщиков (известно, что первая была выстроена из тысячи четырехсот досок, то есть была по размерам невелика и внутри оборудована крайне примитивно) стала также местом профессиональных дискуссий.
Такую бытовку-ложу увидим на картине Ван Эйка "Святая Барбара", она была и есть покровительницей строителей:
Сколько зарабатывали? Вопрос трудный, поскольку нам прекрасно известно, насколько легко использовать вводящие в заблуждение индексы, с помощью которых черным по белому можно доказать, что нам живется прекрасно, либо что раньше было лучше, или что где-то там лучше, чем у нас. Проблема усложняется еще и тем, что рассматривается очень отдаленная эпоха. Прожиточный минимум вещь весьма относительная. Вслед за французским исследователем Пьером дю Коломбье, которого никто не заподозрит в пристрастности, повторим (оставив это утверждение на его ответственность), что материальные условия рабочих в Средние века были лучше, чем в XIX столетии. Следует только добавить, что относится это, скорей всего, к квалифицированным рабочим, а не к тем, кто прорубал темные штольни в каменоломнях. Бессель после подробнейших исследований сообщает, что в XIV веке каменщику, чтобы купить триста шестьдесят килограммов пшеницы, нужно было работать двенадцать дней, в 1500 году — двадцать, а в 1882-м — двадцать два.
Средневековая традиция выводила происхождение строителей соборов от строителей храма Соломона. Генеалогия вполне почтенная и в то же время мистическая. Фигура архитектора была окружена ореолом тайны, точь-в-точь как в современных романах о средневековых строителях соборов. Это наполовину маг, наполовину алхимик, астроном крестовых сводов, таинственный человек, приходящий издалека, который обладает эзотерическим знанием совершенных пропорций и строго оберегаемым секретом конструкции. На самом же деле начала этой профессии были куда скромней, и архитектор растворялся в безымянной толпе мастеров.
Чаще всего это был каменщик, и занимался он физическим трудом точно так же, как остальные его собратья. Зачастую роль архитектора исполнял опекун строительства, аббат или епископ, человек образованный и опытный, побывавший во многих странах.
Роль архитектора уточняется, его значение растет одновременно, можно сказать, с ростом готических соборов. Положение и значимость этой профессии окончательно определяются к середине XIII века. Но вот мы читаем текст примерно того же периода и недоуменно разводим руками. Моралист и проповедник Никола де Бьяр с возмущением говорит: «На больших строительствах установился обычай, что есть там мастер, который распоряжается словесно, но весьма редко, а то и вообще никогда не прикладывает рук к работе; меж тем плату он получает большую, чем остальные». Далее не без презрения рассказывается, как мастер, надев перчатки и держа в руках линейку, приказывает другим: «Обтесывай этот камень так-то и так-то», а сам не работает. В точности как многие нынешние прелаты, добавляет Никола де Бьяр, чтобы уж в полной мере выразить свое негодование.
Архитектура не числилась среди свободных искусств. Несомненно, это уязвляло архитекторов, и они старались компенсировать эту несправедливость, самовольно присваивая себе университетские титулы magister cementariorium (магистр цементных дел), magister lapidorum (магистр каменных дел). Известно, что это вызвало протесты парижских адвокатов, которые не желали быть на одной ноге с каменщиками.
Однако вершиной стала надпись на надгробной плите Пьера де Монтрейля, архитектора Людовика Святого и создателя Сент-Шапель. В ней он не только назван совершенным цветком добрых нравов, но и почтен нигде более не встречающимся титулом docteur es pierres (доктор каменных дел). Однако то апогей личной карьеры, и он не должен заслонять скромные начала этой профессии.
Кем для нас является архитектор? Это тот, кто составляет проект. Сохранились ли проекты средневековых соборов? Только с середины ХIII века. К этому периоду относится бесценный альбом Виллара де Оннекура.
Это первый и единственный известный нам средневековый учебник, малая энциклопедия строительства, и одновременно тетрадь для заметок, рисунков, практических советов и изобретений. К сожалению, тридцать три уцелевших пергаментных листа составляют лишь половину альбома.Виллар, родившийся в маленькой пикардийской деревне, отличался неутолимой любознательностью. Он много путешествовал, видел готические соборы в Мо, Лане, Шартре, Реймсе, был также в Германии и Швейцарии, добрался даже до Венгрии — и всюду отмечал и зарисовывал все, что его заинтересовало: план хоров, кузнечика, розетту, льва, человеческое лицо, возникающее в узоре листа растения, обнаженную натуру, снятие с креста, фигуры в движении.
Несколько страничек из альбома Виллара:
Поначалу архитектор был одним из ремесленников, получал поденную плату, работал физически как каменщик, и даже, что нас безмерно удивляет, еще в XVI веке в Руане ему платили меньше, чем каменщику, но зато выдавали ежегодную премию. Однако со временем материальные выгоды этой профессии становятся все более явными, доказательством чему служит тот факт, что поденную плату архитектор получал вне зависимости от того, был он на строительстве или нет. К этому добавляется еще вознаграждение натурой — одежда. Поначалу она рассматривалась как некое подобие ливреи, то есть определяла, что носящий ее является слугой опекуна строительства. Но когда мы узнаем, что в 1255 году архитектор Джон Глостер получил плащ на меху, какой носили обычно дворяне, то понимаем: это уже явный знак возведения в дворянское достоинство. Управляющие стройкой, желая привязать архитектора, дарили ему коня, дом; он получал также привилегию трапезовать за столом настоятеля. В Италии и особенно в Англии материальное положение руководителя строительства было гораздо лучше, чем во Франции. Годовой заработок мастера составлял на острове восемнадцать фунтов, меж тем как доход с земли в сумме двадцати фунтов давал право на получение дворянства. В ХIII веке придворный архитектор Карла Анжуйского имел титул протомагистра, конную свиту и был причислен к рыцарям.
Под конец следует разобраться с легендой об анонимности строителей соборов. Десятки их имен дошли до нашего времени не только благодаря записям хронистов или реестрам выплат. Средневековые строители с радостью и гордостью подписывали, если можно так выразиться, свои произведения.
В Шартрском соборе на полу находится единственный сохранившийся узор, который долго не привлекал внимания исследователей. Это лабиринт в форме круга диаметром восемнадцать метров, по которому верующие на коленях совершали паломничество.
Лабиринт в Шартрском соборе:
Это лабиринт в форме круга диаметром восемнадцать метров, по которому верующие на коленях совершали паломничество. То был как бы сокращенный вариант паломничества в Святую Землю. Так вот, в центральной части этого лабиринта, являющегося дальним отголоском критской цивилизации, находилась памятная плита. К сожалению, ни один из оригиналов не сохранился до нашего времени, однако существует описание и нам известно содержание двух надписей. И это не стих из Евангелия — как можно было бы предположить — и не фрагмент литургического текста. Надпись же в Амьенском соборе звучит совершенно неожиданно для сторонников тезиса об анонимности средневековых строителей. Вот она:
«В год благодати Господней 1220 было начато строительство сего храма. Епископом тогда был Эрварт, королем Франции Людовик, сын Филиппа. Тот же, кто был мастером, прозывался Робер из Люзарша, после него пришел мастер Тома из Кормона, а после него его сын Рено, каковой и поместил эту надпись в год от Рождества Господня 1288».
Столетняя война нанесла смертельный удар искусству строительства соборов. Но симптомы кризиса проявились уже в конце ХIII века. По Европе шла волна преследования мысли: в 1292 году в тюрьме умирает Роджер Бэкон, свобода высказывания в университетах изрядно урезана. Стремящаяся к централизации, особенно во Франции, королевская власть лишает городские коммуны многих прав и подчиняет их своим целям. Щедрая до той поры молодая буржуазия перестает жертвовать на возведение башен, над которыми собираются тучи войны. Процесс над тамплиерами становится символом конца эпохи.
Сыновья тех, кто ваял улыбку ангела, вытачивают пушечные ядра.
Недостроенные готические соборы стоят от Англии до Италии и от Германии до Испании. Чаще всего строительство останавливалось из-за недостатка средств. Но в любом случае не от недостатка любви к Богу. Напротив, его любили настолько сильно, что никаких денег на эту любовь не хватало.
АЛЕКСАНДР БЕЛЕНЬКИЙ
Меч и крест
Километрах в тридцати от невероятной Сиены находится еще одно тосканское чудо. Это полуразрушенное готическое аббатство Сан-Гальгано, место завораживающее даже по высоким итальянским стандартам.
Построено оно в честь святого Гальгано (1148-1181). В миру его звали Гальгано Гуидотти (Galgano Guidotti), и большую часть жизни он был далеко не святым — обычным рыцарем, принимавшим вдохновенное участие в местной междоусобной резне. Потом ему было два видения, в которых присутствовал архангел Михаил, а во втором Гальгано увидел еще и Христа с двенадцатью апостолами, и раскаялся.
Гальгано Гуидотти один из тех, кого Павел Муратов, автор "Образов Италии", называл пылкими готическими душами. Рыцарь со всей силы воткнул свой меч в камень. Именно воткнул — произошло чудо: меч глубоко вошел в камень, образовав с ним единое целое, и приобрел вид креста. Гальгано увидел в этом знак и остаток жизни провел в молитвах у этого самого меча-креста. Здесь же его однажды нашли мертвым.
Гальгано канонизировали уже в 1185 году, всего через четыре года после смерти, а затем в его честь воздвигли аббатство в несвойственном для Италии стиле ранней готики. Со временем оно разрушилось, но не перестало быть местом поклонения. В часовне на холме над аббатством хранится тот самый меч, воткнутый в камень. Радиоуглеродный анализ подтвердил, что относится он к XII веку.
Душа готики
Это самый загадочный европейский стиль, по крайней мере, в его главной, архитектурной составляющей. Не совсем понятно, откуда он взялся. В свое время была популярна идея, что стрельчатую арку, его основу, крестоносцы привезли с Востока. Теория эта не выдерживает ни критики, ни анализа. Во-первых, готическая стрельчатая арка мало напоминает мусульманские аналоги. Во-вторых, Первый крестовый поход начался в 1096 году, а второй — в 1147-м, тогда как первое готическое сооружение, аббатство Сен-Дени в предместьях Парижа, было построено примерно в 1137-1144 годах (точнее, в эти годы аббатство приобрело истинно готический вид в результате серьезной перестройки).
Сложновато представить себе, что какой-то тайный интеллектуал из числа крестоносцев тридцать с лишним лет хранил в голове идею стрельчатой арки.
Заимствование реализовалось бы быстрее. Кроме того, первый свод, который можно считать готическим, появился в Англии даже несколько раньше, чем во Франции,— в 1130-1133 годах в соборе в Дареме. Вероятно, мы все-таки имеем дело с неким объективным процессом, раз в двух удаленных друг от друга точках почти одновременно проявилась одна и та же тенденция. Романский стиль, господствовавший в Европе несколько столетий, должен был в конце концов вылиться в готику.
Это подтверждается и тем, что переход к готике совпал с великим изобретением в архитектуре. Строители, которые в ту пору даже сами себя называли каменщиками, научились разгружать несущую стену с помощью системы контрфорсов и аркбутанов. Собственно, это изобретение и породило готику, а уж стрельчатая арка стала его логическим развитием. Стена облегчилась и устремилась ввысь, а вместе с ней устремилась ввысь и арка. Так в европейской архитектуре появился единственный стиль, по большей части не имеющий античных корней. Напротив, в готической живописи и скульптуре, особенно во Франции, эти корни просматриваются достаточно ясно.
Однако будет упрощением сводить готику к инженерным прорывам. Эти достижения стали следствием стремления средневекового человека к Богу, что для него означало — к небу. Люди тогда неистово грешили и истово каялись, как тот же Гальгано Гуидотти. Их жизнь, проходившая на залитых нечистотами улицах, тоже была грязна, поступки часто чудовищны, смерть поджидала за каждым углом, то в виде головореза, то в виде чумы, но в душе оставалась вера в Бога, к которому они и стремились, и это стремление готические соборы воплотили полнее всего.
Бог в Страсбурге
Есть город, в котором и сегодня можно почувствовать то, что чувствовал средневековый человек, когда видел большой готический собор. Это Страсбург.
Если подъезжать к нему на поезде, громаду собора увидишь еще издали. Собор совершенно несоразмерен городу. Высота его башни, завершенной в 1439 году,— 142 метра. Он выше большинства домов раз в восемь-десять, и при такой кратности ощущение пропорций нарушается, и город выглядит перед ним почти травой.
На несущую стену западного фасада Страсбургского собора нанесена еще одна стена, которую часто сравнивают с ажурным решетом
Когда подходишь ближе, это впечатление грандиозности только усиливается. Декор собора фантастически богат, по сути, на несущую стену западного фасада нанесена еще одна стена, декоративная, которую часто сравнивают с ажурным решетом.
Гете сравнивал Страсбургский собор с оркестром из тысячи музыкантов, безупречно и слаженно играющих божественную мелодию.
Не знаю, каким гением надо быть, чтобы суметь собрать все эти детали воедино. Любая из них — окно, завиток узора, колонна, пинакль — прекрасна сама по себе, но собранные вместе, они усиливают эффект в тысячу раз. Громада собора не давит, а парит в воздухе. В какой-то момент ты сам превращаешься в это кружево, устремляешься вместе с башней куда-то вверх и там остаешься. И не на земле, и не на небе. Как сказала, глядя на Страсбургский собор, одна очень образованная дама: "Я, конечно, не верю в Бога, но..."
Сложно представить, что чувствовал рядовой средневековый горожанин при виде Страсбургского собора, но это зрелище впечатляет и сейчас
Если это зрелище так пронимает подготовленного человека сейчас, то что чувствовал рядовой средневековый горожанин, вышедший к собору через грязную улицу, и уж тем более паломник?
Загадки неспроста
"Пылкие готические души" не были ни особенно знающими, ни особенно расчетливыми. Часто, приняв решение строить собор, они не знали, ни как это делать, ни на какие средства. Инженерная подготовка оставляла желать много лучшего. Их творения были непрочными и часто рассыпались. Например, огромный собор в Бове обрушивался несколько раз, а в 1573 году, простояв всего четыре года, рухнула его главная башня, которая была еще выше страсбургской — 153 метра, и таких примеров множество.
Упомянутый Страсбургский собор, как и находящийся относительно недалеко Фрайбургский (они спроектированы, скорее всего, одним мастером — Эрвином Штейнбахским), построен из розового вогезского песчаника, материала невероятно красивого, но недостаточно прочного. Диву даешься: страсбургская башня стоит уже почти 600 лет, а 116-метровая во Фрайбурге, которую с полным на то основанием называют самой красивой христианской башней в мире,— почти семьсот. Правда, их приходится постоянно укреплять и реставрировать. Так, фрайбургская башня прожила десять последних лет в лесах, и только сейчас ее начинают постепенно от них освобождать.
Между прочим, мы здесь касаемся еще одной загадочной черты готических соборов — неуязвимости, и это при отмеченной уже непрочности. Обе мировые войны щадили их. Правда, в Первую мировую практически все бесценные витражи Реймсского собора были перебиты, но сам он все-таки остался цел. Во Вторую мировую союзники безжалостно бомбили Кельн и Фрайбург, но и там, и там соборы остались целы. Некоторые комментаторы, плохо представляющие себе точность бомбометания в те времена, утверждают, что соборы оставили специально как ориентиры для дальнейших бомбардировок. Ну да. Бомбы падали совсем рядом с ними. Такую точность, если бы она была преднамеренной, было бы невозможно обеспечить даже сейчас, с современными умными бомбами, а уж тогда...
Но не будем пытаться разгадать эту загадку, тем более что все равно вряд ли удастся. Лучше попробуем наконец разобраться, как и на что строили эти чудеса. Впрочем, это тоже нелегко.
Время и деньги
Сейчас нет строек, с которыми можно было бы сравнить возведение готического собора в Средние века. Возьмем, к примеру, Шартрский собор. В 1194 году он сгорел. В нем хранились священные реликвии, включая плащаницу, которая, согласно преданию, была на Деве Марии в ночь Рождества. Этот предмет поистине бесценен. К примеру,
каждой французской королеве для облегчения беременности передавали рубашку, которая какое-то время покоилась на реликварии, где хранилась священная плащаница.
Собор горел три дня, и все полагали, что плащаница утрачена безвозвратно, но потом ее нашли вместе с остальными реликвиями и тремя священниками, которые все это время находились в непострадавшей крипте. Радость была безмерна. Горожане уже склонялись к тому, что собор восстанавливать не следует, теперь же они сочли, что получен знак приступить к этой работе немедленно.
Основное строительство было закончено к 1260 году. Знаменитая северная башня западного фасада высотой 113 метров, считающаяся архитектурным шедевром, была завершена только в XVI веке в стиле поздней, так называемой пламенеющей готики.
Австралийский историк архитектуры Джон Джеймс в начале 1970-х годов задался целью подсчитать, во что обошлось возведение Шартрского собора. Полученная им цифра много раз корректировалась в связи с долларовой инфляцией. Последние опубликованные данные относятся к 2011 году. В ценах того года строительство обошлось почти в $543 млн. Заметим, население Шартра составляло всего 9 тыс. человек. Получается больше $60 тыс. на каждого, считая младенцев и нищих.
Тогда во Франции соборы строились повсеместно, и для многих из них на основе расчетов Джона Джеймса была определена примерная стоимость возведения. Нотр-Дам-де-Пари — $282 млн, Реймсский собор — $213 млн, Амьенский — $564 млн, Ланский — $388 млн, и это только наиболее известные. Огромные соборы в то же время и позже строились в Бурже, Руане, Альби, Кутансе, Бове...
Амьенский собор сооружали в основном на средства жителей города. Епископ Жоффруа д’Э продал значительную часть собственных владений, чтобы пожертвовать все вырученные деньги на это строительство
Однако даже такие цифры не дают представления о масштабе вложений. Денег в те далекие времена в принципе было гораздо меньше, чем сейчас.
Например,
на строительство Вестминстерского аббатства в Лондоне при короле Генрихе III (1207-1272) за 25 лет потратили £45 тыс., а весь доход королевства составлял тогда примерно £35 тыс. в год.
Получается, что на строительство этого объекта королевская казна, которая финансировала проект, тратила 5% всех поступлений. При этом колоссальные соборы строились также в Солсбери, Йорке, Кентербери, Линкольне, Уэльсе, Питерборо, Или...
Раздробленная Германия и Австрия тоже не очень отставали. Огромные сооружения воздвигались в Страсбурге, Кельне, Ульме, Регенсбурге, Вене.
Источники финансирования были разные. В столицах основные расходы обычно брало на себя государство. Считается, что на местах самый большой вклад вносила церковь, но здесь были свои сложности, так как церковный фонд не был единым. Деньги шли от епископа и от соборного капитула, епископского совета. Последняя организация, вроде бы имевшая прямое отношение к епископу, обычно учреждала так называемый строительный совет (bona fabricae), где аккумулировались средства непосредственно для строительства конкретного собора,— и эту структуру епископ не контролировал. Надо ли говорить, что не всем епископам это нравилось.
Большие деньги церковь собирала с паломников. Некоторые святыни, например из того же Шартрского собора, вывозили "на гастроли". Это тоже приносило серьезный доход, и представители тогдашней католической церкви, имеющей неоднозначную репутацию, совсем не всегда его прикарманивали.
Крупные суммы на строительство соборов жертвовали епископы из богатых аристократических семей. Например, епископ Симон Матиффас де Бюси отдал 3 тыс. ливров ($15 млн по нынешним временам) для строительства собора Парижской Богоматери.
Амьенский собор сооружали в основном на средства жителей города. В свою очередь, епископ Жоффруа д"Э продал значительную часть собственных владений, чтобы пожертвовать все вырученные деньги на это строительство.
Горожане часто создавали фонды для возведения соборов. Помимо Амьена так было, например, в Страсбурге. Там для сбора средств был учрежден Фонд Девы Марии, контролируемый муниципалитетом. Фонд в основном и финансировал строительство этого знаменитого уже в Средние века собора. Тут, правда, имела место некоторая довольно некрасивая история.
От чумы до суммы
В середине XIV века мир накрыла пандемия чумы. По Европе основная волна "черной смерти" прошла в 1346-1353 годах, и ее, как это часто бывало в подобных случаях, сопровождала волна еврейских погромов. Разумеется, евреев обвиняли в распространении чумы — кто же еще мог быть в этом виноват? То, что евреи тоже заболевали и умирали, никого ни в чем не убеждало. Больше внимания обращали на другое: умирали они все-таки в чуть меньших количествах. Сказывалось то, что в отличие от христиан евреи и в Средние века не забывали о гигиене.
В 1349 году цех мясников в Страсбурге задолжал еврейским ростовщикам большую сумму и, конечно, тут же вспомнил, что это евреи распространяют чуму.
В ходе зверского погрома было сожжено, по разным оценкам, от 800 до 2 тыс. местных евреев.
Город и прилегающие районы опустели. Население, ожидавшее смерти в любой момент, грешившее с перепугу больше обычного и боявшееся возмездия в загробной жизни, жертвовало Фонду Девы Марии как никогда много. И тот стал скупать резко подешевевшую недвижимость — дома, землю с целью перепродажи, когда все вернется на круги своя.
Операция эта продолжалась много лет и была близка к триумфальному завершению, когда в 1399 году местный епископ обвинил фонд и муниципалитет в присвоении большой части средств. Скорее всего, обвинения не были беспочвенными — репутация у этой организации, мягко говоря, не была блестящей.
В результате состав муниципалитета был сменен, фонд потерял былую самостоятельность, а церковь укрепила свои позиции. Ну а собор только выиграл: в ходе конфликта был смещен и самый неудачный руководитель строительства за всю его историю Клаус фон Лоре. Ему на смену пришли выдающиеся мастера Ульрих фон Энсинген (Энсингер) и Йоханнес (Ханс) Хюльц, проработавшие на объекте по 20 лет каждый, и к 1439 году собор был завершен в его незавершенном виде. Так, западный фасад украшает только одна башня, а по плану их должно было быть две.
Позже говорили, что вторую башню не стали строить, поскольку изыскания показали, что грунт не выдержит такую нагрузку. Вряд ли это соответствовало действительности. Скорее, просто денег уже не было.
Конец эпохи
Вообще, строительство гигантских соборов по большей части подходило к концу. К примеру, в 1433 году была завершена 136-метровая южная башня собора Святого Стефана в Вене. Северную башню так и не соорудили.
Кельнский собор прекратили возводить еще раньше. Худо-бедно что-то и как-то еще достраивали — можно упомянуть великолепную, высочайшую в мире кирпичную 130-метровую башню собора Мариенкирхе в Ландсхуте, но "большая стройка" сворачивалась.
Не стали достраивать башни собора Парижской Богоматери, Амьенского, Реймсского соборов. Башни последнего поднялись лишь на 80 метров вместо 120. И так по всей Европе. Даже в богатых областях нынешней Бельгии не смогли завершить башню собора в Мехелене, а в Антверпене, как и во многих других местах, осилили строительство только одной башни из предполагавшихся двух.
Нет, Бога не стали любить меньше, просто денег на эту любовь уже не хватало. Жизнь осложнилась, назревала реформация. Да и дух великой архитектурной эпохи иссяк. Оркестр разладился. То, что было едино в Страсбургском соборе, в позднеготических сооружениях стало распадаться на существующие сами по себе элементы. Готика уходила, теснимая ренессансом.
Высокий стиль
Европа и мир успели до неузнаваемости измениться несколько раз, когда где-то на рубеже XVIII-XIX веков вернулся интерес к готике. К тому времени как раз стал иссякать импульс в развитии архитектуры, сообщенный когда-то ренессансом. Порожденное им барокко уже прочно приказало долго жить, классицизм в виде ампира, также ведущий родословную от ренессанса, дышал на ладан.
Прежде чем искусство перешло к принципиально новым формам, оно как бы оглянулось назад, чему способствовал романтизм начала XIX века.
Появились различные неостили: неоромантика, неоготика, неоклассицизм... В числе "подделок", как их называл Огюст Ренуар, появилось и множество псевдоготических построек.
При этом любопытно, что о завершении готических соборов речь долго не шла. Нет, в середине XIX века во Франции уже свирепствовал реставратор-разрушитель Эжен Виолле-ле-Дюк, который покуролесил в том числе в часовне Сент-Шапель в Париже и Амьенском соборе, но по-настоящему развернуться ему не дали. Например, не позволили достроить, как он хотел, семь башен Реймсского собора. Скорее всего, опять денег не хватило. В кои-то веки — к счастью, поскольку
Виолле-ле-Дюк, мягко говоря, не отличался безупречным вкусом и позволял себе многовато вольностей, он искренне считал, что лучше средневековых архитекторов знает, как должны были выглядеть их постройки.
Но одну готическую башню во Франции все-таки достроили. Произошло это в Руане. На центральную башню собора там водрузили гигантский неоготический шпиль высотой примерно в полтора раза больше самой башни. Это были чистые понты. Кому-то в Руане просто очень захотелось, чтобы в его городе стояла самая высокая башня в мире. Она была закончена в своем новом виде в 1876 году. Теперь ее высота была 151 метр, и она удерживала пальму первенства аж до 1880 года.
Германская перестройка
Была одна страна, где к достраиванию готических соборов отнеслись очень серьезно и денег не жалели. В Германии в XIX веке завершили три огромных собора — в Регенсбурге, Кельне и Ульме. В первом случае за дело взялись люди с хорошим художественным вкусом, не склонные впадать в крайности и даже избавившие свой собор от барочных наслоений, которые его уродовали. И они построили башни так, будто те были завершены много веков назад. А вот в Кельне и Ульме мы имеем дело с чем-то принципиально иным.
Среди крупных готических сооружений есть не только соборы и церкви, но и общественные здания, как эта ратуша в Лёвене
Фото: Александр Беленький, Коммерсантъ
Германия, уставшая от положения европейской провинции, стремительно шла к объединению и хотела создать себе великое прошлое, своего рода мост к мифологическим временам Зигфрида и прочих Нибелунгов. Архитектурное воплощение этих идей было не фантазией какого-нибудь Виолле-ле-Дюка, а вполне себе "госзаказом", на который денег жалеть не собирались.
Первым делом вспомнили про грандиозный Кельнский собор, который представлял собой тогда довольно странный объект. Он состоял из двух частей: великолепного хора, который и выполнял роль собора, и нижней части западного, "башенного", фасада, между которыми был большой зазор.
Картину дополнял подъемный кран, проторчавший 400 лет(!) из недостроенных башен.
Русь еще не выяснила до конца отношения с Золотой Ордой, когда его поставили, и вот в той далекой стране уже и Наполеона давно одолели, а кран все стоял.
Но теперь работа закипела. Достали старые чертежи и взялись за дело. Получилось не очень. Многие способны воспроизвести формы времени, но дух — иное дело. Хорошо знавшие сопромат архитекторы XIX века возвели совершенное с инженерной точки зрения здание, способное, в отличие от подлинных готических соборов, без всяких "подпорок" простоять века, но грубое в деталях, из которых так и пер очень рациональный XIX век. Однако цель была достигнута. Башни взвились на 157 метров, Руанский собор был посрамлен. Причем если в Руане соорудили только шпиль, то в Кельне достроили весь грандиозный собор.
Однако не все прошлое еще было отстроено. В XV веке готические мастера, строившие Страсбургский собор, беспокоились, не вырастет ли башня в Ульме выше страсбургской. Но тогда строительство Ульмского собора забросили и вспомнили о нем только в середине XIX века. Бавария не была бы Баварией, если бы смирилась с тем, что самые высокие башни — в Кельне. К тому же задача стояла попроще. Во-первых, Ульмский собор, как и Фрайбургский, относился, в отличие от Кельнского, к распространенному в южной Германии однобашенному типу. Во-вторых, башня уже была сооружена где-то наполовину и доведена во многих деталях.
Объект был закончен в 1890 году, высота башни составила 161 метр, однако она производит то же впечатление грубоватой подделки, что и башни Кельнского собора. Тем не менее две эти великие германские стройки свою задачу выполнили: великое прошлое было построено.
Готика навсегда
У готики есть не только подлинное великое прошлое, но и великое будущее. Эстетически великолепные, но не очень-то прочные на первый взгляд готические соборы и церкви простоят неопределенно долго благодаря новым технологиям.
Что касается прочей готики, то замечательная позднеготическая живопись, в основном нидерландская, все более востребована. Обычно это направление называют Северным Возрождением,
хотя не совсем понятно, что именно эти художники, такие как Ян Ван Эйк, Рогир ван дер Вейден, Гуго ван дер Гус или Ханс Мемлинг, возрождали.
Не античную же традицию, о которой, в отличие от итальянских коллег, они понятия не имели. Они просто развивали традицию готическую. Правда, делали это так, что в их творениях готика в конце концов стала чем-то совершенно новым.
Ждет своего часа (и, похоже, вот-вот дождется) нидерландская и немецкая позднеготическая скульптура. Французскую, относящуюся в основном к более раннему периоду, знают и любят давно, а вот голландская (фламандская) и немецкая остаются несколько в тени. Тем радостнее будет открыть для себя таких замечательных мастеров, как Клаус Слютер, Файт Штос, Адам Крафт, Тильман Рименшнайдер.
