Староверы. Главред «Большого» едет в белорусский центр старообрядчества. Гомель старообрядческий: тайные скиты и золото раскольников Староверы в беларуси

От себя не убежишь, но от телефонов, компьютеров и офиса – можно. Это и постарался доказать Дмитрий Новицкий, отправившись искать староверов в современной Беларуси.​

Мы - «бегуны» - понимаешь? - эту фразу я вроде бы адресую фотографу, но на самом деле - самому себе.

«Бегуны» - одно из направлений старообрядчества, представители которого видели спасение в постоянном движении, перемещении с места на место. Они не платили налогов и не служили в армии. Смысл жизни «бегунов» в том, что истинному верующему нужно уклоняться от всех гражданских обязанностей, ибо все государственное - от дьявола. Живя на одном месте, постепенно попадаешь в его сети: деньги, карьера, амбиции. Поэтому «бегуны» ничего не имели и все время передвигались с места на место. И именно поэтому я еду на поиски староверов в современной Беларуси: поездка всегда очищает душу.

Автомобиль для поиска староверов выбран подходящий, «староверский»: Land Rover Defender, самый старый «вояка» из всей гаммы Land Rover. В нем все честно, как в церкви без единого гвоздя. На нем так и хочется уйти в непролазные сибирские дебри или укрыться в Ветке.

Что мы и делаем. День первый: прибываем в Ветку. Ветка - белорусский центр старообрядчества. После реформы патриарха Никона и раскола церкви, староверов начали преследовать, поэтому часть из них решила укрыться на землях Великого Княжества Литовского и Речи Посполитой.

Легенда гласит, что наши предки пустили по реке икону, решив так: где икона пристанет к берегу, там и будем жить. Икона зацепилась за ветку именно в том месте, где стоит сейчас город Ветка, - слова Галины Нечаевой отражаются в гулких залах местного музея.

Мы гуляем вдоль экспозиций, вдоль истории Ветки. История сохранилась только в музее. Ведь внешне Ветка ничем не отличается от таких же городков по всей Беларуси. Ленин, исполком, каштаны и - палатка «Бобров» как центр культурной жизни.

Раньше город процветал. Основные принципы староверов: труд и образование. Труд и образование - других жизненных ценностей для староверов не было.

Раскол
Инициатор раскола православной церкви - патриарх Никон. В 1650-х - 1660-х годах он провел церковную реформу с целью унификации богослужебного чина Русской Церкви с греческой и констатинопольской церквями. В итоге последователей реформ начали называть «никонианами», приверженцев старых традиций - раскольниками. Причем «раскольники» вовсе не были меньшинством: на момент раскола они составляли две трети верующих.

Отстаивая свою правоту, староверы целыми семьями шли в огонь, подвергая себя самосожжению. По архивным данным, в XVII-XVIII веках самосожжению подвергли себя более 20 тысяч старообрядцев.

При Петре указом 1716 года староверам было разрешено жить в селениях и городах, при условии платежа двойной подати. Староверы не имели права занимать общественные должности и быть свидетелями в суде против православных. Им запретили носить традиционную русскую одежду, брали налог за ношение бород и т.д.

При Екатерине II староверам было разрешено селиться в столице, но был издан указ о собирании с купцов-старообрядцев двойной подати. Видимо, обязанность платить лишние налоги способствовала воспитанию у староверов привычки к упорному труду.

В ХХ веке позиция Московской патриархии смягчилась, и Поместный Собор 1971 года засвидетельствовал старые русские обряды как спасительные, а клятвенные запреты Соборов 1656 и 1667 годов отменил, «яко не бывшие». Впрочем, староверы по-прежнему считают лишь себя в полной мере православными христианами.

В музее становится ясно, что в чистом поле староверы за несколько десятков лет построили свою Швейцарию. Книгопечатание, иконы, кузнечное дело, вышивка… На фоне тогдашних российских городов Ветка быстро стала парком высоких технологий.

Я бы, скорее, назвала ее староверским Иерусалимом. В Ветке была единственная церковь, где можно было молиться староверам. Представляете, сколько людей сюда приходило из всей Российской Империи?

Власти Речи Посполитой староверов не трогали: страна была демократической, мультирелигиозной. К тому же, приютить староверов тогда - это, как дать убежище Эдварду Сноудену сейчас. Политический момент.

Впрочем, Российская Империя в долгу не осталась: в 1735-м и 1764-м годах были осуществлены карательные походы в Ветку. Многих увели обратно, дома сожгли. Но центр староверов уничтожить не смогли: до момента захвата этих земель Российской Империей Ветка оставалась «кузницей кадров» для обучения староверских священников.

Ходим по музею, слушаем рассказ его директора Галины Нечаевой, и в какой-то момент я понимаю, что староверы - это, простите, «правильные» русские. Образованные. Работящие. И с церковью, максимально отстраненной от государства.

Но «няма таго, што раньш было». Чтобы в этом убедиться, достаточно выйти из музея и выехать за пределы Ветки.

Сразу за последними ветковскими домами начинается Зона. Великое Ничто, куда ведет нас местный сталкер, представитель администрации Александр Пешко.

Нет у нас ничего. Ни староверов, ни деревень - только лес. И радиация.

В этом есть какая-то ирония судьбы: староверы пришли на белорусские земли, потому что после войн ХVII века здесь жить было некому. И сейчас, в ХХI веке, здесь снова никто не живет. Уничтожили староверов не Российская Империя и не последняя война. Их уничтожила радиация.

В чем отличия?
В ходе реформ богослужебная традиция Русской Церкви, сложившаяся в XIV-XVI веках, была изменена. Причем с каждой реформой отличий становилось больше. Перечислить все не представляется возможным. Но некоторые мы озвучим.

Самое известное - замена двуперстного крестного знамения трехперстным. Некоторые староверы говорят, что креститься тремя пальцами - это «Господу фигу показывать». Также произошла отмена так называемых метаний или малых земных поклонов, а слово «Ісус» стало писаться «Иисус». Крестные ходы Никон распорядился проводить в обратном направлении («против солнца, а не посолонь»). Возглас «аллилуйя» во время пения в честь Святой Троицы стали произносить не дважды (сугубая аллилуйя), а трижды (трегубая).

У меня автофокусировка не срабатывает в фотоаппарате, - бормочет фотограф, на что получает ответ:
- Это нормально. Радиация. Вы здесь и сейчас столько получаете, сколько за всю жизнь не получили бы. Щеки не горят? Голова не кружится? А то - бывает.

Бесполезно искать в зоне отселения староверов, особенно, если их там нет. Мы проезжаем мимо «утилизированных» деревень, мы проезжаем мимо разрушенных домов советского периода. И кое-где проехать тяжело даже на Defender: еще 20 лет, и эта местность будет сплошным лесом. А пока Зона живет своей жизнью.

Староверы, староверы… Вы бы лучше в своем Минске аккуратнее дичь заказывали. Здесь кабана и другого зверя много, случается, заезжают браконьеры, отстреливают зверей и продают потом минским ресторанам. А в прошлом году милицией было изъято 800 тонн радиоактивного металла и пять тонн цветного - вот основные наши проблемы. А вы - староверы…

Слушая истории радиоактивного ада, начинаешь сожалеть, что кузов Land Rover алюминиевый, а не свинцовый. Так было бы спокойнее.

И каждый из нас вздыхает с облегчением, когда мы берем курс на Полоцк. Радиоактивная Зона остается позади. Нас ждет отец Петр. Он - глава небольшой полоцкой общины староверов.

Проходите, проходите, - отец Петр смешно и по-доброму улыбается в бороду. Его старообрядческая церковь одна из немногих, действующих в Беларуси. Строил он ее практически сам: сам собирал деньги, сам нанимал людей и сам работал за троих. История его «поповства» достаточно типична для староверов.

Бурная молодость, наполненные работой средние годы и, в пожилом уже возрасте, его упросили стать священником. Для староверов это обычное явление: священником часто выбирают самого умного, самого толкового мужчину округи.

Всем миром, всем миром упросили, - говорит отец Петр и наливает нам чай.
Потрескивает огонь в лампадках, строго смотрят староверские иконы.

Ветка и ветковская икона
Старообрядческая икона в целом продолжает традиции древнерусской иконы, поскольку старообрядцы считают, что не они откололись от православия, а официальная церковь отпала от исконной древлеправославной веры.
Одной из самых известных иконописных школ стала Ветковская икона. Основными породами дерева на Ветке являются тополиные. Эта древесина особенно сильно подвержена воздействию жучка-точильщика, поэтому ветковская икона практически всегда изъедена жучком.

Возможно, главной миссией староверов стало то, что им удалось сберечь искусство православной иконописи: в ХIХ-ХХ веках именно староверы были главными экспертами по иконам. Потому что к тому времени разбираться стало некому…

Спаси и сохрани
В «правящей» Русской православной церкви постепенно начался упадок иконописи, окончившийся практически полным забвением иконы к XIX веку. Старообрядцы же собирали «дораскольные» иконы, считая «новые» «безблагодатными». Особо ценились иконы Андрея Рублёва. Собирание старообрядцами древних икон породило целую индустрию поддельных «под старину» (подфурных) икон. Старообрядцы были основными (и, вероятно, единственными) экспертами в иконописи и иконографии при пробуждении интереса к русской иконописи на рубеже XIX-XX веков.

Понимаете, икона «читается» только, когда зажигаешь свечу. В музее, при дневном освещении икона не живет. Горящая свеча образует сферу света, и икона «раскрывается». Почему на наших иконах такие пышные оклады? Потому что в свете свечи все оживает: колышутся цветы, появляются передний и задний план, появляется глубина. А главное - начинается диалог человека и иконы.

Отец Петр всегда разговаривает с улыбкой, но в его добрых глазах неприкрытая грусть: староверов, как и беларускую мову, уже практически не спасти.

Cтарообрядцы и сами не избежали раскола: вместо единого движения они представляют собой десятки течений. их можно разделить на две части: поповцы и беспоповцы.
Поповцы приемлют все семь таинств христианства и признают необходимость священников при богослужениях. По догматике поповцы мало отличаются от новообрядцев, однако придерживаются при этом старых - дониконианских - обрядов, богослужебных книг и церковных традиций.
Беспоповство возникло в XVII веке после смерти священников старого рукоположения. Часть старообрядцев не признала каноничность священников, поставленных в должности по новым, реформированным книгам. И так сформировала беспоповский толк.
Беспоповцы первоначально селились в диких необжитых местах на побережье Белого моря и потому стали называться поморами.

С каждым годом староверов не только в Беларуси - во всем мире - становится меньше. Причин тому несколько: молодежь, в общем и целом, теряет интерес к религии, люди мигрируют в большие города и т.д. и т.п. Но на самом деле староверы стали жертвой своей главной догмы: несгибаемости. Современной религии, чтобы выжить, нужно подстраиваться под тренды времени - это очевидно, если взглянуть, например, на католицизм. А староверы в своем четком следовании догмам, в нетерпимости к современной вере только по праздникам - не смогли адаптироваться. И сейчас шаг за шагом сдают позиции. Просто потому, что быть старовером - тяжело.

Слишком много условностей для века комфорта и высоких скоростей.

Республика Зуева
В Беларуси существовала своя «республика староверов»: она возникла во время Великой Отечественной войны у деревни Заскорки под Полоцком. Названа по имени старосты деревни Зуева.
Семья Зуева перед войной пострадала от репрессий со стороны Советской власти. Поэтому после отступления Красной Армии Зуев осенью-зимой 1941 года организовал в деревне самоуправление. Для защиты жителей были созданы отряды самообороны.
Немецкая оккупационная администрация в обмен на уплату фиксированного натурального налога и недопущение на свою территорию советских партизан признала фактическую автономию территории с центром в деревне Заскорки. В республике была восстановлена частная собственность, открыты старообрядческие храмы. При отступлении гитлеровской армии Зуев с частью своих людей ушел на Запад.

Не знаю, слышал ли отец Петр песню «Рок-н-ролл мертв, а я еще нет», но Петр жив и не сдается. Аккуратно интересуется, нет ли знакомых, желающих помочь церкви на ремонт.

У вас там, в мире, обеспеченных людей много. Может, кто и сделает доброе дело, поможет на ремонт.

Может и поможет, ведь сам отец Петр помогает нескольким бомжам, которых приютил недалеко от церкви. Так и живет, так и будет жить. А мы возвращаемся обратно в Минск. Вавилон встречает огнями, суетой и беспокойством. Которое нарастает с каждой минутой, проведенной в городе.

А что, Глеб, может, и правда, - «бегуны»?..

Материал из Википедии - свободной энциклопедии

Старообрядцы в Белоруссии - этнокультурная группа русских в Белоруссии , придерживающихся старообрядчества .

Если идёт речь о русском меньшинстве в Белоруссии, то необходимо помнить о том, что не всегда можно воспринимать русское население как одну общность. Научно корректным выглядит выдвижение старообрядцев в отдельное меньшинство, как группу с собственной исторической судьбой, культурным комплексом и отдельным самосознанием, сформированным под влиянием специфической религиозной традиции. Несмотря на жизнь в иноэтнической и инокультурной среде, старообрядцы сохранили свои культурные особенности, которые выделяли это меньшинство среди местного населения.

История

XVII в.

Первой постоянной группой русских в Белоруссии появились старообрядцы (староверы) , которые в середине XVII в. расселились на белорусских землях. В России в первой половине XVII в. произошла реформа Русской православной церкви . Она расколола общество на тех, кто поддержал изменения, и на тех, кто отказался. Последних стали называть староверами. Против них власть проводила политику репрессий, которая побуждала к эмиграции. Значительная часть тех, кто не принял церковную реформу, сразу же направилась в Речь Посполитую . Старообрядцы (современная научная традиция использует именно этот термин как более корректный, чем «староверы») основали на белорусских землях два крупных центра - вокруг Браслава и Видз (Подвинье) и вокруг Ветки (Полесье).

Расселение по этим регионам находилось в тесной связи с существованием среди старообрядцев двух течений - поповства и беспоповства . Поповцы имели своих священников и весь духовный строй, признавали таинства посвящения и помазание . В поповстве выделилась наиболее зажиточная часть старообрядцев, которая в силу своего экономического положения дружелюбно относилась к государству. Именно поповцы создали Ветковский центр старообрядчества, который со временем стал крупнейшим и сформировал особое течение поповства - ветковский соглас (соглас, или «согласие» - объединение старообрядцев, носителей отдельной системы религиозных представлений). Ветковские поповцы в обрядовой практике отличались от других поповских согласий - дьяконовского и епифановского .

В Подвинье расселялись преимущественно беспоповцы. Они отказывались от института священства и таинств, где были нужны священники, - евхаристии и брака . Этот поток старообрядчества характеризовался стихийностью протеста против социального зла, поиском истины небесной, так и земной. Беспоповство разделялось на большое количество направлений (согласия), самыми крупными среди которых были поморский , федосеевский , филипповский (сжигатели), нетовский и пастуховый . Социальной базой радикальных согласия являлись крестьяне, которые потеряли связь со своей общиной . Органы управления государством воспринимались беспоповцами как слуги Антихриста , именно поэтому к государственности были негативные отношения. Руководство Речи Посполитой по-разному относилось к течениям старообрядчества. Радикальные общины Подвинься неоднократно подвергались нападениям войск Речи Посполитой, а ветковские поповцы, наоборот, имели очень хорошие отношения с властями.

Специальная комиссия во главе с А. Поцеем была направлена в г. в Ветку для ознакомления с поповыми слободами. Исследование проводилось по четырем направлениям: «о родопроисхождении; о Вере; о жизни; о количестве». Комиссия, работа которой была инициирована католической церковью, пришла к выводу, что ветковские поповцы не создают угрозы для государства. Католическая церковь рассматривала старообрядцев, как группу отходящих от православия . Поэтому король Речи Посполитой Ян III Собеский в позволил противникам религиозной реформы православной церкви свободно жить в государстве.

XVIII в.

Миграция старообрядцев на территорию современной Белоруссии негативно воспринималось властями Московского государства. Это спровоцировало карательную экспедицию полковника Сытина в г., в ходе которой были разорены ветковские слободы. Большинство населения (по некоторым данным, около 14 тыс. старообрядцев) было выселено в Российскую империю . Трагические события повторились в г. Часть старообрядцев, которой повезло спастись от депортации , расселилась по всему Минскому воеводству . Захваченных русскими войсками старообрядцев ссылали в Сибирь и на Алтай .

Общины тех, кто не признал церковную реформу, заняли в ВКЛ пустующие социально-экономические ниши. Они стремились жить изолированно от окружающего населения. Местные белорусские жители не воспринимали мигрантов как конкурентов, поэтому конфликтов между ними не происходило. Старообрядцы считались добрыми и трудолюбивыми хозяевами. Землевладельцы стремились расселить их именно на своей земле, предлагали льготные условия аренды.

XIX в.

После разделов Речи Посполитой миграционные волны на территорию Белоруссии продолжались и в основном были связаны со старообрядцами.

XX в.

Количество старообрядцев к г. достигло 100 тыс. человек.

Культура

Декоративное искусство

В рамках отдельной религиозной традиции старообрядцев выделялась ветковская школа книжной графики и орнамента . Для неё были характерны сочетание «старопечатного» стиля со стилем «московского барокко », широкое использование растительного орнамента. В заставках и буквицах использовались изображения животных, птиц и насекомых. Книги имели богатую цветовую гамму. Приобрела известность ветковская школа иконописи , для которой было характерно сочетание древних традиций с новыми элементами в технике. Сочетание канонов византийской и русской православных церквей с техникой московских, новгородских, украинских и белорусских мастеров объясняется тем, что Ветка имела статус религиозного центра старообрядчества, к которому стремились все выдающиеся мастера.

Хозяйство

Основными занятиями старообрядцев были земледелие и скотоводство . Они дополнялись ремесленничеством и отходными промыслами . С XVIII в. среди старообрядцев расширяются занятия торговлей. Старообрядцы Белоруссии имели тесные связи со всеми старообрядческими общинами, что очень способствовало развитию торговли. Главную роль играли ветковские купцы, которые были посредниками в торговле с Россией. Торговали зерном , солью , скотом , лесом , мехом .

Поселения

Планировка поселений зависела от условий безопасности, ландшафта и географии региона, а также от структуры землепользования. Тип поселения у поповцев и беспоповцев отличался. Так, на Подвиньи, где были разбросаны малодворные поселения беспоповцев, наблюдалось бессистемная планировка гнездового или кучевого типа. Поповские слободы на Ветке были довольно большими и имели изначально гребенчатый тип застройки, а с середины XVIII в. - уже уличный. Сама Ветка довольно быстро превратилось в поселение городского типа. Исторически на территории Белоруссии среди старообрядцев был распространён замкнутый тип двора. Постепенно появились дворы крытого типа, если дом и сарай имели общую крышу. К дому присоединялись клеть , навесы и др. Практиковалось существование тайного хода со двора. Двор обязательно имел баню . Дом украшался резьбой по дереву . Существовал даже термин «ветковская резьба», что свидетельствовало о её особенности, четкой художественности. Нужно отметить, что старообрядческая община Белоруссии имела определённую социальную стратификацию, в соответствии с которой существовали достаточно различные культурные комплексы: крестьян и мещан, зажиточных и неимущих, земледельцев и торговцев и т. д. Например, старообрядцы-мещане имели довольно большие многокомнатные дома с оригинальным интерьером.

Одежда

Одежда старообрядцев также отличалась от одежды местного населения. В основе женского комплекса одежды были сарафан и рубашка . Рубашку шили из полотна или коленкора, наверх надевали пестрый сарафан или юбку . На юбку обязательно надевали яркий фартук . Платья шили из ситца , шелка или шерсти . Головные уборы девушек отличались от женских. Девушки заплетали волосы в одну косу. Для женщин обязательным был головной убор. Зимой носили меховые шапки или повязки из шерсти. Ткани, из которой было сшита одежда мещанок были более дорогими, чем у женщин крестьянок.

Мужская одежда крестьян также отличалась от мещанской или купеческой. Крестьяне носили рубашки навыпуск из полотна или ситца с косым воротом. Под мышками делали треугольные вставки из другой ткани. Широкие шаровары из полотна во время работы убирались в сапоги или лапти . На рубашку обязательно надевали безрукавку -поддевку из сукна . На голове носили колпак или картуз . Зимой надевали шубы из овчины . Купцы и мещане носили рубашки, шаровары, долгополый кафтан и сапоги (желтые или красные). Рубашка подпоясывались пояском . Отдельным видом одежды была жилет . Зимой носили длинную шубу, которая свидетельствовала о зажиточности.

Кухня

Еда старообрядцев сохранила традиции русской кухни . Основными были блюда из капусты , различные каши , квас . Запрещался табак и алкоголь . Чай и кофе некогда считались «нечистыми» и «антихристовыми».

Более 1 млн человек От 500 тысяч до 1 млн человек От 100 тысяч до 500 тысяч человек От 10 тысяч до 100 тысяч человек От 5 тысяч до 10 тысяч человек

Напишите отзыв о статье "Старообрядцы в Белоруссии"

Отрывок, характеризующий Старообрядцы в Белоруссии

В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.
– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.

8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.
– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.

Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!

Люди, которые носят старинную русскую одежду и живут по старым церковным канонам где-то в глухих деревнях. Но это рассказывают учебники истории, причем в контексте XVII века. С тех пор прошла не одна сотня лет. Что в укладе жизни этих людей осталось по-старому и что внесло время? О жизни старообрядцев рассказывает Иван Рыбаков, настоятель Борисовской общины Древлеправославной церкви поморского согласия. Точку зрения Русской Православной церкви представляет протоиерей Сергий Гордун, доцент Минской Духовной Академии.

«Жизнь диктует свои условия…»

«АиФ»: Пользуются ли старообрядцы «новинками цивилизации»?

И. Рыбаков : Думать, что старообрядцы прячутся от мира в глухих селениях, ошибочно. Староверы живут и в городах, и в деревнях. И «новинками цивилизации» они тоже пользуются. От этого не уйти, ведь жизнь диктует свои условия. Но достижения прогресса не являются для нас определяющими, мы не в этом видим свою христианскую задачу.

«АиФ»: Как в общине относятся к бракам с иноверцами?

И. Рыбаков : Раньше браки заключались только в пределах общины. Сейчас к бракам с нестароверами относятся терпимо, ведь иногда трудно найти себе пару. Но в таком случае стараются, чтобы иноверцы приняли крещение - так семья станет полноценной. А разноверческую семью можно назвать «бомбой замедленного действия».

С. Гордун : Браки с иноверцами нежелательны, но допустимы. У нас возможно венчание и с римо-католиками, и с протестантами, и со староверами. Крещение также желательно, но это должно быть осознанным поступком.

«АиФ»: Каким родом деятельности занимаются старообрядцы?

И. Рыбаков: Старообрядцы с давних времен стараются не работать на кого-либо. Они были земледельцами, плотниками. Сейчас очень многие живут в городе и зарабатывают на хлеб насущный в зависимости от своих возможностей.

«АиФ»: Каково положение женщины в старообрядческой общине?

И. Рыбаков : Раньше женщине-староверке полагалось быть хранительницей домашнего очага: заниматься воспитанием детей, домашними делами. Теперь ей кроме этого необходимо иметь постоянную работу. Иначе содержать семью будет очень сложно. Если же муж зарабатывает достаточно, жена вправе выбирать: продолжать ей зарабатывать деньги или же целиком посвятить себя семье.

«АиФ»: Где дети староверов получают образование?

И. Рыбаков : Образование у старообрядцев как светское, так и духовное. Светское, как правило в школе, а духовное - дома и в церкви. Издается церковная литература, поэтому нет проблем ни с учебниками, ни с книгами, ни с периодикой.

«АиФ»: Как отдыхают члены общины?

И. Рыбаков : В праздничные дни среди староверов принято посещать церковь, а какие-либо гуляния не приветствуются. Их в некотором роде заменяют домашние встречи, духовные песнопения.

С. Гордун : Здесь я скажу так: есть неистинные староверы и неистинные христиане, которые не исполняют предписаний церкви. Истинному православному необходимо посещать храм в праздники, а также вечером в субботу и утром в воскресенье.

«АиФ»: Затронуло ли негативное влияние массовой культуры молодое поколение старообрядцев?

И. Рыбаков : Конечно, проблема негативного влияния массовой культуры волнует и семьи старообрядцев. Эти болячки у нас общие. К сожалению, молодежь не всегда ходит на молитвы.

Молитва и грех «замирщения»

«АиФ»: Правда ли, что жизнь старообрядцев регулируют церковные правила?

И. Рыбаков : Община строго придерживается церковных правил. Обязательны молитвы утренние и вечерние. Молитва должна предшествовать каждому действию, будь то прием пищи, чтение – любое начинание должно быть освящено Богом. Домашние ежедневные молитвы – необходимость и, по возможности, на них должна присутствовать вся семья.

С. Гордун : У нас и старообрядцев много общего, отличия незначительны. Если говорить о молитве, то в православии тоже обязательны молитвы утренние и вечерние. Домашние и ежедневные молитвы, по правилам, тоже обязательны. Истинные христианские семьи их придерживаются.

«АиФ»: Какие существуют требования к одежде прихожан, в которой они присутствуют на богослужении?

И. Рыбаков : Женщинам положено быть в длинных сарафанах и платках. Последние не завязываются узлом («петлёй Иуды»), а закалываются булавкой. Платок должен быть из непрозрачной ткани и закрывать плечи и грудь. Мужчинам же следует носить озямы – длинные халаты черного цвета.

С. Гордун : А у православных христиан нет особой «молельной» одежды: главное – она должна быть приличной, строгой, естественной (мужчины не должны находиться в храме с покрытой головой, в шортах; женщинам, наоборот, положен головной убор, нежелательно находиться в храме в брюках). Мы не ставим преграды при входе в храм, но мы постепенно объясняем людям, как нужно выглядеть, как себя вести. Что же касается способа ношения платка, то «петля Иуды», на мой взгляд, - это своего рода предрассудок.

«АиФ»: Что такое «начал замирщения»?

И. Рыбаков : Перед каждой службой прихожане отмаливаются за общение с иноверцами. Это и есть «начал замирщения».

С. Гордун : По-моему, «начал замирщения» это неправильно. Общение с иноверцами, неверующими людьми естественно, и Православная Церковь не считает это грехом. Это даже долг христианина – относиться ко всем с любовью. Сам Господь Иисус Христос никогда не чуждался общения ни с кем.

«АиФ» : Сколько продолжается служба?

И. Рыбаков : Сама служба достаточно продолжительна. Иногда она длится до 10 часов (всенощная служба). Долгие молитвы укрепляют дух человека.

С. Гордун : Лично я уважаю старообрядчество за продолжительность богослужения. К сожалению, в большинстве наших приходов службы короче. Уважения заслуживает и верность традициям. Этому нам можно у них поучиться.

Приверженцы Древлеправославной Поморской Церкви уверены, что она возникла не после реформ патриарха Никона, а задолго до этого и является истинной православной церковью. На это есть и другая точка зрения: с мнением Православной церкви мы познакомились в комментарии отца Сергия. Но как бы то ни было, люди, которые через века пронесли древние традиции, заслуживают уважения.

Надежда Юшкевич, студентка 2 курса Института журналистики БГУ

Древлеправославие на белорусских землях - 1
Дата: 06/05/2017
Тема: Православное Старообрядчество Белой Руси

До 1991 года белорусская историография, позиционирующая себя как оригинальная школа от второй декады 19 века, ориентированная в первую очередь на определение понятия и представления белорусскости, вобщем-то и не итересовалась русским феноменом старообрядчества.

Сегодня «Православное Старообрядчество» предлагает вашему просвещенному вниманию очень интересную, на наш взгляд, работу польского исследователя Старообрядчества д-ра Стефана Пастушевского .

В данном материале автор постарался противостоять «грубым» формулировкам и показать достоверные факты,неизвестные даже белорусским историкам. В конце концов судьбы белорусских земель плотно переплетаются с судьбой Польши.

Современная белорусская историография, представляющая события до февраля 1917 года (февральская революция), а иногда и до января 1919 года (рождение Советской Белорусской Республики), очень осторожно и согласно с правдой пишет о белорусских землях. Это географо-этническая, а не политико-историческая категория практически перекрывается с юго-восточной частью Великого Княжества Литовского, восточные и северо-восточные рубежи которого Россия перешагнула только в 1772 году во время I раздела Речи Посполитой.
Рубежи эти в большинстве своем совпадают с сегодняшними границами Республики Беларусь на севере и востоке, если не брать во внимание Земли Себежско-Невельские, часть Смоленских земель, части Мстиславской Земли, принадлежащей на данный момент России. Подобная ситуация на южной границе, хоть там можем говорить о неком «обмене» земель с Украиной, а исторически с Польским Королевством; юго-западное Полесье «отдано» Украине (Польское Королевство), а юго-восточное «забрано». Сегодняшняя западная граница Республики Беларусь- это уже вопрос более современный, эффект II мировой войны.

Польский историк, следящий за развитием событий с Речи Посполитой Обоих Народов, в этом регионе, имеет также моральное право писать о землях белорусских, хоть его точка зрения и отличается: земли эти являлись частью Речи Посполитой, постепенно их теряли, сначала в 1772-1795 годах, затем в 1939 году.

Понятие Беларусь в данном срезе является cовершенно внеисторическим. Относится оно как правило к «маленькому» прототипу государства в виде советской республики от 1 января 1919 года, «большого» прототипа государства от 17 сентября 1939 года и самостоятельной Республики Беларусь от 19 сентября 1991 года.
Эти белорусские земли примерно перекрываются, хоть и в некотором обрезанном виде, с сегодняшней территорией Республики. Ничего удивительного, что не имеющий себе равных, если говорить о педантичности и методологии подачи происходящего, Большой Исторический Атлас Беларуси (Т. I-2008, T. II-2013), на большинстве карт показывает современный контур границ. С одной стороны это подтверждает точку зрения о стабильности исторически разделенных территорий, с другой стороны - о силе культуры Речи Посполитой, которая смогла навсегда оставить свой отпечаток, отделить то, что среднеевропейское от того, что восточноевропейское.

Судьба древлеправославия на белорусских землях не является достаточно исследованной. На это есть разные причины, среди них различные перемены и тайны истории этих земель, спорные, а с политической стороны и стороны вероисповедания даже враждебные между собой, влияние двух культур: польской и русской, а в 1918- 1939 годах раздел неделимых, хоть и принадлежащих не- белорусскому государству (в начале Речь Посполита, затем Россия) белорусских земель между двумя государствами.
До второго переломномного момента, исследователи историю древле-православия рассматривали в отдельности, в зависимости от политической принадлежности отдельных территорий. До 1991 года белорусская историография, позиционирующая себя как оригинальная школа от второй декады 19 века, ориентированная в первую очередь на определение понятия и представления белорусскости, вобщем-то и не итересовалась русским феноменом этноконфессийности. Только в последние годы он обрел стабильное место не только в истории культуры и духовности жителей белорусских земель, но и место в пропаганде государства.

Изданный по инициативе Министерства Иностранных Дел сборник Беларусь, Факты (2000), в отличие от подобных изданий в государстве с примерно подобным колличеством староправославных, таких как Литва, Латвия, Эстония, в сборнике этому вероисповеданию отведен целый раздел. Дана в нем информация не только об увеличении общин с 23 в 1991 году до 36 в 1998, но и возникновению в них «светского течения жизни и мировозрения как и сглаживанию религиозного фанатизма и нетолерантности, культурно -бытовой изоляции». В этой информации кроется и стереотип восприятия старообрядцев сквозь призму иных верующих, а особенно атеистов в окружении, и появляющееся из комплексов желание продемонстрировать динамичное развитие Беларуси во всех сферах жизни, и конечно же, до недавнего времени малоценной, религии. Эта формулировка очень «грубая», но хорошо, что она вообще существует как таковая, так как принудительная пропаганда в инфлянтских государствах, ориентированная на европеизацию, очень старается обойти молчанием это гиперрусское вероисповедание.

Три направления миграции старообрядцев.

Продвижение староправославия на белорусских землях имело место в трех направлениях.

Первое вело из Земель Новгородских и Псковских, а процесс миграции сделало интенсивнее преследование, которое активно проводили митрополиты новгородские: Питирима и Корнилий. Территория этого заселения - около Инфлянт и Северной Аукштайтии-Браславщина.

Второе направление шло из Москвы через Смоленск - заселены были Витебщина и Могилёвщина. Причины его, кроме религиозных преследований, имели экономический характер (высокие налоги, эксплуатация русских крестьян и, конечно же, голод).

Треть е направление, которое брало свое начало в Москве, через украинскую гетманщину вело конкретно в Стародуб (Стародубщина). Это было продуманным строительством центра беглых попов в восточном Полесье. Результатом стало рождение стародубско-ветковской группы, которая стала колыбелью иерархии поповцев.
Эта трехнаправленность белорусского старобрядчества заметна по сей день в некоторых традициях, которые связаны с регионами традиционного проживания.

Браславщина
Первые старообрядческие поселения на белорусских землях, входящих в состав Великого Княжества Литовского, появились на границе с Инфлянтами, а конкретно, на границе с Браславщиной. Миграция на эти территории из Псковщины и Новгородчины началась в конце XVII века. Толчком к этому, в большей степени, послужила казнь основателя федосеевского согласия Феодосия Васильевича Урусова (1600-1711) и ликвидация общины в Ряпине. В тот момент, когда федосеевцы вернулись в польские границы (польские пределы) , которые опрометчиво оставили в 1710 году, покидая Невелевщину (на тот момент польскую) в Эстонию, уже занятую русскими. В 1693 году заложена община в Друе, в 1706 году в Кирилине, в 1745 в Кубличи. Статистика говорит о 4.408 федосеевцев в районе Дисна в середине XIX века, что составляло 3,3 процента от общего, насчитывающей 133.498 человек в районе (процент древлеправославных русских на исторических территориях бывшего Великого княжества Литовского составлял на тот момент 4 процента).

Могилевщина и Витебщина
Старообрядцы стали активно поселяться на северо-восточных белорусских землях уже в семидесятых годах XVII века. Главным образом это были воеводства могилевское, витебское и минское. Больше всего прибывали со Смоленщины, особенно после большого неурожая 1732 года и последующих лет. Общины они основывали как на королевских землях так и на магнатских и шляхетских. Р.И. Перекрестов перечисляет 38 землевладельцев, которые приняли прибывших, а это среди прочих: Сапеховы, Язвицы, Красинские, Ждановские, Лазвеновичи, Станкевичи, Пацовы, Тихоновские, Чарторыские, Палевы, Кляшторские, Огинские, Домбровские, Вишнниовецкие, Калинские, Шишковы, Светицкие, Жабовы, Любесские.
В Сенненском уезде в Витебском воеводстве (позже Могилевская губерния) старообрядцы осели среди непроходимых лесов и болот, как правило называя свои общины по имени основателя. Больше все их было в Островской волости (Острово), Мошканской (Мошканы), Лукомльской (Лукомль), Лотыголицкой (Лотыголичи), лисиченской (Лисичино) и Бобрской (Бобр). В деревне Плисы, Островской волости в начале ХХ века проживало их более 200. Не вступали в связи с белорусами, евреев просто игнорировали. Очень отличались хозяйственностью, занимаясь земледелием, овощеводством, пчеловодством, ну а прежде всего выращиванием льна, который поставляли в Витебск.
В 1735 и 1764 поповцы убегавшие из Ветки от преследователей, так называемой выгонки, осели в Витебске и окрестностях, а также в Полоцке и Лепеле. Попали и в вышеперечисленные поселения. В окрестностях Минска после выгонки из Ветки осели в лесах Бобруйского, Борисовского и Березинского уездов, в основном в болотистых развилках рек Днепра и Березины.

Со временем примкнули к ним ищущие отделения от антихристианского мира федосеевцы и филипповцы, основав в Бобруйской слободе Капустино и две деревни - Турки и Салотин. В Салотине осели филипповцы. Старообрядческие традиции до сих пор живы в деревнях: Углы, Барановичи, Богушевка. На Борисовщине федосеевцы осели в деревнях Будица и Бабарыки.
Старообрядцы сначала арендовали земли, но постепенно выкупили в собственность. Строили моленные. Но не основали в данном регионе центра конфессии, оставаясь, с одной стороны под влиянием центра инфлянтско-литовского (беспоповцы) , а с другой стороны стародубско-ветковского (поповцы). С половины XIX века центром притяжения стала Москва. По сегодняшний день потомки тех переселенцев живут в этих регионах стараясь избегать близких контактов с властями и в значительной степени культивируя эндогамию.

Белорусских старообрядцев, по причине близости российских земель, в основном со Смоленщины, регулярно призывали вернуться в империю. Особенно призывы ощущались в манифестах во времена царствования Анны Иоановны 1732-1734 и Елизаветы Петровны в 1755 году. Прибывали к ним как писатели их распостраняющие, так и специально обученные вербовщики. В 1756 году старообрядец Гаврила Иванов из Витебска, обращаясь к остальным беженцам из России, используя доверенность Михайла Михайлова из Стародуба, дал согласие на возвращение с условием поселения общиной, свободы вероисповедания, и внесения в категорию государственных крестьян при оплате двойного податного оклада. Ожидания эти не были исполнены и реэмиграция из Беларуси в Россию началась после указа Екатерины II с 1762 года. Коснулось это по большей части поповцев, так как они были более склонны к контактам с властями.

В последствии, после разделов Речи Посполитой, сформировались определенные разделы поселения поповцев и беспоповцев в Беларуси. Поповцы жили в уездах Гомельском, Речицком, Чериковском и Оршанском, а беспоповцы в Рогачевском, Могилевском, Бобруйском, Лепельском, Сененским, Полоцким, Ревельским и конечно же на Браславщине.
Первая перепись населения России в 1897 году показала 83 022 старообрядца в Витебской губернии,что составляло 9,1 процент от православного населения, 15 860 в Минской губерни (1 процент),23349 в Могилевской губерни (1,6 процента) , 504 в Гродненской губернии (0,05 процента).

Стародубско- Ветковский центр древлеправославия.
Во время Речи Посполитой было два центра древлеправославия: беспоповско-федосеевский в Инфлянтах и северо-западной Литве и поповско-ветковский в восточном Полесье, близко связанный с украинским Стародубом. Численное соотношение между ними как две третьи к одной трети, хотя некоторые исследователи говорят от 60 процентах и 40 .
Значение Ветковско-Стародубского центра древлеправославия возникло из-за его близкого соседства к российским землям и факта интенсивной религиозной жизни, с выраженной в большинстве христианского мира, древлеправославной литургией со священником и полным суточным кругом, который служили на дониконовских антиминсах и полной сакральной жизнью. Значительную роль играла монастырская жизнь, глубоко уходящая корнями в старорусский монастацизм. Работали мастерские переписывания книг, типографии, мастерские иконописи. Имелись большие книгохранилища, на основе которых работали школы.

С одной стороны к Ветковско-Сародубскому центру примыкали эмигранты и паломники, а с другой - представители этого центра, и его работы расплывались по всему миру русского православия. Это на основе Ветки появился центр переписывания книг. Можем с уверенностью говорить о влиянии ветковской школы иконописи на древле- и новоправославных изографов (иконописцев) XVII-XX веков на территориях сегодняшней Беларуси, Литвы, Латвии, Эстонии, России.
Центр поддерживал тесные контакты с Россией, Украиной, Буковиной,Молдавией, Бессарабией, Болгарией, где также появилась сеть старообрядческих поповских общин. Особенную роль в зарождении этой сети сыграли казаки, в основном донские, кубанские и черкесские. После восстания Булавина некрасовцы, которые через Кубань и Крым дошли до самой турецкой Анатолии, но чаще всего оседали в Добрудже.

Именно из Ветки выросло Рогожское кладбище в Москве, позднее вместе с Белокриницкой иерархией.
Процветавший в XVII-XIX Стародубско - Ветковский центр позже стали заселять, сурово преследованные по причине их фанатизма, беспоповцы. С беспоповцами велись догматические споры, но доминировать им так и не удалось.
Комплексные исследования Стародубско-Ветковского центра начались в 1971 году в СССР на границе Гомельской, Брянской и Черниговской областей, захватывая все шире области исследования - территории на Дону, Малороссию, Поволжье,Урал вместе с Пермью, Подмосковьем и Молдавией. Исследования на территории Беларуси в 1976 году позволили собрать в Отделе Редких Книг и Рукописей Научной Библиотеки Московского Государственного Университета (ОРК НБ МГУ) 349 рукописей и 313 старопечатных изданий, а также книг конфессии собранных в ветковско- стародубское собрание.Это наиболее широкий и полный источник знаний о сегменте древлеправославия. Собрание молдавско-украинское насчитывает 24 позиции, а московское - 159. Все вместе это показывает старообрядческие традиции с конца XVII века и до наших дней.

Главным центром беглых попов раскольников, после Великого Московского Собора в 1667 году, был Стародубье (название от города Стародуб) на Землях Новгорода Северского, а именно позднее районы: Стародубский, Новозыбковский и Суражский, позднее Черниговской губернии, принадлежащей тогда Малороссии (территориальная единица: Стародубский полк в рамках Гетманщины сформировалась во время восстания 1648-1654). На сегодня это территория Брянской области Российской Федерации. Для этого региона, граничащего на сегодняшний день с Польшей и Литвой, характерно большое колличество рек, болот и непроходимых лесов, поэтому он был идеальным местом для укрытия беглецов разных мастей. Политические судьбы региона очень разные - яркие, изменчивые, включая и время, когда он был частью Речи Посполитой, конкретно частью Великого Княжества Литовского (земли Черниговско-Северские в составе Смоленского воеводства). На правах Андрусовского перемирия 1667 года Стародубье включили в Московское государство как своего рода казацкую автономию, организованную по образцу территориального военного лагеря.

До 1709 года Стародубский и Черниговские полки в отношении к московским властям сохраняли автономию, сформированную еще во времена Речи Посполитой на правах Договора в Зборове 1649 года. На этом же основании местные землевладельцы охотно разрешали селиться на своих землях раскольникам и другим беглецам, не взирая на отношение к ним московских властей. До начала XVIII века все земли Украины (Малороссия), которые вошли в состав России разительно отличались от остального государства, сохраняя религиозную толерантность и привычный тип поселения в форме слободы. Это благоприятствовало дальнейшей миграции староверов на эти территории, о конкретно с севера на юг. Притягивающим магнитом являлась близость Речи Посполитой, уже в те времена славившейся толерантностью.В случае безопасности можно было легко пересечь неохраняемую границу.
Хоть в историографии принято считать началом оседлости старообрядцев в Стародубье года 1669 или 1676-1677, однако Н.М. Никольский утверждает, что купцы старообрядцы из Москвы и Коломны гораздо раньше основали там ряд слобод. Это возможно, учитывая даты первых миграций староверов в Инфлянты (1659 год). Староверские переселения в обоих направлениях: северо-западное и юго-западное, начались практически одновременно. Близлежащая Речь Посполита, как северная так и южная, очень притягивала. Была хорошая, мирная и свободная.

Московский священник Косьма, не принявший правил собора 1667 года (старообрядцы попадали под Уложение 1649 года, обрекающие на смерть людей выступающих против веры и Церкви) появился в Стародубье вместе с двадцатью своими единомышленниками. Руководящий Стародубским Полком полковник Гавриил Иванов приказал атаману Ломаке поселить их в местечке Понуровка. Уже в 1669 году началось строительство скитов над рекой Ревной, а на север от неё слободы: Синий Колодец, Белый Колодец, Замишево и Шеломы. Весть о староверском прибежище расходилась очень быстро. В скором времени прибыл с поморского Белева священник Стефан со своим сыном Дмитрием. Основал слободу Митковку. Оба священника отправляли все обряды, кроме Литургии, так как не было там храмов с алтарем. До 1714 года на территории двух полков старообрядцы основали 17 слобод.
Усиление гонений начинается от 1682 года, после смерти царя Фёдора Алексеевича Романова (1676 - 1682) и получением власти регентшей (1682-1689) Софьей Алексеевной Романовой. Регентша повелела епископу Черниговскому и полковнику Семену Самойловичу депортировать староверов на места их прежнего проживания и принудить их принять православие. Вышеназванный очень скурпулезно депортировал из Понуровки «москалей веры проклятой капитоновской», а одновременно выдал письменные разрешения на основание слобод: Демьянки, Еленки, Шеломы. Две первые находились недалеко от выселяемой Понуровки.

Фактически регентша первая начала собирать раскольников. Продолжил это Пётр I, а затем Екатерина II. Пётр I с целью обогащения государственной казны, велел сделать перепись стародубских и черниговских раскольников. Перепись проведена была в 1715-1718 годах, переписывая и их имущество.
Именно стародубские и черниговские раскольники решились на интенсивное переселение в Речь Посполитую.

« История заселения Стародубья в период XVII- XVIII веков складывается из очень изменчивых ситуаций вытекающих из условий права Российской Империи, что впоследствии влияло на отношения староверов с местными землевладельцами и населением. Эти отношения то осложнялись, то улучшались, давление на староверов то усиливалось то ослабевало. Периодически возникали споры об участках земли между поселенцами и местным населением. Появились внешние проблемы: отношения между согласиями, догматические споры, отношение к официальной церкви и т.д..
Заселение старообрядческих слобод Стародубья проходило при помощи двух миграционных потоков. Первый поток, это выходцы непосредственно из Великороссии. Второй поток это транзит через Речь Посполиту, который имел место после 1715 года (указ Петра о регистрации раскольников в 1714 году) и был очень надежным, так как старообрядцы, переселяясь с территории соседнего государства, получали статус жителей зарегистрированных в слободе (обыватели описанных слобод) в отличие от статуса беглых раскольников. Получить этут статус могли только выходцы из-за польской границы, которые решили осесть в слободах. Они получали налоговые льготы и право свободной торговли за границами Малоросии. С 1718 года не накладывался на них двойной налог и не вменялось в обязанности, как на территории центральной России, носить одежду специального кроя.

В следующем периоде, начиная с 1699 года, начинается, вызванная в меру полезным указом царя Петра, реэмиграция староверов из Речи Посполитой, из воеводств Могилевского (40 семей), Витебского (27 семей), Минского (5), Гродненского (4), Варшавского (1) и из других мест (12 семей). Можно обозначить 3 волны этой миграции в Стародубье: 22 семьи в 1707- 1710, 11 семей в 1713-1715 годах, 26 семей в 1719-1722 году. Направлялись они главным образом в созданную для этой цели Государственную Волость, в которой после с 1715 года основано 16 слобод. Перепись раскольников показала 830 семей, среди них -214 вернувшихся из Речи Посполитой.
Проживали они в Речи Посполитой до возвращения в 38 имениях землевладельцев, а также на королевских землях.

Был разработана свого рода стратегия пути из центральной России через Польшу в Малороссию,в которую на тот момент входило Стародубье, присоединенное к Московскому Государству на правах Андрушевскего Мира в 1667 году. Использовалась она до конца XVIII века. В одном из документов Киевской губернской канцелярии есть запись с 1765 года, которая показывает механизм этой стратегии: "Паспорта берут только затем, чтобы показать, что не являются беглецами.(...) Переходя границу в одном месте, в обратном пути переходят в другом месте, берут паспорта и живут в том или ином месте, где им хочется".
Подобная ситуация была и на границе с Турцией: там тоже пересекая границу меняли фамилию.

Следствие и суд над Емельяном Ивановичем Пугачевым (1742-1775), предводителем восстания донских козаков в 1773 году - можно заметить такой совет, который дали бунтарю староверы "нет ничего лучше, как направиться в Польшу, а оттуда на пограничный переход,где лучше представиться выходцем, взять направление на любое поселение и там поселиться, свою жену, хоть и нелегально перевезти к себе, а потом уже жить спокойно".

Как можно заметить, староверы очень умело использовали правовые и политические механизмы того времени с целью выжить, использовали разные способы адаптации к изменчивым, неудобным для них ситуациям. На первом этапе в Стародубье появилось более тридцати старообрядческих поселений, переселенцев из центральных российских губерний. В самом начале поселение старообрядцев в стародубских лесах происходило посредством свободного поселения на незанятых территориях, стоило только получить согласие у соседей. Стародубский и Черниговский полки, имеющие достаточно значимую политически-административную автономию, использовали свой особенный вид демократии. Землевладельцы были заинтересованы в новых поселенцах». С целью увеличения числа новых поселенцев - освобождали пришлых от налогов и иных повинностей на 1-5 лет.Старообрядцы были идеальными колонизаторами- трезвыми,трудолюбивыми, спокойными».
Новую слободу основывали осадчие, исполняя для остальных прибывших власть не только административную, но и судебную. Кроме прибывших в слободах жили и были освобождены от повинностей так называемые, подседки.

Со временем старообрядцы попали в зависимость от казацких старшин, становясь арендаторами.
В 1720-1722 годах началась очередная миграция из Стародубья в Ветку тех, кто недавно прибыл из Речи Посполитой. Поводом для этого послужила деятельность новоправославого миссионера, иеромонаха Иосифа Решилова, который прибыл в Стародубье искоренять раскол, его поддерживала власть. Убыло 584 человека, которые в Ветке слились с потоком дьяконовцев из Керженца, где в свою очередь искоренял раскол архиепископ Нижегородский Питирим (1655- 1738).
После 1775 года недалеко от Злынки прибыла сильная группа федосеевцев из Гудзишек в Литве,которые этот вид общежительства решили по своему. Причиной стало истощение местных возможностей в хозяйстве. Осадчим стал Федул Дмитриевич. Была построена моленная во имя Покрова Божьей Матери.
Стародубский центр старообрядчества, хоть и ослаб временно в сравнении с соседским, польской Веткой (1685- 1764), но однако после 1764 года благодаря смышлености и выдержке его старообрядческих жителей снова стал процветать, получая много активов с ликвидированной Ветки (две выгонки в 1735 и в 1764 годах). К концу XVIII в Сародубье было три городских монастыря, главенствующим среди которых был монастырь во имя Покрова Божьей Матери, один женский - Казанской Иконы Богоматери, 17 церквей, 16 общедоступных часовен и множество частных молелен и келий отшельников.

В 1860 году на Черниговщине было 46.000 староверов, 69 единоверцев и 846 старообряческих неофитов официального православия. В.Г. Карцев (1904-1977) установил, что в 1862 году 12 процентов народонаселения черниговской губернии были древлеправославными, что ставило эту губернию в ряд найболее заселенных.
В 1899 году проведена подробная перепись староверов в Стародубье Черниговской губернии. В трех стародубских поветах записано: Стародуб- 93 человека, Лужки- 5 731, Еленка- 1832, Воронок- 3226. Новомлынка- 818, Суражский повет: Клинцы- 5893, Ардонь- 700, Святск- 3585, Новозыбковский повет: Новозыбковск- 7609, Климово- 5715, Митковка- 3790, Злынка- 6290, Шеломы- 2859, Чуровичи- 3255, Тимошкин Перевоз- 1215.

Восточное Полесье (Ветка)
Ветка, хоть и на некоторое время, сыграла необычно важную роль для поповцев старообрядцев. Почти сто лет была центром формирующим правила культа поповцев, а также околорелигиозных обычаев и организации жизни церкви. В этой децентрализованной Церкви сила основывалась на авторитете и духовенства и мирян близко связанных с религиозной жизнью.
Ветка, сначала как слобода, а затем как округ,выросла из соседнего Стародубья. 30 апреля 1685 года владелец Хальча, Мозырьский староста, граф Кароль Казимир Халецкий (умер в 1696 году), грекокатолик, отдал раскольникам остров на реке Сож (со временем соединили с сушей в форме полуострова), сравнительно близко от своего имения. Хальч входил в состав Речицкого повета Минского воеводства.

Уход староверов из Стародубья не был в интересах казацкого старшины, который управлял от имени царя этими землями. Земля требовала хозяйских рук. Чтобы это оттянуть- стародубский полковник Семион Самойлович в середине 1684 года, приказал блокировать границу с Польшей, сурово карал пойманных при попытке ее пересечь. Это вызвало протест со стороны графа Кароля Казимежа Халецкого, который в специальном письме обращал внимание полковника, что монархи двух соседствующих государств никогда не запрещали пересекать границу и селиться там, где им удобнее. Просил его сохранить добрососедские отношения и обещал благодарность в виде породистых щенков за разрешение старообрядцам свободно пересекать границу. Это письмо никак не изменило позиции С.Самойловича и отношения к тем, кто помогал старообрядцем нелегально пересечь границу. Все это еще больше усилило поток переселявшихся в Ветку.

В этот период переехали в Ветку из Стародубья Пашка Фёдоров, Козма и Микитка Шелковниковы и, как осадчие, сыграли немаловажную роль во время развития Ветки. За дату основания принято считать 1685 год. Больше всего старообрядцев прибыло тогда, когда в России стали использовать репрессии указа регентши (1683- 1689) Софьи Алексеевны (1657- 1704) , известные как Софийские Правила. Именно тогда в быстром темпе в радиусе 20-30 км основали 14 поселений: Косицкое, Дубовый Лог, Попсуевка, Марьино, Милич, Красная, Костюковичи, Буда, Крупец, Городня, Нивки, Грабовка, Тарасовка и Спасовка. Все эти поселения, называемые слободами или осадами, получили общее название региона Ветки, насчитывающей в общей сложности 30 тысяч старообрядцев. Потом появились еще 4 деревни: Вылевская, Демьянки, Побуж, Крупеевка, Копрянка, Еремеево, Лукьянова, Новые Чуровичи, Леонтьево, Борба и Осады, получившие названия от мест беженцев: Московских жителей, Новгородских Жителей, Донская и Нововыезжих разных чинов. Большинство имигрантов в ветковский район было из центральной и северной России.

Первые, прибывшие из Москвы, священники Козма и Стефан, не вели организационных вопросов. Только их последователь Иоасаф начал процесс укрепления Ветки как центра поповцев. В начале он жил в слободе Вылевская, в 21 километре от Ветки. После смерти священника Стефана он перебрался на ветковский остров, где начал строительство церкви и сумел его закончить, но не освятил её, т.к. умер в 1695 году. Он также является основателем монастыря.

Освящение первого старообрядческого храма совершил священник Федосий осенью 1695 года. Доставил он старинный антимис, переносной алтарь с реликвиями и скатерть литургическую, освященный в свое время епископом и привезенный старицей Меланией из приближенных боярыни Феодосии Прокопиевны Моорозовой (1632-1675). В Калуге был закуплен иконостас XVI века. Церковь была названа во имя Покрова Богородицы. Обряд освящения провели отцы: Феодосий, Александр и Григорий. Предыдущего ветковского священника Иоасафа возведено в святые, а его реликвии упокоены в храме. Иерей Феодосий отправил первую в Ветке литургию в единственном храме беглопоповцев.
Значимости Ветке придавали еще и заложенные священником Иоасафом монастыри: мужской и женский во имя Покрова Богородицы а также очень важное в сакраментальной жизни миро, которую привез священник Феодосий, хоть некоторые старообрядцы и сомневались в ее важности, так как освящать миро мог только епископ.

Ветковское согласие.
Именно тогда образовалось ветковское согласие, одно из двух главных направлений поповцев, рядом с немногим более поздним, дьяконовским согласием из Кержца. Первое было более непреклонным в сравнении со вторым. Новоправославие трактовало это как ересь первого уровня и в связи с этим обязывало перекрестить. Со временем никонианство было переведено в ересь второго уровня, принимаемых через повторное перемазывание, Ветковцы чтили и новоправославные иконы и допускали общий стол и баню с иноверцами. Духовники назначали из мирян своих заместителей, им было дано разрешение рассматривать кандидатуры желающих вступить в общину и также они могли перекрестить или исповедать умирающих, грехи которых,записанные на бумаге, отправлялись затем священнику, как единственному, кто может их отпустить.
Поставляли для избранных старцев и стариц запасные дары, чтобы те не только сами себе дать причастие, но и другим единоверцам.
Доктрина ветковского согласия закалялась в полемиках с иными согласиями, особенно с дьяконовским из центра Поволжья, около рек Кирженец и Ужала недалеко от Нижнего Новгорода.
На Керженском Соборе 1708 года дьяконовец Тимофей Матвеевич Лысенин, принимая учасние в общих поповских дебатах о допустимой форме креста, принял за правдивый и животворящий кресты латинский и никоновский четырехконечный и двукратный взмах кадилом на крест. Этому воспротивелись на соборе ветковцы во главе со старцем Федосием.
Эту полемику продолжили на Ветковском Соборе 1709 года с представителями дьяконовцев: священником Дмитрием и дьяконом Александром. После смерти старца Федосия в 1711 году, диспут проводил новый игумен монастыря во имя Покрова Богородицы- Иов. Спор очень распалился, когда по приказу Петра в 1720 году казнили основателя дьяконовского согласия, дьякона Александра (1674-1720) и исповедующие это согласие во главе с Лысениным спрятались от преследователей не где-нибудь, а в Ветке.

Самым ярым противником ветковцев оказался дьяконовский священник Патрикий, который поселился в Вылевской слободе. В 1727 году с Паном Халецким и Красинским отправился на теологический диспут с ветковцами перед их собором. Это было своего рода продолжением соборов 1709 и 1710 годов.
Ветковцы во время вышеупомянутого собора, а также в позже написанных книгах, в очередной раз убеждали, что крест восьмиконечный - единственный правдивый и животворящий, а не креста латинского- четырехконечного, который хоть и не использовали дьяконовцы, но отстаивали как равноправный. Упоминали факт, когда в свое время не был впущен в Москву папский представитель Антоний,который нес перед собой крест четырехконечный.
Очередной ересью дьяконовцев считался двукратный взмах кадилом на крест вместо трехкратного взмаха кадилом. Увидели в этом ересь арианскую, т.е. отрицание Святой Троицы. По этой аналогии дьяконовцев стали называть новокадельниками. Они также заменили трехкратную процессию в праздник Воскрешения Господня по солнцу, короткой процессией против солнца (против солонь). Это, по мнению ветковцев, было нарушение догм Церкви, зараза никонианизма.
В результате Ветковский Собор 1727 года запретил дьяконовцам проповедывать свои идеи и запретил селиться им в Ветке. На практике этот запртет не применялся, так как решение о поселении давали владельцы земель, а им было все равно, во что верят раскольники, лишь бы хорошо работали и были послушны. Землевладельцы даже подтрунивали над догматическими спорами, которые велись, не понимая их сути. Восприятие старообрядческой веры шляхтой польской и литовской было очень поверхностным.
Главными покровителями староверов были: Михал Казимир- мозырьский староста от 1709 года, Казимир - комендант (маршал) Речицкий с 1765 года, Ян - речицкий ловчий с 1770 года.

В двадцатых годах и в начале тридцатых XVIII века Ветка перестала быть единственным скопление поповцев в Речи Посполитой. Сомсем недалеко, на землях князя Михала Фредерика Чарторыского (1696-1775), владельца Гомеля, тоже появилось много старообрядческих слобод. Недалеко старообрядческие колонии появились и на землях Красинских. Появились на землях принадлежащих Огинским и на землях Любомирских, на расстоянии 50-100 км от Гомеля, появилось 15 старообрядческих деревень и 2 монастыря. А в тридцатых годах XVIII века основан очередной Городницкий Монастырь.
В первой половине XVIII века Ветка являлась как бы духовной столицей всех русских беглопоповцев, Только тут находился средневековый антиминс, и поэтому только тут можно было отправлять полную Церковную Литургию среди старообрядцев. По своей значимости религиозного влияния, собраниям старинных книг и икон, а также мастерскими по переписыванию книг и иконописными мастерскими, Ветка могла сравниться с Выговско- Лексинским обществом беспоповцев (1694-1857). Своеобразным филиалом Ветки было Стародубье, так что в этот период можно говорить об Обществе Ветковско- Стародубском. Значение этого Общества определял литургический круг по старым обрядам, но с участием священников, в то же время в общине выгорецкой надлежало создать отдельный тип общества без участия священников.

Главной заботой ветковцев было получение своей трехуровневой духовной иерархии, так как в результате действий Церкви и государства все сложнее было найти беглых священников и они становились все дороже.
Ветковцы старались найти помощь в этом в Молдавии и Греции, но - безрезультатно. Договорились в этом вопросе за посредничеством Леонтия Федосеевича Попова - Парамонова с беспоповцами, которые осели в большинстве своем в Стародубье, а в первую очередь с предводителями поморцев, которые действовали в их обществе Выго-Лексинском. Согласились делигировать на Ближний Восток выгорецкого киновиарха Андрея Денисовича Вторушина - Мышецкого (1674-1730), начетника Михала Ивановича Вышатина. Эта миссия закончилась безуспешно, т.к. начетник умер в Палестине в 1732 году, в это время ветковцы в 1731 году, с ведома и действенном участии Халецких решили обратиться со специальным прошением к Патриарху Константинопольскому, в котором просили освятить им епископа. Мотивировали свою просьбу тем, что на Руси отступили от правдивой веры. Очень акцентировали участие царя (1682-1725) Петра I в Церкви, владеющей Синодом (1721) на месте Патриархата. Старания не увенчались успехом.
В прошении ветковцев появилась и тема правового основания их нахождения на территории Речи Посполитой. Информировали Патриарха, что когда появились на польских территориях, то прибыл к ним посол Полтиев, а затем епископ римскокатолический Анцута и они, что касаемо старообрядцев, не обнаружили никакой ереси. Ветковцы утверждали, что от Короля польского нам письмо дано, что хранить нас будет от нападков иезуитов и других католических миссионеров и позволит исповедывать свободно свою веру. По мнению ветковцев, благодаря этому великорусских людей по всей Польше населишася премногое число.
Пётр Михал Полтеев, выполняя поручение Короля и сейма в 1690 году по вопросу приграничного спора между Халецкими и Красинскими, был королевским секретарем и инквизитором. А одновременно писарем и судьей апостольской столицы. Вторым его заданием было исследовать с точки зрения христианских канонов веры прибывших москалей.
Таким Анцутой мог быть один из вильнюсских епископов, суфраган с 1710 , а коадъютор с 1717 года, Матей Юзеф Анцута (Матвей Иосиф) (ок. 1650-1723) , или его брат суфраган от 1723 года, Ежи Кажимеж (Юрий Казимир) Анцута (1650-1737).
Вышеупомянутые личности при ближайшем рассмотрении старообрядцев решили, что те не представляют опасности для Костела Римско-католического и Речи Посполитой. Были рассмотрены догматические основы их веры. А прежде всего были оценены стороны политические и экономические от поселения раскольников.
Польский король Ян III Собеский на случай интервенций царя брал под защиту древлеправославных, но только на территориях Речи Посполитой и, одновременно, защищал являющихся свидетелями сего, староверов. Тем самым король защищал от насильственного ререхода в иезуитство людей греческого древнего закона, коими и считал старообрядцев.

Лучшие условия жизни, в том числе и религиозной, подаренные старообрядцам владельцами польских земель на фоне притеснений в России, а также в результате различных религиознах репрессий (с указа царя Петра от раскольников взымалась двойная поголовная; проводилась их регистрация, преследуя укрывшихся; принуждали к сбриванию бород; наказывали за ношение специальных одежд; запрещали свободную продажу вина; часто забирали в рекруты и главное - сжигали или забирали предметы религиозного культа). Все это склонило старообрядцев к дальнейшей эмиграции на территорию Речи Посполитой. Много повинностей на раскольников было наложено архиепископом Нижегородским и Алтырским Питиримом (1665-1738), которого царь Петр назначил главным миссионером среди раскольников из-за факта, что тот в молодости был старовером.
Эмиграция в Ветку стала более интенсивной после 1721 года. Когда царские власти вместе с синодом усилили репрессии против староверов. Раскольники убегали на территорию юго-западной Украины (Подоле), на Буковину а также в Бессарабию, входящую в состав Молдавии, тогда зависящей от Турции. Поддерживали связь с Веткой, создавая все более широкое общество поповцев. Это не было выгодно царским властям, так как раскольники часто общались с единоверцами в России, поддерживая их в противостоянии синодальной церкви. Часто их использовали другие государства для разного рода политических интриг (эти игры вела не только Турция но и польская политическая эмиграция).
Перепись 1764 года по именам называла 32 лица духовных (священники и монахи) живших в районе Ветки. Они были главным образом из Москвы, Мурома, Боровска, Белева, Климова.
В более поздний период владельцами восточно-полеских земель, на которых осели староверы, был князь Альбрехт Радзивилл, который получил эти земли после брака с Анной Халецкой (Косицкая и Тарасовка), а после 1775 года русский граф Петр Александрович Румянцев-Задунайский (слободы Вылева, Новый Крупец, деревни Степановка или Дубовый Лог, Марьино, Городина, Нивки). В 7 км от Ветки на землях князя Чарторысского основан Боровицкий монастырь. В последнем двадцатилетии XVIII века в Гомельском повете проживало 12457 древлеправославных.

Две выгонки из Ветки
Массовые побеги крестьян из России привели к тому, что имения начали стремительно пустеть, так как некому было работать. Российское правительство, обеспокоенное экономическими проблемами, к которым привела эмиграция, начало усиливать репрессии в отношении крестьян, но это дало обратный результат. Царица (1730-1740) Анна Иоановна (1693-1740) в начале своего правления 1732 и 1734 - выдала четыре манифеста, в которых призывала эмигрантов из Речи Посполитой и Турции к возвращению, обещая им амнистию. Когда манифесты не дали ожидаемых результатов (до 1 июля 1734 года вернулось только 656 семей), было решено при помощи силы ликвидировать главное зло - Ветку, где уже действовал полученный старообрядцами епископ Епифаниуш. Ликвидировать Ветку убеждал Перта I еще в 1715 году преследователь старообрядцев Архиепископ Нижегородский и Алтырский Питирим (1665-1738). Однако царь, остававшийся под влиянием своего главного советника, сторонника и друга старообрядцев, князя Александра Даниловича Меньшикова (1673-1729), не хотел на это соглашаться. 31 июля 1734 года царица утвердила решение Кабинета Министров о принудительном возвращении беглых из России.

В апреле 1735 года царское правительство при содействии генерал-губернатора Вейсбаха, воспользовавшись хаосом, который царил в Речи Посполитой после смерти короля (1697-1706 и 1709-1733) Августа II (1670-1733) и используя свои войска, которые дислоцировались тогда на территории Польши, велел стародубскому полковнику Якову П. Сатинову очистить Ветку при помощи пяти полков. Московские старообрядцы предупредили ветковцев о планах властей, поэтому многие из них заранее переместились в Волынь, Подолье, в Молдавию в Волощино и в Добрудж. Большинство, однако, не верило в возможность суровых репрессий даже тогда, когда российские солдаты уже перешли границу. Ветковцы указали им неверное направление, сказав что те ушли в направлении Белой Церкви в Украине.
Ветку и другие поселения старообрядцев находящиеся недалеко от Гомеля неожиданно окружили 1 апреля 1735 года. А затем вместе с церковью и монастырем - сровняли с землей. Тогда депортировали 13 942 человека в Забайкалье, в Бурятию. Заселяя их в большинстве в Верхнеудинском уезде, получили с тех времен прозвище семейные потому, что активно поддерживали семейственность, в отличие от местных племен. Часть ветковцев, в основном монахов, поселили в местах их прежнего размещения. Священников запирали в различных православных монастырях. Это была первая ветковская выгонка.
Не всех удалось выселить, многие из старообрядцев сбежали. Именно уцелевшие, в 12 км от Гомеля, среди девственных дубовых лесов и болот с трясиной, опоясанный реками Сожа и Упить, основали монастырь, названный по имени основателя Лаврентьева (Лаврентьевский скит).
Некоторые старообрядцы после того, как покинули леса, направились на север и осели в уездах: Витебском, Суражском,Невельском, Лепельском.

Первая выгонка из Ветки привела к тому, что дьяконовцы начали играть более важную роль среди поповцев обосновавшихся в Речи Посполитой и недалеко от границы, в Стародубье.
Ветковцы, побуждаемые царскими посланниками и помня о угрозе первой выгонки, приняли участие в обсуждении возможностей возвращения в Россию. В сентябре 1754 года иегумен монастыря во имя Погрова Божьей Матери, Николай с братством и войт ветковских обывателей, Герасим, написали челобитную, которая при посредничестве Киевской Канцелярии была доставлена в Правительствующий Сенат 18 ноября 1754 года. Авторы челобитной утверждали, что призыв вернуться в Российскую Империю принят был ими с открытым сердцем, но они боятся ущемления со стороны Правящего Священного Сенода. Просили, чтобы по возвращении на родину им было разрешено иметь монахов, свяшенников и отшельников, которые бы проводили древлеправославные обряды. Эта супилка вызвала в руководящих кругах дискуссию вокруг раскольничьей веры. Киевский губернатор И. И. Котюрин, высказываясь относительно высланного в Петербург документа, выразил убеждение, что стоит разрешить староверских священников. Добавил, что ветковцы хотели бы в России построить два монастыря, мужской и женский и хотя бы каплицу, если церкви строить нельзя. Утверждал, что тогда тысячи ветковцев вернулись бы в Россию. Подобную точку зрения выразила и Коллегия Иностранных Дел в подписанном 18 января 1755 года канцлером Алексеем Петровичем Бестужевым-Рюминым (1693-1766) и вице-канцлером Михаилом Илларионовичем Воронцовым (1782- 1856) в позиции высланной в Правящий Сенат: "Значительно лучше будеть если беженцы раскольничей веры вернутся в нашу Империю и будут платить налог у нас, чем останутся в чужой стране и доходы от них пропадут(,) а может им, осёдлым в России позволить служить церковные обряды опираясь на старые книги(...), когда им сверху приказать и контролировать, чтобы иных людей в свои забобоны не привлекали".

Рассматривавший проблему коллежский советник А. А. Яковлев, возглавлявший Комиссию по вопросам новой политики по отношению к раскольникам не взял во внимание эти предложения и в заключении от февраля 1755 года указал, что если у раскольников будут свои священники - это принесет еще большее зло, ибо раскол размножится, потому что эти «как бы священники» и монахи склонять будут к своим заблуждениям не только тайно, но и явно. В результате появившийся из этих мнений манифест от 4 сентября 1755 года царицы Елизаветы Петровны Романовой о возвращении русских подданых из Польши и Литвы, в отличие от манифеста царицы Анны Иоановны, не обязывал к возвращению к правящую Церковь, но и в возвращении к восточному пути не оговаривал религиозные нюансы. Ветковцы, для которых именно эти религиозные нюансы были самыми важными, не решились вернуться в Россию.
Не прошло и двух лет как в регионе Ветки стали появляться старообрядцы, а спустя пять лет она насчитывала столько же жителей, как и перед первой выгонкой. В 1759 году Коллегия Иностранных Дел констатировала, что депортированные на места пребывания «не только вернулись назад в Польшу, но и других с собой забрали».
Не ослабла забота, которой одаривали старообрядцев владельцы Ветки, благодаря которым своей активностью в купечестве и трудолюбием в земледелии старообрядцы приносили значительную часть доходов. Служили им и в обороне. Когда князь Радзивилл наслал на приграничные земли Халецких вооруженных белорусских крестьян, старообрядцы стали в защиту интересов своего пана и после острой стычки прогнали нападавших, победив их.

В 1758 году старообрядцы возвели и освятили новую святыню во имя Покрова Богородицы, рядом с которой восстановили два монастыря: мужской и женский, насчитывающие вместе около 1 200 человек. Возросло колличество дьяконовцев, которые на расстоянии 6 миль от Ветки получили от князя Чарторысского местечко Боровице, где возникло несколько их монастырей. Найболее известный был Пахомиевский. Вокруг монастырей стали расти слободы, в которых все чаще стали обосновываться федосеевцы. Старый обряд соединял разные согласия. Но все чаще густонаселенные ветковские слободы чувствовали проблему с продуктами, тем более, что земли восточного Полесья не были очень плодородными, а устаревшие методы земледелия еще больше их истощали. Очень притягивала соседская, имевшая лучшие замли, Малороссия.

В 1760 году к гетману Кириле Григорьевичу Разумовскому прибыл посланник ветковцев Иван Яковлевич Аленков с информацией, что старообрядцы хотели бы осесть в Малороссии, если получили бы землю. Гетман попросил удостоверяющую бумагу и так 14 августа 1762 года появились у него два монаха с посланием от игумена Лаврентиевской пустоши Досифея с братством, монаха этой же пустоши Филарета и монаха из ветковского монастыря Фиедосия с подписями жителей слобод: Еремиевой, Грабовки, Лукьяновки, Нивок, Новых Чурович.
Просили о возможность такого образа вероисповедания, как была у их предков. Гетман, отправляя просьбу к Управляющему Сенату, просил разрешить выполнить эти просьбы» хоть строительство церкви и будет уступкой болезненной, но для того чтобы привлечь к переселению (в Малороссию) это было бы полезно». Судя по всему это решение не было принято, но возможно повлияло и 29 января 1762 года Петр III издал указ, в котором и сарообрядцем гарантировал свободу вероисповедания. Его последовательница продолжила эту политику.

Выданный царицей (1762-1796) Екатериной II (1729-1796) в 1762 году компромиссный указ стал поводом возвращения определенного числа ветковских поповцев в Россию. Поселили их в Нижнем Поволжье на реке Иргиз в Саратовской губернии, где в результате появился очередной важный центр поповцев. Для мест переселения старообрядцев даны были губернии: Сибирская(около Тобольска) , Астраханская, Оренбургская, Белогородская.
Но несмотря на результаты, царица издала распоряжение Сенату в августе 1763 года, на основании которого русским войскам было велено пересечь польскую границу, если возможно незаметно, и снова ликвидировать Ветку.

В 1764 году, генерал- майор Й.Маслов с двумя полками совершили вторую ветковскую выгонку. Депортировали около 20 000 старообрядцев. Их дорога шла через Калугу, Забайкалье и Алтай. Там получили прозвище поляки. Депортированым дали право государственных крестьян. Многим старообрядцам удалось сбежать до депортации в соседний Рогачевский уезд, откуда многие двинулись далше до Москвы, создавая уже тогда основу поповского центра на Рогожском Кладбище. Около 1200 ветковцев эмигрировало в Латгалию, где спустя какое-то время из-за отсутствия священников приняла позицию беспоповцев. Имела место миграция на Подолье, Буковину, Бессарабию и в Нижнее Поволжье. Вторая выгонка была частью большой, длившейся с 1764 до 1768 года, депортации старообрядцев с правобережной Украины.

Ветка, хоть и спустя каое-то время, вновь была заселена старообрядцами, но перестала быть важным религиозным центром и функционировала только как богатый торговый городок, тем более, что государство стало рассматривать раскольников как купцов. Роль центра переняла община стародубских старообрядцев, куда по инициативе бургомистра старообрядца Алексея Хрущева в 1735 году в Святск перевезена была ветковская церковь во имя Покрова Богоматери. По дороге плот с церковью затонул в Сожи и нужно было ее с немалыми усилиями достать. Уничтожено было много икон, книг, литургических ценностей и в конце концов утрата епископом последних. Это стародубовские дьяконовцы со старопоморцами созвали Московский собор 1765 года, котороый снова занялся вопросом возрождения духовной иерархии. К сожалению отцы на соборе не пришли к общему решению. С этого момента датируется расхождение поповцев и беспоповцев из переселенных ветковцев.
Рядом с Стародубьем ведущую роль в поповщине стали играть монастыри на Иргизе в Саратовской губернии.

В 1772 году Ветка давала место укрытия своему единоверцу Емельяну Ивановичу Пугачеву (1772-1755), будущему предводителю крестьянского восстания в 1773-1775 годах.
Эмигранты из Ветки, пользуясь разрешением царицы Екаткрины II и разрешением указа с 1762 года о возможности записаться в купечество, в 1771 году основали новый религиозный центр на Рогожковском Кладбище в Москве, в народе называемым Рогожей. Очень быстро это общество стало доминирующим среди стародубского, керженского и иргизского, а после принятия решений Белокринитской иерархии- целой поповщины. Таким образом Ветка как центр старообрядчества- духовного и идеалогического- выходящая из Москвы, отдала первенство Москве в пространстве старой веры.

От 1722 года, Ветка после I раздела Речи Посполитой принадлежала Российской Империи. В 1880 году на 5 982 жителя приходилось 2 548 евреев, 2 111 старообрядцев, 1 320 новоправославных, 12 католиков и один единоверец. В этот период существовала новоправославная церковь и старообрядческая моленная (год строительства 1883) и 8 божниц. Город был центром гмины, была народная школа, почта, амбулатория. Каждую неделю в городе был рынок, а два раза в год ярмарка. Ветка как центр торговли ослабла, когда через Гомель, находящийся в 22 км провели железную дорогу Минск-Киев. После либерального манифеста 1905 года в Ветке были построены две деревянные церкви беглопоповцев: во имя Покрова Богоматери и во имя Святой Троицы, но к сожалению они были уничтожены во время советского периода.

В 1919 году Ветка вошла в составе территорий СССР. В 1925 году Ветка получила статус города. В 1926 году город был присоеденен к БССР. С 18 августа 1941 года и до 28 сентября 1943 Ветка была под окупацией гитлеровских войск, которые расстреляли 656 жителей.

Открытием XXIV Международной книжной выставки, прошедшей в Москве в сентябре, стал фотоальбом "Живая вера. Ветка". Презентовало его издательство "Беларуская энцыклапедыя", а посвящен альбом старообрядческому искусству. Более трехсот лет назад именно полесское местечко Ветка — ныне районный городок недалеко от Гомеля — стало центром православного старообрядчества.

...Маршрутки из Гомеля на Ветку бегают одна за другой. Из окна ловлю названия попутных деревень: Золотой Рог, Присно, Хальч... 20 минут дороги пролетают незаметно.

Путь староверов осенью 1685 года был явно не таким быстрым. Из Москвы и других российских городов и весей шли они пешком, сплавлялись по реке, спасаясь от преследователей. И открылись им в здешних местах не улочки обустроенного города, а густые хвойные леса — владения пана Халецкого. Эти земли староверы и арендовали под свои слободские — свободные — поселения.

Есть легенда: после долгого путешествия раскольники, положившись на божью милость и вознеся свои молитвы, пустили по течению ветку дерева: "К коему берегу волнами прибьется сия ветвь, там и быть нашему поселению, ибо это будет указанием божьего перста"... Кстати, из той эпохи Ветка позаимствовала основу для нынешнего герба: серебристая буква W (начало названия райцентра) на красном щите-фоне — от рода Халецких.

Куда идти, ясно без путеводителя. Жители городка на слово "старообрядцы" реагируют автоматически:

— На Красную площадь вам. В музей, — машут рукой в нужном направлении.

Нешумными улочками, по которым изредка проезжают иномарки вперемешку с лошадиными упряжками, пересекаю тихие кварталы. Вот и Красная площадь. Монументальный дедушка Ленин, административные здания, универмаг. Глаз цепляют массивные резные ворота при старинном особняке:

— Дом купца Грошикова, XIX век, — с порога просвещает Светлана Леонтьева, главный хранитель Ветковского государственного музея народного творчества имени Шклярова. — А ворота — дело рук создателя музея Федора Григорьевича Шклярова.

— И Красная площадь у вас — прямо как в Москве...

— Так название от староверов. Они ведь, обосновавшись здесь, как могли, берегли память о родных местах. Например, тогдашний мужской монастырь и церковь тоже Покровскими назывались в честь московского собора. Но нет их уже...

Из-за спины главного хранителя "посматривает" на меня Федор Шкляров в кепочке.

Его портрет — сидящего у стола в окружении преданий старины — привечает путников на входе в музей. Если бы не Шкляров, не было бы музея, известного всему миру.

Он сам был из рода старообрядцев. Окончил десять классов вечерней школы. Работал в местном клубе оформителем, на ткацкой фабрике — создавал узоры-орнаменты, вкалывал на стройках... Самодеятельный художник, золотых рук мастер, собиратель старины. Сердцем чувствовал, какие глыбы можно бездарно растерять. А по сути — Колумб, открывший свету уникальность старообрядческой Ветки. Личная коллекция Шклярова из 400 раритетов, собранных по домам ветковчан и жителей окрестных старообрядческих деревень, положила начало музею.

В бодрящей прохладе музея путешествуем по залам. Дух такой от стен, что мурашки по коже. Староверы были не малограмотные крестьяне в лаптях — особый "срез" русских людей, глубоко почитающих святое слово и знания. С собой в эти земли они привезли не только церковные рукописные и печатные манускрипты, дорогие сердцу иконы, но и основали здесь собственные школы иконописи, оформления книги, домовой резьбы...

Под стеклом поблескивает икона Божией Матери. Подхожу ближе — красота необыкновенная: вокруг лика все шито бисером.

— Шитье бисером и жемчугом выделяло ветковскую икону среди образцов других школ иконописи, — объясняет главный хранитель. — Среди ее особенностей и богатые оклады с чеканкой, золочением, серебрением.

Залы об истории книжной культуры Ветки — "золотые прииски" для ученых. Что ни экспонат — памятник. В одной из витрин изучаю уголок старообрядческого "книготворчества". Светлана Леонтьева улавливает мой интерес:

— Минералы растирали в порошок, добавляли желток — этой краской писали иконы и оформляли заглавные страницы книг...

В фондах музея — около полутысячи старообрядческих икон, более сотни рукописей XVI-XIX столетий, около 600 старопечатных изданий, среди которых произведения Ивана Федорова, Петра Мстиславца, Василия Гарабурды, Онисима Радишевского, белорусских, украинских и московских печатных дворов XVI-XVIII веков. Чувствуешь себя щепкой в этом круговороте времен.

За самоваром я...

— Вот бы еще к старообрядцам в гости заглянуть, — с надеждой поглядываю на моего гида.

— После чернобыльской аварии у нас в районе не осталось старообрядческих деревень, — опускают меня с небес на землю музейщики. — Отселили почти 50 населенных пунктов. В городе, правда, есть семьи старообрядческого рода, только традиции уже размыты.

Адрес, однако, подсказывают. Пока иду к нужному дому, вглядываюсь в лица прохожих. Вдруг встретится статный горожанин с окладистой бородой. Но не везет. Зато внимание привлекает мама с малышкой на детской площадке. Осторожно затеваю разговор о старообрядцах. И надо же, повезло.

— У меня муж из старообрядческой семьи, — слышу в ответ. — Вся его родня в Москве.

— И как у вас в доме заведено?..

— Частые чаепития — раз. Семейные праздники только в домашнем кругу без посторонних — два... Много здесь таких. Устои, конечно, изменились. Но что-то остается.

Дом Анны Евстратовны Лебедевой, на который мне указали в музее, патриархальная картинка из прошлого — деревянный, с ажурными наличниками... В прошлом учительница белорусского языка, из рода старообрядцев, удивляется: почему же к ней? Но приветливо приглашает зайти. Кругом чистенько, аккуратненько. Вязаные салфетки, вышивка, огромная герань. Телевизор, мобильный телефон на столе — прочная связь с цивилизацией.

— А давайте-ка за чайком поговорим, — предлагает хозяйка, и я уже не сомневаюсь, что попала точно по адресу.

Дочь Любовь Александровна хлопочет у стола. Возникают чашки, масло, печенье, варенье.

— По детству хорошо помню: чай — это было все, — пенсионерка с удовольствием уходит в прошлое. — Дважды в день между едой. Мама говорит отцу: "Ставь, Евстрат, самовар". И начиналось. Отец щипцами раскалывал сахар на мелкие кусочки. Их сверху поливали вареньем. Выпивали по 5-6 чашек. И все за разговорами.

Бабушка Аня подхватывает блюдце, ловко ставит его на пальцы и вприхлебку попивает магазинный зеленый чай с огородной мятой... А я слушаю ее неспешный рассказ.

Жили в деревне Тарасовка Ветковского района. По одну сторону улицы — местные, по другую — "москали", они же старообрядцы. В родовом гнезде, сколько помнит, отец был главой всему. За стол без него не садились. Перед едой и после обязательная молитва. Нормы поведения: сдержанность, скромность, целомудрие. Не сквернословили. Не курили. Не баловались горячительным. Собственно, как и сейчас.

— Да я еще помню, — дочь подхватывает "нить" семейной хроники. — Дед всегда наставлял: за столом не вертись, не разваливайся, не хватай... Что не так, можно было и ложкой по лбу схлопотать.

Анна Евстратовна словами пытается передать трепет, с которым относились в доме к книгам. Родитель читал запоем, а ведь окончил-то всего четыре класса церковно-приходской школы. И детям учеба легко давалась. Шесть лет ей было, когда стали звать в колхоз — читать газету "За большевистские темпы". А вот из церковных раритетов практически ничего не осталось. Лишь одна-единственная икона. Ее отцу перед женитьбой подарили родители. Уцелела чудом. В лихое время прятали в подвале. Дом сгорел, а она "выжила".

— Да я же про Новый год не рассказала! — прощаясь, всплеснула руками бабушка Аня. — Светских праздников у нас не было. Только встреча Нового года. Вечером семьи во дворах разводили огромные костры, а детям делали бумажные фонарики, в которые вставляли свечки. Такая была красота. Словами не передать.

Анна Евстратовна к староверам себя относит лишь по родительской памяти. По жизни, говорит, уже другой человек. Но как и для ее предков триста лет назад, для нее сегодня неоспоримая ценность — дух семьи, где уважают друг друга и ценят достоинство.