Проблема субъекта и объекта в социально-гуманитарных науках. Особенности социально-гуманитарного познания

Содержание

Введение………………………………………………………… …………..
Предмет и объект социально-гуманитарных наук ……………………
Методы и средства социально-гуманитарного знания……………………
Проблема текста как предмет социально-гуманитарного знания. Герменевтика как метод понимания и интерпретации текста………………
Проблема истинности в социально-гуманитарном познании…………….
Заключение…………………………………………………… …………….
Список литературы…………………………………………………… …….

Введение

Философские проблемы социально-гуманитарного знания приобретают особый интерес в контексте смены научных парадигм, обслуживавших запросы техногенной цивилизации. Техногенная цивилизация переживает сегодня духовно-интеллектуальный кризис. Конец XX – начало XXI веков принесли серьёзную переоценку всем возможностям человека активно преобразовывать как природу, так и общество. Обретая гуманитарное видение, наука выходит за рамки вещно-технологического отношения человека к миру, вступая во взаимодействие с другими формами культуры и достижениями философии. Общество переходит к новой модели своей организации. Пока можно говорить только о наметившихся контурах нового сценария развития цивилизации, отвечающей интересам и человека, и общества, и необходимости сохранения природы.
Всё многообразие предметов человеческой деятельности: общественных отношений, природных явлений, культурных феноменов может выступать в качестве ценностных объектов. Они могут восприниматься, таким образом, как добро или зло, истина или ложь, красота или безобразие, допустимое или запретное, справедливое или несправедливое и т. д. Без учёта ценностей, иерархии ценностей сегодня невозможна деятельность ни в одной области науки. Это определяет актуальность философского анализа проблем социально-гуманитарного знания, его содержания, методов, мировоззренческих и аксиологических установок. Изменяется в новых условиях и само понимание истины, что обеспечивает правомерность существования альтернативных моделей истинного знания в научном мире.
Итак, рассмотрим основные историко-философские проблемы социально-гуманитарных наук, а именно специфику объекта и предмета социально-гуманитарных наук, их методологические особенности, а также проблему истинности в социально-гуманитарном знании.

Предмет и объект социально-гуманитарного познания

Социально-гуманитарные науки включают науки об обществе, человеке, истории и культуре. Науки социально-гуманитарного профиля занимаются анализом, как закономерностей социальной жизни, так и её ценностных состояний, а также мотивов деятельности субъектов. Предметы и способы познания здесь конструируются, согласно целям и задачам исследования. Так, человек, являясь предметом изучения социологии, политологии, экономических наук, культурологии и др. имеет в каждой из этих областей знания свою специфику. Социология рассматривает человека в контексте социального целого. В экономической модели представлены детерминанты и способы поведения человека в процессах производства, потребления и других сферах хозяйственной деятельности. Присутствующая в экономических теориях та или иная модель человека мысленно конструирует и различные социальные реальности. Культурология акцентирует внимание на человеке как носителе ценностей и участнике определённых символических схем и ритуалов поведения. Отсюда и специфика методологии социально-гуманитарного знания. Она обладает и общенаучным содержанием, и особенным – тем, что обеспечивает познание в различных её областях.
Субъектом социально-гуманитарного познания являются человек, коллектив, научное сообщество, или общество в целом.
Социально-гуманитарное познание – это всегда ценностно-смысловое освоение и воспроизведение человеческого бытия. Категории «смысл» и «ценность» являются ключевыми для понимания социального познания. Человеческая жизнь – это всегда осмысленное бытие. «Смысл предстает как духовная направленность бытия человека, как его самодостаточное основание, реализация высших культурно-исторических ценностей, как истина, добро и красота».
Гуманитарному познанию предлагается выявить и обосновать смысл существующего. В социально-гуманитарном познании предмет рассматривается не в его пространственных и временных параметрах, а как носитель смысла, как знак, символ человеческого проявления. Сознание в этом случае направлено не на постижение природной сущности вещи, а к её смыслу. В гуманитарном знании мир задан человеку духовно-смысловым своим проявлением. Здесь мы попадаем в царство ценностных сущностей, которые подлежат пониманию и истолкованию. Этим и отличается объект социально-гуманитарного познания от его предмета, который есть не что иное, как «мир человека», «смысловая реальность», раскрывающаяся при контакте субъекта познания с соответствующими фрагментами объективной реальности. Таким образом, в данном контексте процедура понимания выступает операцией по нахождению смыслов. Поэтому оно органически связано с самопониманием и самопостижением, что осуществляется в пространстве языка. Так в структуру социального познания входит аксиологическая компонента, а стиль мышления становится ценностно-ориентационным.
«Ценность» как философская категория вошла в философию в 60-х годах XIX века. И вводит её немецкий философ Г. Лотце в таких работах как «Основания практической философии» и «Микрокосм». Становление философии ценности связано с неокантианством, одним из представителей которого был Г. Риккерт. Риккерт разрабатывает концепцию ценностей, включая в неё проблему ценностной интерпретации, и выходит в смысловое поле герменевтики. «Ценности не представляют собой действительности, – пишет он, – ни физической, ни психической. Сущность их состоит в их значимости, а не в их фактичности. Но ценности связаны с действительностью, и связь эта … имеет два смысла. Ценность может, во-первых, таким образом присоединяться к объекту, что последний делается – тем самым – благом, и она может также быть связанной с актом субъекта таким образом, что акт этот становится тем самым оценкой».
Ценности не относятся ни к области объектов, ни к области субъектов. Субъекты вместе с объектами составляют одну часть мира – действительность. Им противостоит другая часть – ценности. Мировая проблема есть проблема взаимного отношения обеих этих частей и их возможного единства.
Риккерт предлагает слкдующую типологию ценностей: ценности, на которых зидждутся формы и нормы исторического познания; ценности, которые в качестве принципов исторически существенного материала конституируют саму историю; ценности, которые постепенно реализуются в истории.
Традицию, которую открыли в философии и культуре представители баденской школы неокантианства, продолжил М. Шелер. Сама эпоха с необходимостью ставит перед ним ряд вопросов, главный из которых – это вопрос о причинах поступков и выбора отдельного индивида. И в своих аксиологических исследованиях Шелер изначально ставит перед собой иную цель, чем неокантианцы. Его интересует действующий в мире индивид, выбирающий путь к цели, которая для каждого своя. Каждый индивид – особый микрокосм.
Особое место занимает у Шелера гуманитарное знание, – знание образования и культуры. Главным предметом гуманитарного знания он считает ценность. Это в целом характерно для феноменологической философии того времени, поскольку ценность выступает как содержательный момент бытия. Он пишет: «Второй вид возможного для нас знания – это знание той фундаментальной философской науки, которую Аристотель назвал «первой философией», т.е. науки о способах бытия и сущностной структуре всего, что есть... это сущностное знание есть знание, прямо противоположное знанию ради господства и соответствующему этому знанию бытию…»
Суть шелеровской аксиологии состоит в признании объективной иерархии ценностей, вытекающей из признания первенства надвременного «царства ценностей». Историческим, в его понимании, является лишь способ востребования тех или других ценностей, который определён как обществом, так и свойствами личности. Объективный ранговый порядок ценностей включает в себя: ценностный ряд приятного и неприятного, а также полезного; ценностную модальность, соответствующую витальным чувствам; духовные ценности; ценностные святыни.
Ценностные святыни являются наивысшими в иерархии ценностей. Они соответствуют сфере божественного и делают религию основой культуры. Философия, искусство, наука – лишь последующие за религией фазы развития духа. Вместе с тем решающее место среди них занимают ценности личности. Наука, следовательно, опирается на духовную ценность познания, но сами ценности могут быть познаны и в философском дискурсе.
Исследование проблемы ценностей на уровне научного знания проводил и М. Вебер. Он провёл различие между естественными и социально-гуманитарными науками и их способами решения проблемы «свободы науки от ценностей». Учёный считает, что существуют различные возможности ценностного соотнесения объекта. При этом отношение к соотнесённому с ценностью объекту не обязательно должно быть положительным.
Современная эпистемологическая парадигма в социально-гуманитарных науках предлагает свою дефиницию ценностей, используемых в контексте данных дисциплин. Под ценностями в новой социо-гуманитарной концепции понимается не только «мир должного», нравственные и эстетические идеалы, но и любые феномены сознания, а так же и объекты из «мира сущего», имеющие ту или иную мировоззренческую и нормативную значимость для субъекта и общества в целом. Появляется необходимость различать две группы ценностей, функционирующих в научном познании. К первой относятся социокультурные, мировоззренческие ценности, обусловленные социальной и культурно-исторической природой науки и научных сообществ, самих исследователей. Вторая охватывает когнитивно-методологические ценности, выполняющие регулятивные функции, которые определяют выбор теорий, методов, способы выдвижения, обоснования и проверки гипотез. Эти регулятивные функции обеспечивают и выбор оценивающих оснований для интерпретации и информативной значимости данных, полученных в исследовании.
Методы и средства социально-гуманитарного познания

Специфика социально-гуманитарного познания заключается в том, что оно ориентировано преимущественно на качественную сторону изучаемой им действительности. Здесь явления и процессы исследуются, главным образом, со стороны качества, а не количества. Внимание акцентируется на единичном и индивидуальном, а не на всеобщем. Поэтому «удельный вес» количественных методов здесь намного меньше, чем в естественных и математических науках. Это позволило известному современному логику Г.В. фон Вригту прокомментировать ситуацию в социальных и гуманитарных науках, как «теоретический анархизм».
Г.В. фон Вригт считает, что в этих науках не существует общепризнанных парадигм, как в естествознании. Отсутствие общепризнанных парадигм, по его мнению, как раз и означает неизбежность «теоретического анархизма» в гуманитарных науках, ибо здесь нет «единственно истинной теории». Множественность конкурирующих между собой концептуально-теоретических схем социальной реальности и возможность свободного выбора любой из них – это норма, а не какая-то аномалия в контексте этих дисциплин.
Известный философ Т. Адорно исходит из того, что сложность общества как предмета социальных наук, требует так же сложных, а значит и самых разнообразных методов их анализа. Он не отрицает и возможности использования в этих дисциплинах формальных методов. По его мнению, расхождение между обществом как предметом и традиционными (абстрактно-формальными) методами вызвано неверным пониманием того и другого. Он пишет: «Общество не единогласно, не просто, а так же не нейтрально к любым, налагаемым на него категориальным формам, оно заранее ждёт иного от своих объектов, нежели категориальная система дискурсивной логики».
В сфере социально-гуманитарного знания, как и в природе, существуют объективные законы. Их выявление и использование – важнейшая задача научного познания. Однако, эти «неточные законы», законы-тенденции, довольно сложно извлечь из их предмета ввиду его исключительной сложности. Отсюда – трудность обобщения, генерализации в этой сфере. В.В. Ильин, рассматривая вопрос о возможности существования гуманитарных законов наряду с обществоведческими, формулируемыми в экономике, истории, социологии, политологии и т.п. пишет: «Описание мира человеческой субъективности со стороны сущности достигается путем апелляции к двум типам законов: обществоведческим, отвечающим общесоциологическому критерию повторяемости, – законам культурно-исторического процесса, и экзистенциальным, данным в научно-психологическом анализе личностных характеристик в строгом соответствии с реалиями эпохи».
По мнению Ильина и других авторов, языковой фонд гуманитарного знания состоит из двух слоёв. Первый – коллективный фонд естествознания, предназначенный для объяснения. Второй, включающий терминологический арсенал теории культуры, антропологии, психологии и т.д., предназначен для герменевтической деятельности.
В сфере социально-гуманитарного знания особое место принадлежит философии. Философия и как знание, и как убеждение, и как вера постигает человека. Это убедительно показал еще И. Кант. Именно человек есть альфа и омега философских размышлений, какой бы материал ни подвергался анализу, и какую бы форму ни принимала философия. А культура, говоря образно, – это всё, что люди думают, говорят и делают. Обращённость философии и культуры к человеку определяет органически необходимый характер их взаимодействия и взаимообусловленности.
Применимы к области социально- гуманитарного знания и общенаучные методы и принципы, поскольку оно претендует на статус научного. Однако здесь общенаучные методы должны быть конкретизированы и модифицированы с учётом его специфики, а так же условий и целей исследования.
Некоторые учёные (особенно эмпиристы) полагают, что у естественных и гуманитарных наук основные познавательные функции кардинально различаются. Они считают, что в науках о природе основная познавательная функция связана с объяснением и состоит в подведении единичного объекта под общий закон (под общую теорию). В результате чего неповторимая индивидуальность этого объекта исчезает. Поэтому, как бы ни продуктивна была объяснительная функция, в гуманитарных науках она уступает первенство функции понимания. Здесь главная задача – постичь смысл изучаемого объекта в его индивидуальности и неповторимости.
В науках социально-гуманитарного цикла объяснение имеет свою специфику: оно ориентируется не на рациональность действия, а на мотивы и цели поступка. Такое объяснение получило название «интенционального объяснения».
Логической формой интенционального объяснения является, так называемый, «практический силлогизм». Значение этой формы рассуждения для методологии общественных наук Г. фон Вригт оценивает так: «Практическое рассуждение имеет большое значение для объяснения и понимания действия. … Практический силлогизм дает наукам о человеке то, что так долго отсутствовало в их методологии: подходящую модель объяснения, которая является подлинной альтернативой по отношению к модели охватывающего закона. С более общей точки зрения, можно сказать, что подводящая модель служит для каузального объяснения и объяснения в естественных науках; практический же силлогизм служит для телеологического объяснения в истории и социальных науках».
В гуманитарном знании в качестве оснований для объяснения часто выступают типологии, а процедуры объяснения с необходимостью дополняются описанием, пониманием и интерпретацией, в частности, предпосылок и мотивов, смыслов текстов и явлений культуры. Эти приёмы представлены как познавательные процедуры и в философской герменевтике.
Социальное и, особенно гуманитарное познание, имеет дело, прежде всего, с текстами (соответственно, с контекстами и подтекстами), символами – в целом, с естественным и искусственным языками. Поэтому задача постижения природы понимания, интерпретации текстов, знаковых систем, символов – становится для этих областей знания очень важной. Она позволяет выяснить проблемы, связанные с использованием языковых средств в познавательных процедурах. Известно, что в познавательной деятельности и в формировании знания необходимо опираться на смыслополагание или раскрытие уже существующих смыслов, на постижении значения знаков, т.е. на интерпретацию. А это выводит исследователей в проблемное поле герменевтики, где субъект предстаёт как "человек интерпретирующий".
В рамках западной философии линию развития герменевтической проблематики продолжил немецкий философ В. Дильтей. Он предпринял попытку создать общую теорию понимания. Герменевтика выступала у него как «органон наук о духе». Эта попытка была осуществлена им с психологических позиций и на базе герменевтической методологии. Дильтей считал метод понимания методом непосредственного постижения духовной целостности. Предметом понимания могут выступать внутренний мир человека, внешний мир и культура прошлого. Понимание внутреннего мира осуществляется при помощи интроспекции.
Немецкий философ Х.Г. Гадамер, намечая дальнейшее развитие герменевтики, задумал «онтологический поворот герменевтики к путеводной нити языка». Гадамер использует в своей герменевтике такие категории как предпонимание, традицию, предрассудок и горизонт понимания. Исходным пунктом в герменевтике Гадамера является положение о всемогуществе языка. Основной проблемой он считает трудность определения характера проявления в языке предпосылок понимания. Решение этого вопроса Гадамер связывает с идеями Хайдеггера о том, что язык есть мир, который окружает человека. Без языка невозможны ни жизнь, ни сознание, ни мышление, ни чувства, ни история, ни общество. Всё, что связано с человеком, находит свое отражение в языке. Язык есть не только «дом бытия» (Хайдеггер), но и способ бытия человека, сущностное его свойство. Так понимаемый язык становится условием познавательной деятельности человека. В таком отношении Гадамера к языку и герменевтике просматривается тенденция к онтологизации понимания.
Понимание считается неотъемлемой функцией языка, наряду с говорением, а язык является существенным свойством человеческого бытия. Таким образом, понимание из модуса познания превращается в модус бытия. Гадамер считает понимание моментом человеческой жизни. Теперь его основной задачей выступает не методологическая направленность на феномен постижения смысла, а выяснение онтологического статуса понимания как момента жизни человека. Герменевтика в связи с этим приобретает ещё большую философскую значимость, она становится учением о человеческом бытии, своеобразной философской антропологией.
Современной герменевтике свойственно стремление к дополнительности, к диалогу и синтезу с другими типами философствования и системами знания. Так, французский философ П. Рикёр соотносит герменевтику с феноменологией, с персонализмом, структурализмом, психологизмом, религией. Для постижения культуры, её семантических характеристик он обращается к аналитической философии и лингвистическому анализу. От герменевтики текста Рикёр переходит к герменевтике социального действия.
Философы пытались создать типологию герменевтики. Так представитель русской религиозной философии Г.Г. Шпет выделяет такие типы герменевтики, как: грамматическая, психологическая и историческая.
В целом герменевтика не сводится теперь только к методу работы с текстами, но имеет дело с фундаментальными проблемами человеческого бытия в мире.
Таким образом, интерпретация, исследуемая в герменевтике, аналитической философии, методологии и логике, является общенаучным методом и базовой операцией социально-гуманитарного знания. Применяется она и в естественных науках, когда требуется осуществить перевод символов и формул на язык содержательного знания.
Это ещё раз подчеркивает, что нет резкой разделительной линии между методологическим инструментарием естественных и гуманитарных наук. В социально-гуманитарном познании учёные нередко используют и естественнонаучные законы. Это позволяет говорить о необходимости использовать весь накопленный человеческим сообществом методологический инструментарий для решения возникающих в науке и культуре проблем.

Проблема текста как предмет социально-гуманитарного знания. Герменевтика как метод понимания и интерпретации текста.

Немецкий философ, богослов и филолог Ф. Шлейермахер занимался исследованием особенностей и возможностей герменевтического подхода в гуманитарном знании. В истории герменевтики Шлейермахеру принадлежит концепция универсальной герменевтики и конструирование её как науки. У него проблемой становится понимание как таковое. В своих лекциях и докладах по герменевтике Шлейермахер придерживался следующего принципа: «Понимать речь сперва так же хорошо, а потом и лучше, чем её автор». Он был уверен, что интерпретатор, изучая эпоху автора, свойственный ей язык, стилистические особенности истолковываемых текстов, может знать больше автора и, в частности, может освоить то, что осталось неосознанным для автора текста.
Предметом герменевтики он считает, прежде всего, тексты, являющиеся памятниками. Памятники – это тексты, которые от исследователя отделяют большая временная, историческая, культурная и языковая дистанции. Существует множество «барьеров», которые препятствуют прямому проникновению в смысл памятника. Поэтому нужно уметь и переводить, и интерпретировать, и комментировать, и устранять «барьеры» для понимания. Для Шлейермахера герменевтика выступает как искусство понимания, а не искусство истолкования.
Шлейермахеру принадлежит идея интерпретации с помощью принципа «герменевтического круга». У него рассматриваются две разновидности герменевтического круга. Первая из них представляет интерпретацию, при которой часть текста соотносится со всем текстом как с целым. Она позволяет выяснить смысл целого относительно его частей. Но есть другая разновидность интерпретации. Суть её в следующем. Какой-то текст-памятник рассматривается как часть, а культура, в которой он функционирует, – как целое. Тогда соотношение между частью и целым приобретает совершенно иной характер. Понимать отдельную мысль и всё произведение в целом, можно, исходя из всей совокупности «жизненных отношений» автора текста.
Шлейермахером были выявлены основные принципы и методы Герменевтического анализа. К ним относятся: принцип диалогичности гуманитарного мышления; принцип единства грамматической и психологической интерпретаций; принцип диалектического взаимодействия части и целого при понимании текстов.
В рамках западной философии линию развития герменевтической проблематики в направлении превращения её из конкретно-научной методологической концепции в общенаучную философскую дисциплину продолжил немецкий философ В. Дильтей. Он предпринял попытку обоснования гуманитарных наук. Эта попытка была осуществлена им с психологических позиций и на базе герменевтической методологии.
Дильтей считал метод понимания методом непосредственного постижения духовной целостности. Предметом понимания могут выступать внутренний мир человека, внешний мир и культура прошлого. Понимание внутреннего мира осуществляется при помощи интроспекции.
Представитель баденской школы неокантианства Г. Риккерт проводил различие между науками о природе и науками о культуре, исходя не только из их предмета и метода, но и из понятия ценностей. Он полагал, что объекты, с которыми имеют дело исторические и другие гуманитарные науки, в отличие от объектов естествознания, «должны быть… подведены под понятие культуры».
В культуре сосредоточена вся иерархия ценностей, которые определяют содержание социального организма. Ценности – это феномены, сущность которых состоит в значимости, а не в фактичности. Риккерт разрабатывает концепцию ценностей, включая в неё проблему ценностной интерпретации, и выходит в смысловое поле герменевтики. Он рассматривает ценности как надысторические принципы, как последнее основание научного познания и человеческого цивилизованного поведения.
Глубоким исследователем проблемы текста является и известный французский философ П. Рикёр. Герменевтика, в его понимании, есть этап между абстрактной рефлексией и конкретной рефлексией, это выявление мышлением смысла, что скрыт в символе. В качестве основного требования герменевтики выдвигает следующее положение: «Всякая интерпретация имеет целью преодолеть расстояние, дистанцию между минувшей культурной эпохой, которой принадлежит текст, и самим интерпретатором… Явно или неявно всякая герменевтика выступает пониманием самого себя через понимание другого». Текст для него предстаёт как объединенные или структурированные формы дискурса, зафиксированные материально и передаваемые посредством операций прочтения.
Под герменевтикой понимается «теория операций понимания в их соотношении с интерпретацией текстов; слово «герменевтика» означает не что иное, как последовательное осуществление интерпретации». Устанавливая соотношение между понятиями «интерпретация» и «понимание», Рикёр под пониманием имеет в виду искусство постижения знаков, передаваемых одним сознанием и воспринимаемых другими сознаниями через их внешнее выражение (жесты, позы и, разумеется, речь). Цель понимания – переход от этого выражения к тому, что является основной интенцией знака, и выход вовне через выражение.

Проблема истинности в социально-гуманитарном познании

Наука относится к сфере человеческой деятельности, которая ориентирована на получение истинного знания о реальности. Истина всегда есть процесс перехода от одного уровня знания к другому, более высокому. Поэтому не существует чётко установленной границы между истиной и заблуждением. Источником заблуждения могут служить не адекватные способы расшифровки экспериментальных и даже чувственных данных с помощью рассудка. Может вести к заблуждению некритическое усвоение и использование чужого опыта. Анализ возможных оснований заблуждения приводит к выводу: они имеют социальные, психологические и гносеологические установки.
и т.д.................

Социально-гуманитарное познание - это всегда ценностно-смысловое освоение и воспроизведение человеческого бытия. Категории «смысл» и «ценности» являются ключевыми для понимания специфики социального познания. Человеческая жизнь - это всегда осмысленное бытие. «Смысл предстает как духовная направленность бытия человека, как его самодостаточное основание, реализация высших культурно-исторических ценностей, как истина, добро и красота». Гуманитарное познание и призвано выявить и обосновать смысл существующего. А смысловые глубины мира культуры, также бездонны, как и глубины материи.

Поскольку познание является разновидностью и особой формой деятельности, оно сохраняет и общую структуру деятельности, включающую в себя следующие основные элементы: субъект, который ее осуществляет; объект, на который она направлена; цели (результаты), которые предполагается получить при осуществлении самой деятельности, а также методы, с помощью которых деятельность осуществляется.

В самом широком смысле предмет социального познания- сфера человеческой деятельности в многообразных ее формах. Еще Гегель справедливо отмечал, что есть две основных формы объективного процесса: природа и целесообразная деятельность людей. Эта сфера есть единство объективного (социальные законы) и субъективного (индивидуальные интересы, цели, намерения и т. п.). Иначе говоря, это «мир человека» как созидателя культуры, вторая форма объективного процесса (целесообразная деятельность людей) в отличие от первой - природы как предмета естествознания. Тем самым, гуманитарное знание - это знание о чисто экзистенциальных ценностях, это - целостный континуум субъективной реальности, составляющий достояние и внутреннее богатство индивида, который творит, сохраняет и распространяет культурные ценности.

В предмет социального познания постоянно включен субъект, человек. Поэтому это не только субъект-объектные, но и субъект-субъектные отношения (общение, коммуникации и т. п.). Тут люди и авторы и исполнители своей собственной драмы, которую они же и познают. От присутствия субъекта в предмете социального познания «отделаться» и даже отвлечься нельзя. Поэтому главная задача этой формы познания - понять чужое «Я» не в качестве некоего объекта, а как другого субъекта, как субъективно-деятельное начало.

Предмет социального познания - культурно значимая индивидуальная действительность - это наука о действительности. Она стремится понять ее своеобразие - взаимосвязь и культурную значимость ее явлений генетически, конкретно-исторически: не только в их «нынешнем облике», но и причины того, что они исторически сложились именно так, а не иначе. И в науках о культуре решающим признаком в конечном итоге является «то, что содержит в себе законы», т. е. выражает закономерную повторяемость причинных связей.

Предмет науки - это ограниченный исследовательскими целями и способами концептуализации фрагмент объективной или мысленной реальности. Социально-гуманитарные науки исследуют закономерности социальной жизни, ценностные состояния и мотивы действующих субъектов. В самом широком смысле предмет социально-гуманитарного познания - сфера человеческой деятельности в многообразных ее формах. Иными словами, этот предмет - социальная реальность, которая (в отличие от реальности природной) не существует вне человеческой деятельности: она производится и воспроизводится последней.

Сложный, очень опосредованный характер взаимосвязи объекта и субъекта социально-гуманитарного познания. Эту особенность достаточно четко зафиксировали уже неокантианцы Баденской школы. Они увидели, что обычно - особенно в исторической науке - связь с социальной реальностью или ее фрагментами (событиями, ситуациями и др.) происходит через источники - археологические (материальные остатки прошлого) и собственно исторические, где центральное место занимают письменные тексты - хроники, документы, письма и т. д. Объектами исторического исследования являются указанные источники, так как историческая реальность отделена от историков непреодолимым «барьером времени».

Субъект – источник предметно-практической и познавательной активности, направленный на объект. Субъект вырабатывает и реализует все основные компоненты деятельности: постановку цели; выбор и определение объекта, формирование плана или программы самой деятельности, фиксацию ее этапов, контроль промежуточных результатов, переход от одного этапа к другому. В сфере познания субъект определяет предмет исследования, выделяя его как некий срез противостоящего ему объекта, также выстраивает концептуальную и эмпирическую модели познания предмета. В современном познании субъект проектирует ряд условий познания данного предмета, переходит основные этапы процесса познания, опираясь на те, которые в наибольшей степени соответствуют характеристикам и самой природе познаваемого объекта. Субъектами социального и гуманитарного познания могут быть как индивиды (отдельные исследователи, ориентированные на актуальные проблемы социума и культуры), так и исследовательские коллективы. При этом, если конкретная школа начинает складываться, то ее представляют индивиды – «зачинатели»(Бахтин, выявивший сущностные характеристики диалоговой культуры в литературе); Лотман - структуралистический подход в отечественной теории культуры и т.д.)

Коллективный субъект социально-гуманитарного познания отличается от подобного субъекта естественнонаучного познания рядом особенностей:

Развитым «эмоционально-смысловым» климатом, позволяющим достигать не только рационального, но и интуитивно-смыслового взаимопонимания сотрудников коллектива;

Общее мировосприятие, взаимоприемлемые культурно-художественные вкусы; развитая гуманитарная и художественная культура сотрудников, ориентация на целостность идеально-духовной сферы конкретного исторического периода и конкретного общества.

Смысл и ценность этого познания складывается из реального опыта жизнедеятельности социальных общностей разного уровня.

Анализ опыта таких субъектов –раскрывает субъективные закономерности общества и культуры: интересы, цели, ценностные ориентации и т.д., но прежде всего – позицию самого субъекта познания, его мировоззрение, ценностные ориентации и установки, выбор аспектов рассмотрения объектов, смысловые стороны и отношения.

Анализируя специфику социально-гуманитарного знания, Риккерт указал следующие его основные особенности:

Его предмет – культура, а не природа, - совокупность фактически общепризнанных ценностей в их содержании и систематической связи;

Непосредственные объекты его исследования – индивидуализированные явления культуры с их отнесением к ценностям;

Его конечный результат – не открытие законов, а описание индивидуального события на основе письменных источников, текстов, материальных остатков прошлого;

Сложный очень опосредованный способ взаимодействия с объектом знания через указанные источники;

Для наук о культуре характерен идеографический метод, сущность которого состоит в описании особенностей существующих исторических фактов, а не их генерализация (построение общих понятий), что характерно для естествознания – номотетический метод – это главное различие двух типов знания);

Объекты социального знания неповторимы, не поддаются воспроизведению, нередко уникальны; социально-гуманитарное знание целиком зависит от ценностей, наукой о которых и является философия;

Абстракции и общие понятия в гуманитарном познании не отвергаются, но они здесь – вспомогательные средства при описании индивидуальных явлений, а не самоцель, как в естествознании;

В социальном познании должен быть постоянный учет всех субъективных моментов; если в естественных науках их единство обусловлено классической механикой, то в гуманитарном знании – понятием «культура».

Субъектами социального и гуманитарного познания могут быть как индивиды (отдельные исследователи, ориентированные на актуальные проблема социума и культуры), так и исследовательские коллективы. При этом, если конкретная научная школа лишь начинает складываться, то ее представляют индивиды-«зачинатели». Так, индивидуальными исследователями были М.М. Бахтин, опирающийся на специфику диалога в культуре и литературе и выявивший его сущностные характеристики; М.Ю. Лотман, положивший начало структуралистскому подходу в отечественной теории культуры и ряд других.

Коллективный субъект социального и гуманитарного познания отличается от подобного субъекта естественнонаучного познания рядом особенностей. Во-первых, здесь должен быть развит особый «эмоционально-смысловой» климат, позволяющий достигать не только рационального, но и интуитивно-смыслового взаимопонимания сотрудников коллектива.

Во-вторых, для существования коллективного субъекта социального и гуманитарного познания требуется некоторое общее мировосприятие, взаимоприемлемые культурно-художественные вкусы. Здесь нужна развитая гуманитарная и философская культура сотрудников, ориентация на целостность идеально-духовной сферы конкретного исторического периода и конкретного общества. При этом исследовательские коллективы складываются уже в рамках возникших и утвердившихся научных направлений.

Определенный смысл и ценность в этом познании представляет реальный опыт жизнедеятельности социальных общностей разного уровня, в котором отбираются и типизируются не только черты поведения и общения, но и оценки, коллективные представления о реальности, различного рода социальные и культурные нормы. Анализ опыта таких субъектов - важная сторона социального и гуманитарного познания.

5. Субъект и объект социально-гуманитарного познания В целом познание есть процесс освоения дейст­вительности, приобретения знания. Само познание выступает как взаимодействие субъекта (того, кто познает) и объекта (то, что по­знается). Способы взаимосвязи этих структурных элементов по­знавательного процесса различны. В гегелевской традиции познание предстает как активный процесс, осуществляемый деятельным, саморазвивающимся субъ­ектом. В то же время его деятельность (в том числе познаватель­ная) обусловлена объектом познания - идеей. В современной фи­лософии большее внимание уделяется структуре самого субъекта. Субъект оценивается как познающий ум (субъект познания) и как субъект действия, ответственный за него. Само различие и связь субъекта и объекта предполагают наличие рефлексии как науч­ной, так и философской. Отсюда следует специфика человеческо­го познания, социального познания. Таким образом, с одной сто­роны, имеются общие закономерности познания, а с другой - его специфика, хотя каждый вид познания имеет социальный харак­тер . Специфика заключается в том, что объектом здесь выступает деятельность самого субъекта познания. Субъект познания соот­носится с субъектом действия (человек является и субъектом по­знания, и реально действующим лицом). Объектом познания ста­новится и взаимодействие между субъектом и объектом познания. Кроме того, в объекте социально-гуманитарного познания, как правило, присутствует и его субъект.
Материал взят из: http://goodlib.net/book_219_chapter_33_11.2._Subekt_i_obekt_so%D1%81ialno-gumanitarnogo_poznanija.html

Большой вклад в разработку специфики социально-гуманитарных наук внесли представители баденской школы неокантианства (Вильгельм Виндельбандт, Генрих Риккерт и др.). Им принадлежит разработанная классификация наук «по формальному характеру познавательных целей» (т.е. по методу), а также теория и история культуры. В центре интересов представителей этой школы находятся формы, методы, отличия гуманитарных наук (наук о духе, наук о культуре) от наук о природе.

Прежде всего, представляет интерес, как они решали вопрос о предмете, объекте и субъекте социально-гуманитарных наук. В работе «Границы естественно-научного образования понятий» Риккерт отводит достаточное место этой проблеме. Так, он пишет: «Объекты, с которыми имеют дело исторические… науки, должны быть, в противоположность объектам естествознания, подведены под понятие культуры». Культура не отделена от общества, а потому она и есть предмет гуманитарных наук. Все науки о культуре (в том числе и история) изучают не общие закономерности, а «индивидуальную деятельность» людей, а потому эти науки выражают социокультурные связи и взаимоотношения людей. Естествознание своим предметом имеет «физический, телесный мир»; история и другие гуманитарные науки имеют дело с духовными процессами (преимущественно).

Углубляя эти мысли, Риккерт пишет, что в предмет социально-гуманитарного познания постоянно включен субъект, человек. От присутствия субъекта в социально-гуманитарном познании отвлечься нельзя, а потому задача, цель этой формы познания – понять чужое «Я» не как некий противостоящий ему объект, а как другого субъекта.

В связи с такой спецификой предмета, объекта и субъекта СГН (социально-гуманитарных наук) остро встает вопрос о «субъективных пристрастиях в познании». Известно, что классическая наука стремилась очистить истину от субъективизма, и это считалось одним из основных принципов научности. Неокантианцы, обратившись к данной проблеме, указали на то, что наличие субъективного момента, позиции автора, его ценностей в СГН – момент неустранимый, но это вовсе не снижает ценности и значимости гуманитарных знаний.

Предмет социально-гуманитарного познания – это всегда нечто индивидуальное, особенное, единичное, но на основе всеобщего (в естественных науках, напротив, главный интерес сосредоточен на всеобщем, на исследовании законов). В связи с этим Риккерт отмечает, что историку «…при обработке его материала дано более простора для обнаружения индивидуальных особенностей, которые вообще не подводимы под логические формулы». Вместе с тем, он указывает, что некоторые гуманитарные науки (экономическая теория, социология, статистика и др.) обращаются и используют формулы, но для них это не цель, а средство. То же о понятиях: исследуя индивидуальное, единичное, а не всеобщее, история, к примеру, представляет смесь понятий, содержание которых индивидуально, и в то же время использует общие понятия.

Социальное познание ориентировано, прежде всего, на процессы, на развитие общественных явлений, на выявление законов, причин и источников этого развития. Поэтому динамика, а не статика составляет предмет и интерес СГН.

Не случайно анализу таких понятий, как «развитие», «становление» и «прогресс», баденцы уделяли большое внимание. Риккерт неоднократно подчеркивает, что объекты культуры не есть нечто застывшее, ставшее, а «суть процессы культуры». Принцип историзма (развития) Риккерт считает одним из важных в социльно-гуманитарном познании.

2б. По мнению Риккерта, социальное познание всегда связано с ценностями, смысло-жизненными, мировоззренческими установками. «…Только благодаря принципу ценности становится возможным отличать культурные процессы от явлений природы с точки зрения их научного рассмотрения», - заявляет философ. Естествознание, считает Риккерт, устанавливая законы, игнорирует культурные ценности и отнесение к ним своих объектов (здесь с ним можно поспорить). Все явления культуры, говорит Риккерт, воплощают какие-нибудь признанные людьми ценности.

Риккерт выделяет шесть иерархически построенных областей ценностей:

Научные ценности – в них представляют ценность истина, научно-теоретическая деятельность.
Эстетические, художественные ценности (ценности искусства).
Мистические ценности, охватывающие религиозную «…безличную и асоциальную жизнь».
Этические (нравственные) ценности, центральным понятием в которых является «долг». Этические ценности присущи не только отдельным личностям, но и общественным, социальным структурам, таким как брак, семья, государство, нация, культурное человечество.

Отдельно он выделяет социально-этические ценности , которые оказывают влияние на людей, формируя их жизненную позицию, чувство свободы, творчества. Здесь он указывает на значение и роль социальных учреждений, которые и призваны транслировать эти ценности в массы.

Религиозные ценности , в которых личная жизнь многих индивидов «должна достичь свершения». Такие ценности возвышают личную жизнь.

Вся эта иерархия ценностей должна завершаться, по мнению Риккерта, философией «современной личной жизни в настоящем».

Проблема ценностей чрезвычайно актуальна для социально-гуманитарных наук, поскольку ценности – это своеобразные характеристики объектов, в которых выявляется положительное или отрицательное значение для человека и общества с точки зрения таких понятий, как добро и зло, истина и ложь, прекрасное и безобразное, справедливое – несправедливое. Ценности выполняют функцию регуляции поведения людей (ученых, политиков, руководителей и т.д.), ориентируют в повседневной жизни, помогая отличить существенное, значимое для человека, от несущественного. Ценности влияют на мотивы поведения людей, формируют их убеждения, нравственные, эстетические, религиозные принципы. Социализированный человек – это человек, усвоивший ту или иную систему ценностей. Другими словами, ценности имеют огромное значение для индивида, каждого отдельного человека, поскольку человек ставит их выше себя и зачастую не может ими пожертвовать ни при каких обстоятельствах.

Ценность проявляет себя в мире как некий объективный смысл. Риккерт указывает на то, что можно разделить весь значимый для человека мир на три сферы: мир действительности, мир объективно значимых ценностей (лежащих по ту сторону объекта и субъекта) и мир (или «царство») имманентного смысла, который объединяет оба первых мира. Этому расчленению соответствуют три способа овладения ими: объяснение, понимание, истолкование (интерпретация).

2в. Риккерт, разрабатывая теорию ценностей, вышел на важную для социально-гуманитарного познания проблему смысла и связанных с ним понятий значения, понимания, истолкования (объяснения). Сложность взаимосвязи объекта и субъекта в социально-гуманитарном познании объясняется его текстовой природой. Этот момент зафиксировали баденцы, он отмечался и у Дильтея. В его разработке приняли участие и представители других школ и направлений, поскольку он актуален и на сегодняшний день для научного познания в целом.

Прежде чем начать разговор о процедурах объяснения и понимания, остановимся на такой специфической особенности СГН, как их текстовая природа. В этих науках (особенно в исторической) связь с социальной реальностью осуществляется через источники: археологические материалы, письменные тексты, документы, письма, хроники и т.д. Текст является, по определению отечественного философа-культуролога М.М. Бахтина, «первичной данностью (реальностью) всякой гуманитарной дисциплины». Таким образом текст – непосредственный предмет гуманитарного познания. Отсюда важнейшая методологическая проблема социально-гуманитарного познания: исходя из понимания текста как материализованного выражения духовной культуры, распредметить субъективные смыслы, услышать через них человеческие голоса и с их помощью проникнуть в дух минувших эпох.

Однако тексты отделены от нас временем, а потому они – источник множества толкований и пониманий – это одна трудность. Другая заключается в том, что потенциальная множественность толкований принимает лишь одно из них – понимание автором. Третья трудность проблемы понимания заключается в том, что в процессе исторического развития меняется смысл текста, каждая эпоха открывает в нем что-то свое, новое. Таким образом, понимание текста – это не готовый результат, а диалектический процесс, диалог разных культур. Понять текст означает найти ответы на вопросы, возникшие в современной для исследователя культуре. Следует указать и на такую сложность процедуры понимания, как содержание в текстовом произведении множества смыслов. В этом состоит его символичность (здесь символ не сам образ, а множественность смыслов). Отсюда – понимание текста не может ограничиться только тем смыслом, который вложил в него автор, оно зависит и от интепретатора.

Наконец, множественность смыслов текста раскрывается не вдруг и не сразу: смыслы могут в скрытом виде просуществовать значительно долго и раскрыться в каких-то благоприятных для их раскрытия условиях.

Отечественный философ науки Г.И. Рузавин выделяет три основных условия понимания:

1. Понимание, возникающее в процессе языковой коммуникации, происходящей в диалоге. Здесь результат зависит от того, какие значения вкладывают собеседники в свои слова.

2. Понимание, связанное с переводом с одного языка на другой. Здесь важно передать и сохранить смысл того, что выражено на чужом языке, с помощью слов и предложений родного языка.

3. Понимание, связанное с интерпретацией текстов, произведений художественной литературы и искусства, поступков и действий людей в разных ситуациях.

Все эти уровни понимания достигаются не только благодаря интуиции, воображению, сопереживанию, но и с помощью логико-методологических, ценностных, культурологических подходов.

Понимание – это диалектический процесс от менее полного и глубокого понимания ко все более полному и глубокому, в ходе которого раскрывается более широкое и полное понимание. Здесь действует принцип герменевтического круга, выражающий циклический характер понимания. В этом принципе взаимосвязаны два процесса – понимание и объяснение. Чтобы понять целое, необходимо понять и объяснить его части, а для понимания отдельных частей необходимо иметь представление о смысле целого. (Пример: слово – часть предложения, предложение – часть текста, текст – элемент структуры.)

Понимание – творческий процесс, т.е. оно не сводимо к простому воспроизведению авторского смысла, а включает и собственную оценку познающего, соотнесение со смыслом современной эпохи, авторской позиции. Чтобы понимание «состоялось», необходимо наличие следующих составных ступеней этого процесса: текст, содержащий определенный смысл, «предпонимание», т.е. то, что ожидается, некое предварительное представление о смысле, интерпретация – т.е. толкование текста, установка на диалогичность, умение и желание (а также смелость) привнести что-то свое, уяснение и готовность к тому, что текст имеет не один, а множество смыслов, умение увязать его смыслы с современностью.

С пониманием теснейшим образом связано объяснение , т.е. процедура подведения конкретных фактов или явлений под нечто общее; это уточнение фактов и, в конечном итоге, развитие знаний.

Процедура объяснения в естественных науках происходит поэтапно. Ученый отталкивается от некого исходного знания – это первый этап, дополняет его знаниями, полученными в ходе исследования объекта (второй этап), и затем (третий этап) применяет эти знания в качестве оснований к объясняемому явлению.

Широко известной и применяемой в науке формой объяснения является дедуктивно-номологическая модель, характерная особенность которой - подведение, редукция объясняемого явления под известный закон методом дедуктивного обобщения. Эта дедуктивно-номологическая модель объяснения, в конечном итоге, описывает лишь конечный результат, а не сам процесс объяснения, который связан не только с фактами, но и с интуицией, а потому представляет сложный творческий феномен.

В гуманитарном познании перед исследователем стоит задача объяснить поступки и мотивы, предположим, некой исторической личности, чтобы дать им рациональное, разумное объяснение. Здесь рациональность и разумность – не средство, а цель. Рациональное объяснение в гуманитарном познании тесным образом связано стелеологическим («telos» - завершение, цель) объяснением, т.е. в нем важно выявить цели, стремления, намерения участников исторических событий. От них, а не от законов и теорий, отталкивается исследователь при объяснении исторических фактов.

Процедуры понимания и объяснения теснейшим образом связаны и не могут существовать в отдельности одна от другой, однако между ними существует тонкое различие: понимание всегда диалогично, объяснение этого лишено.

Объяснение выступает в разных формах, среди них можно отметить объяснение-предсказание и объяснение-ретросказание . В естественных науках объяснение-предсказание – важнейший фактор развития знания. В социальном познании важное место занимает ретросказание, когда путем исследования прошлого мы вдруг обнаруживаем его части, элементы в настоящем. Однако следует указать на такой важный момент, как возможность искажения истины, фактов при ретросказании: объясняя факты и события прошлого, историк может придать особое значение одним из них (исходя из своих предпочтений) в ущерб другим, что является причиной заблуждений. Поэтому следует с осторожностью относиться к якобы новым, сенсационным открытиям в области социально-гуманитарного познания.

Объяснение часто приводится в сочетании со словом «интерпретация». Объяснение всегда направлено на то, чтобы дать ответ на вопрос: «почему?» (Почему произошла Великая Октябрьская социалистическая революция? Почему стала возможна перестройка в СССР? и т.д.), на выяснение причин, а в результате мы получаем ответ на вопрос: «Что это такое?» - это и есть интерпретация событий на основе их объяснения. Объяснение подготавливает почву для интерпретации. Для наглядности приведем некоторые идеи из работ В.Дильтея, представителя философии жизни, раскрывающие особенности процедур объяснения и понимания. Дильтей указывает на принципиальное различие между пониманием и объяснением. Понимание включает в себя два вектора – исторический (понимание событий прошлого) и коммуникативный (понимание настоящего). Оба они основаны на процедуре «вживания», «вчувствования», «сопереживания» познающего сознания. Уловить исходный импульс поступков так же сложно, как уловить аромат конструируемой эпохи для историка, поскольку как в том, так и в другом случаях речь идет о неповторимой ситуации, о некоем единичном событии, не подводимом под объяснение. Объяснить означает подвести под нечто общее, обозначить понятием, наклеить ярлык, представить как то, что существует «вне», объективно по отношению к субъекту и ко внутреннему содержанию события. Понять другого означает увидеть ситуацию его глазами, начать мыслить как он, не судить общепризнанными критериями ценностей познающего. Таким образом, хотя процедуры понимания, объяснения и интерпретации теснейшим образом связаны в социально-гуманитарном понимании, все-таки следует учитывать и их различия с тем, чтобы максимально строго и в максимально узком смысле понимать и происходящие события, и события исторического прошлого.

2г. Социально-гуманитарное познание, как и естественно-научное, имеет целью получение объективного, истинного знания. Однако сам процесс познания противоречив, он постоянно наталкивается на неистинные, знания-заблуждения. Отсюда возникает проблема истинности знания, важнейшая как для естественных, так и социально-гуманитарных наук.

Сама по себе проблема истины в познании включает в себя ряд вопросов, по которым на сегодняшний день философы не могут прийти к единой точке зрения.

Начнем с того, что уже в рамках классической философии сформировались две различные точки зрения на вопрос «что есть истина?» в науке. Первая сводится к фиксации того, что истина есть адекватное отражение объективной реальности (предметного мира). Это линия Аристотеля, Ф.Бэкона, К.А. Гельвеция, П.Гольбаха, Л.Фейербаха, В.Ленина. Другая парадигма трактовки истины сводилась к идеям о соответствии истины чувственным ощущениям субъекта (Д.Юм), «врожденным идеям» (А.Августин, Р.Декарт), априорным формам мышления (Р.Декарт, И.Кант) и др.

Из этого основного вопроса об истине в классической философии вытекает проблема критерия истины, формулировка которого соответствовала тому или иному определению истины. Критерием истинности считались либо чувственные данные, либо ясность, отчетливость и непротиворечивость знаний, их общезначимость либо полезность знаний. В философии диалектического материализма таким критерием является практика, общественно-исторический опыт человечества.

Проблема соотношения истины и заблуждения, относительного и абсолютного знания также являлась фундаментальной в классической философии. В ее рамках сформировалась идея понимания истины как процесса, протекающего от незнания к знанию, от неполного знания ко все более полному, от относительного – к абсолютному (В.Ленин). Этот процесс неизбежно наталкивается на заблуждения, следовательно, они неизбежны и представляют необходимый момент движения познания к истине. Собственно, заблуждение, в отличие от истины, – это знание, не соответствующее предметному, объективному миру. В процессе познания заблуждения либо отбрасываются, либо превращаются в истинные знания (алхимия - химия, астрология - астрономия).

Неклассическая философия лишает истину онтологического статуса, ей отказывают в объективности, объявляя то формой психического состояния (Кьеркегор), то ценностью, которая не существует, но значит (Риккерт), то спекулятивным идеальным конструктом (Н.Гартман).

Такая позиция отстаивается в контексте противопоставления естественно-научного и гуманитарного знания. Так, немецкий философ рубежа веков (ХIХ-ХХ вв.), представитель герменевтики (философии понимания) Х.Гадамер детально рассмотрел этот вопрос в работе «Истина и метод». Пафос его работы заключается в идее о том, что постижение истины возможно не только в науке с ее универсальной методологией, но и вне ее рациональности и объективности. В культуре существует опыт постижения истины, находящийся за пределами науки, но сближающийся с науками о духе. Он выделяет три таких способа:

1. Опыт философии и ее истории, в котором постигается истина путем понимания текстов. 2. Опыт искусства, которое «вопреки всякому рационализированию» постигает истину через свои произведения. 3. Опыт истории, где историческое предание, исторические события и факты, хотя и становятся предметом научного исследования, приобретают голос в своей истине. «Все это такие способы постижения, в которых возвещает о себе истина, не подлежащая верификации методологическими средствами науки».

На примере искусства, рассматриваемого им как важнейшее средство и способ познания, Гадамер говорит о том, что в нем истина не может быть выражена понятийными «словесными» средствами, там она переживается, становясь бытием. Как можно, риторически замечает Гадамер, в словах выразить содержание картин голландских художников ХVII в. или полотно Ван Гога «Подсолнухи»? Чтобы понять искусство, необходимо овладеть его языком, освоить его «буквы», научиться их «читать», а язык этот отличается от рационализированного языка науки. Истина любого произведения искусства обращена к внутреннему миру человека, в ней раскрывается нечто единичное, уникальное. Благодаря искусству человек научается понимать себя. А как же быть с объективностью истины? Гадамер, рассматривая не только искусство, но и всю совокупность гуманитарных наук, говорит о том, что в них сознание способно возвыситься над собой и тем самым достичь объективно-истинного, однако эта объективность инородна научной истине и достигается иными путями, поскольку, как говорилось выше, предметом познания в этих науках является сам познающий. Как избежать субъективности в данной сфере познания? Необходимо использовать иной метод познания – герменевтику (искусство понимания, толкования), в которой, как и в естественных науках, придается значение фактам. Но в гуманитарном, конкретно историческом, познании факты не объективны, они «…обретают жизнь лишь благодаря той точке зрения, с которой нам их показывают». Вместе с тем, переживая произведения искусства, оценивая исторические факты с позиций предпочтений познающего субъекта, субъект приобщается к общечеловеческим (объективным) ценностям или придает фактам объективное значение. В истории люди разных эпох открываются друг другу. Это и есть специфические моменты объективности.

Несмотря на явно антисциентистскую направленность идей Гадамера, можно говорить о том, что в целом его размышления по вопросу об истине носят характер не классического типа философствования, для которого характерно критическое переосмысление классических идей в философии, ценностей в науке и культуре, противопоставление рационального иррациональному.

Процесс дистанцирования от классической науки и философии завершается в новом состоянии современной культуры – постнеклассическом. В рамках этого этапа намечается полный отказ от ценностей науки, научного познания и классической философии как метода познания. Соответственно, философы данного периода демонстрируют иное понимание традиционных для классической гносеологии проблем, в том числе и проблемы истины.

Один из философов обозначенного периода - П.Рикер (Франция), обсуждает эту проблему в работе «История и истина».

П.Рикер, прежде всего, четко указывает на то, что познание истории есть история и сама историческая деятельность. В таком сопоставлении (а не в контексте субъект-объектного содержания познания) можно рассматривать проблему истины в истории. «История – это не только «свершившаяся история, которую историк постигает в истине, т.е., в объективности, но это также и текущая история, которую мы создаем и воздействие которой испытываем». Возникает вопрос: «каким образом мы создаем ее в истине?».

Профессиональный историк и историк философии в решении этой проблемы сталкивается с рядом трудностей: с одной стороны, история прошлого предстает во множестве ликов, с другой – современная культура и цивилизация также представляют собой множество взаимопересекающихся связей. В центре этих полюсов – познающий субъект, являющийся одновременно и объектом. Как же возможно постижение истины в таком аспекте? Рикёр дает следующий ответ на этот вопрос: историю следует каждый раз понимать как диалектику Единого и Множественного. Основанием исторической истины в этом случае становится диалог, полемический характер общения. При этом важно осознавать, что истины прошлого (философские учения в истории философии, к примеру) не могут оцениваться с позиций противопоставления истины и заблуждения, они находятся по ту сторону истинного и ложного, они иные. Но эта инаковость не означает «не истинность» - при тщательном рассмотрении в ней можно обнаружить зерна истины. Они в том, прежде всего, что великие мыслители-философы прошлого «перекраивали главнейшие вопросы по новым лекалам», умели выдвинуть свой стиль, способ философствования как умения задавать вопросы по-новому, придавая им всеобщую форму. Классическое определение истины как адекватного отражения реальности мышлением о ней приобретает в данном случае форму соответствия ответов заданным вопросам, решений – поставленным проблемам. Таким образом, истина есть совпадение собственного ответа с собственным вопрошанием.

Рикёр много раз повторяет, что в исторической науке, в истории философии большое место занимает коммуникация, продуктивный диалог («история всегда полемична»), а поэтому следует уметь быть открытым диалогу, «вносить дух братства в самые напряженные дебаты». И далее – вывод: в гуманитарных науках истина носит интерсубъективный характер, в ней исключается «любое суммирование».

При ответе на первый вопрос необходимо исходить из того, что, поскольку познание является разновидностью и особой формой деятельности, оно сохраняет и общую структуру деятельности, включающую в себя следующие основные элементы: субъект, который ее осуществляет; объект, на который она направлена; цели (результаты), которые предполагается получить при осуществлении самой деятельности, а также методы, с помощью которых деятельность осуществляется. Субъект определяется как «источник предметно-практической и познавательной активности, направленной на объект». Именно субъект вырабатывает и реализует все основные компоненты деятельности: постановку цели, выбор и определение объекта, формирование плана или программы самой деятельности, фиксацию ее этапов, контроль промежуточных результатов, переход от одного этапа к другому. В сфере познания субъект определяет предмет исследования, выделяя его как некий «срез» противостоящего ему объекта, а также выстраивает концептуальную и эмпирическую модели познаваемого предмета. В современном познании субъект проектирует ряд условий познания данного предмета, проходит основные этапы процесса познания, опираясь на те методы, которые в наибольшей степени соответствуют характеристикам и самой природе познаваемого объекта. Субъектами социального и гуманитарного познания могут быть как индивиды (отдельные исследователи, ориентированные на актуальные проблема социума и культуры), так и исследовательские коллективы. При этом, если конкретная научная школа лишь начинает складываться, то ее представляют индивиды-«зачинатели».

Так, индивидуальными исследователями были М.М. Бахтин, опирающийся на специфику диалога в культуре и литературе и выявивший его сущностные характеристики; М.Ю. Лотман, положивший начало структуралистскому подходу в отечественной теории культуры и ряд других.

Коллективный субъект социального и гуманитарного познания отличается от подобного субъекта естественнонаучного познания рядом особенностей. Во-первых, здесь должен быть развит особый «эмоционально-смысловой» климат, позволяющий достигать не только рационального, но и интуитивно-смыслового взаимопонимания сотрудников коллектива. Это требование идет от объекта исследования, который требует единого для коллектива истолкования, смыслового переживания, интерпретации культурных и социальных феноменов. Напротив, в команде физиков или химиков гораздо большее значение имеет рационально-информационный аспект, а взаимопонимание достигается при анализе закономерностей природных объектов, опирающемся не столько на смысл и опыт, сколько на математику, логическую связность высказываний и т. д. Во-вторых, для существования коллективного субъекта социального и гуманитарного познания требуется некоторое общее мировосприятие, взаимоприемлемые культурно-художественные вкусы. Здесь нужна развитая гуманитарная и философская культура сотрудников, ориентация на целостность идеально-духовной сферы конкретного исторического периода и конкретного общества. При этом исследовательские коллективы складываются уже в рамках возникших и утвердившихся научных направлений.

Определенный смысл и ценность в этом познании представляет реальный опыт жизнедеятельности социальных общностей разного уровня, в котором отбираются и типизируются не только черты поведения и общения, но и оценки, коллективные представления о реальности, различного рода социальные и культурные нормы. Анализ опыта таких субъектов - важная сторона социального и гуманитарного познания.

Социально-гуманитарное знание раскрывает не только объективные закономерности общества и культуры, но и их субъективные формы проявления: интересы, цели, ценностные ориентации и т. д. В соответствии с этим здесь гораздо большее значение имеет и субъективная сторона самого познания. Она проявляется в нескольких аспектах.

Прежде всего это позиция самого субъекта познании-его мировоззрение, ценностные ориентации и установки, выбор аспектов рассмотрения объектов, смысловые стороны и отношения. Проблема состоит в следующем: при каких условиях позиция субъекта познания не будет препятствовать объективному познанию общества и культуры?когда эта субъективность может превратиться в субъективизм, ведущий к потере существенных связей с объектами социально-гуманитарного познания? Трудность заключается в том, что и в самом объекте проявляется как объективная, так и субъективная его сторона, поскольку все эти объекты создаются и существуют лишь через деятельность реальных социальных субъектов, через социальные отношения и связи. субъективная сторона в социальном познании не должна «закрывать» объект или же сливаться с ним в некоторое единство. В методологии социальной философии был выработан ряд принципов, осуществление которых помогает решить эту проблему. Это принципы объективности, историзма, критичности, диалектического подхода к решению социальных и культурных проблем и др.При решении конкретных исследовательских задач в социальном познании важно исходить из приоритетности общественного бытия над формами общественного сознания, практики над теорией, коллективного (общего) над индивидуальным, хотя это последнее, несомненно, требует особого внимания и конкретного рассмотрения.

Субъективная сторона социального познания должна соответствовать наиболее передовым тенденциям развития общества, интересам передовых классов и слоев общества. Лишь тогда само социальное познание не упускает из виду целостность, объективные тенденции и взаимосвязи общества, истории и культуры.

Но это значит, что субъект социально-гуманитарною познания не может быть полностью «отстраненным» от общественной жизни и борьбы интересов: он что-то поддерживает, что-то осуждает и критикует. Однако он должен соответствовать по масштабу самой общественной системе, а потому должен опираться на интересы, ценности и мировоззрение тех слоев общества, которые выражают в своей деятельности основные тенденции его развития. Познающий субъект должен выражать не столько внутригрупповые или индивидуальные черты, сколько конкретно-историческое проявление (или качество) субъективности данного общества и его культуры. Это важно не только для исследования процессов современного общества и культуры, но и исторических формообразований этих систем. В целом динамику взглядов на характер субъекта в социально-гуманитарном знании можно определить как путь от «уважения» к субъекту до его полного отрицания. Первая позиция представлена в работах представителей неокантианства, герменевтики, феноменологии, подробно анализирующих трудности, обусловленные спецификой субъекта гуманитарных наук. В частности, Гадамер видел основную проблему в том, что субъект гуманитарного познания всегда находится в рамках определенной исторической традиции и, являясь ее носителем, во-первых, нагружен бессознательно усвоенными предрассудками (предустановками), избавиться от которых он может только отрефлексировав свои связи с традицией, и, во-вторых, нагружен так называемыми «оправданными» предрассудками, которые можно назвать ментальными, поскольку они глубоко привязывают субъекта к культурно-исторической почве и задают горизонт его понимания. Альтернативная точка зрения представлена в структурализме М. Фуко, разрабатывающего стратегию разрушения субъекта. У Фуко главное место принадлежит эпистеме , понятой как своеобразный языковой и смысловой код, задающий проблемное поле, правила и нормы научного дискурса. Именно эпистема, а не субъект, диктует проблематику и методы гуманитарного исследования . Субъектом гуманитарных наук оказывается здесь «структурный человек», отличительной особенностью которого является особый характер воображения, состоящий в способности усматривать структуру - расчленять объект исследования и производить обратную процедуру установления, наведения связей. Сам субъект оттесняется на второй план, и интерес перемещается в область процесса структурирования. В рамках этой логики развиваются и постмодернистские исследования- Постмодернизм еще более последовательно проводит идею «растворения» субъекта, утверждая, что субъект есть не более чем иллюзия и доходя до его полною устранения (концепция «смерти автора»),

Теория познания строится как теория отношений субъекта к объекту обеспечивающих получение истинного знания. Нахождение истины есть длительный процесс, а не одномоментное действие. Субъект познания должен воспроизвести предмет познания, а значит, косвенно и его объект, стремясь исключить собственные многообразные характеристики, свои ценности и идеалы, обеспечить свободное от оценок познание Это и будет означать объективность знания, его отнесенность к предмету, а не к познающему субъекту. К специфике социально-гуманитарного познания относится то, что социальное познание ориентировано преимущественно на нормы и идеалы неклассической и постнеклассической научности. Субъект-объектная схема познания О - S с самого начала осложнена здесь присутствием субъекта. Прежняя схема принимает вид: O / S - S. Позже в процессе познания начинает фигурировать практика O / S / P - S. В конечном итоге здесь усложняются критерии объективности, которые перестают пониматься в духе классической концепции истины, согласно которой истина есть тождество представлений познающего субъекта об объекте познания. В не классических концепциях принимаются во внимание как наличие субъекта в самом объекте познания, так и феномены сознания познающего субъекта, которые в конечном итоге должны быть максимально устранены в результате познания. Социальные науки могут познавать объективные закономерности, пробиваюшие себе дорогу, несмотря на то, что в обществе действуют люди, наделенные волей и сознанием. Здесь истина предстает как отражение этих закономерностей. Но социально-гуманитарное познание интересуют также мотивы и ценности субъекта, групп, включенных в общество, и объективность познания в этом случае представляет собой адекватное понимание этих мотивов и ценностей . Имеются также важные особенности современного социально-гуманитарного познания: невозможность принимать теоретические конструкты за реальность и жить в соответствии с ними. Ответственность субъекта познания состоит в получении достоверного знания . Но в настоящее время сдвигаются рамки взаимоотношения науки и практики. Сегодня многие достижения науки получены при постановке практических целей, и функционирование науки в обществе влияет на ее познавательные средства. Поэтому часто субъект познания общества взаимодействует с субъектами его преобразования или сам одновременно становится таковым. Это расширяет область ответственности субъекта познания. Субъект познания предстает как целостный человек, но конечным субъектом остается общество. Наука не может сделать больше, чем ей позволяют выработанные обществом познавательные средства и владеющий ими субъект. Новая комбинация объективного и субъективного факторов не всегда позволяет различить объект и субъект практики, а также объект и субъект познания. Появились концепции, в которых отрицается основополагающая роль субъектно-объектных отношений как в практике, так и в познании. Набирают силу релятивистские идеи безобъектности, невозможности отобразить объективную реальность, возникают сомнения в самом ее объективном существовании, а также концепции бессубъектности , отрицающие роль субъекта. Появилось понятие «актор». Это тот, кто действует, но в отличие от субъекта его действия могут быть лишены целенаправленной воли на преобразование или познание. Особенностью социально-гуманитарных наук является то, что здесь субъект представлен дважды - как познающий субъект (индивид, научное сообщество или общество) и как часть объекта познания, ибо в обществе действует наделенный разумом и волей. В целом же субъектно-объектное отношение при всех его исторических модификациях сохраняет свою регулятивную роль в познании.

В целом познание есть процесс освоения дейст­вительности, приобретения знания. Само познание выступает как взаимодействие субъекта (того, кто познает) и объекта (то, что по­знается). Способы взаимосвязи этих структурных элементов по­знавательного процесса различны.

В гегелевской традиции познание предстает как активный процесс, осуществляемый деятельным, саморазвивающимся субъ­ектом. В то же время его деятельность (в том числе познаватель­ная) обусловлена объектом познания - идеей. В современной фи­лософии большее внимание уделяется структуре самого субъекта. Субъект оценивается как познающий ум (субъект познания) и как субъект действия, ответственный за него. Само различие и связь субъекта и объекта предполагают наличие рефлексии как науч­ной, так и философской. Отсюда следует специфика человеческо­го познания, социального познания. Таким образом, с одной сто­роны, имеются общие закономерности познания, а с другой - его специфика, хотя каждый вид познания имеет социальный харак­тер .

Специфика заключается в том, что объектом здесь выступает деятельность самого субъекта познания. Субъект познания соот­носится с субъектом действия (человек является и субъектом по­знания, и реально действующим лицом). Объектом познания ста­новится и взаимодействие между субъектом и объектом познания. Кроме того, в объекте социально-гуманитарного познания, как правило, присутствует и его субъект.

Включение в поле изучения и обучения таких социальных объ­ектов, как общество, история, человек, актуализирует особые по­знавательные процессы - понимание, интерпретацию, описание, где в коммуникативных процедурах наряду с субъект-объектными взаимодействиями значительную роль играют и субъект-субъект- ные отношения. Все это стимулирует изучение природы и струк­туры самого субъекта (познания и действия).

Качественное многообразие, сложносистемный характер об­щественной жизни обусловливают адекватную сложность со­циально-гуманитарного познания. Сложная специфика объек­

тов социального познания дополняется сложной, амбивалентной структурой субъекта социального познания.

Характеризуя социальное познание, необходимо учитывать и личностный аспект. Человек как субъект вовлечен в обществен­ные системы, связи, группы, но вместе с тем обладает индиви­дуальным опытом, ценностями, интересами и потребностями. Все это актуализирует наличие многих теорий, идей, уровней мен­тальности. Таким образом, социально-гуманитарное познание следует рассматривать с точки зрения онтологического, аксиоло­гического и гносеологического уровней философской рефлексии, что обусловливает целостную природу познавательной деятель­ности, в том числе социальной.

На онтологическом уровне при характеристике бытия общества необходим учет степени включенности социального субъекта в общественные системы, в социум, учет диалектики процесса по­знания.

На аксиологическом уровне конкретизируется понимание спе­цифики социально-гуманитарного познания, поскольку оно свя­зано с ценностями различного рода. Аксиологический подход определяет и выбор объекта познания, его формы, методы и ха­рактер интерпретации результатов. В этом процессе участвует реальный субъект с его индивидуальными целями, задачами и ин­тересами.

Гносеологический уровень во многом зависит от позиций субъ­екта познания по онтологическим и аксиологическим проблемам. Здесь решаются вопросы: о путях реализации познания социаль­ных процессов и состояний; возможностях и границах этого по­знания; о соотношении в познании личного и общественного опыта субъектов; соотношении рационального и нерационально­го и др.

Научное познание, в том числе социальное, включает в себя основные принципы, способы и правила понимания, объяснения и интерпретации, вырабатывает язык науки в целом и специаль­ных дисциплин. Оно становится зависимым и от форм существо­вания индивидуального и коллективного субъекта.

В целом индивидуальное и коллективное характеризуют функциональную сторону социального изменения в обществе. Социальность тогда выступает как соотношение индивидуально­го бытия людей и различных контактов между ними, того, что обо­

собляет людей и объединяет их. Здесь применяются различные формы коммуникации. Раскрытие взаимосвязи индивидуального и коллективного дает возможность установить различные типы социальных систем и структур.

Социализация и личностная иден­тификация осуществляются через различные виды деятельности, расширение круга общения, углубление познания «другого»; че­рез самопознание индивида как активного, деятельного субъекта. Для анализа этого процесса русский философ Л.П. Карсавин вво­дит понятие «разъединение-воссоединение личности». Жизнен­ное бытие «преодолевает внешнюю ей данность (разъединен­ность) и свою собственную данность (необходимость своего разъ­единения-воссоединения)» .

Взаимоотношения индивидуального и коллективного субъек­тов многомерны, они не всегда совпадают. Индивид представляет собой определенное природное единство и в то же время продукт социализации и идентификации. В современном обществе с уси­лением миграционных процессов, социальной дифференциации индивид часто вынужден примыкать к различным общностям, различным культурам. В таком случае эффективным становится множественная идентичность, когда индивид сознает свою вовле­ченность в разные общности среднего уровня - национальные, культурные и др. Тогда его индивидуальность складывается из уникальности связей с каждой из общностей. Процессы иденти­фикации и индивидуализации переплетаются между собой, спо­собствуют развитию самобытной природы человека как субъекта действия и познания. Познавательная деятельность, особенно на­учная, становится надындивидуальной (интерсубъектной), зави­симой от коллективного субъекта, от культуры в целом, от взгля­дов научного сообщества.

Научное сообщество - это объединение ученых, работающих в одном направлении, принимающих в основном общие теорети­ко-методологические принципы и способы решения проблем. Оно представляет собой целостный организм и воспроизводится через образование и систему внутринаучного общения. Научное сообщество, являясь элементом научной системы, само структу­рируется. Кун связывал понимание научного сообщества с поня­тием парадигмы (см. § 1.8). Современные авторы приводят раз­личные классификации этой структуры. Например, выделяют внутреннее структурирование («центр» и «периферия», взаимо­

связь научных авторитетов и др.) и внешнее структурирование (национальные научные сообщества, действующие в рамках ка­кой-либо страны; дисциплинарные научные сообщества, дейст­вующие в рамках определенных специальностей; проблемные на­учные сообщества, работающие над определенной проблемати­кой, в том числе междисциплинарной). Отдельные ученые могут участвовать в нескольких структурных подразделениях, что при­водит к необходимости сочетания свободы и социальной ответст­венности субъектов научного познания. Личная самореализация ученых сочетается с мотивационно регламентирующим воздейст­вием научного сообщества.

Особой разновидностью научного сообщества является науч­ная школа - наиболее динамичный структурный элемент науки, обеспечивающий преемственность научного знания и условия для его дальнейшего развития и связывающий личностный харак­тер обучения и исследования (учитель-ученик) с формализован­ными компонентами (см. § 2.4).

В последнее время в связи с развитием наукоемких информа­ционных технологий созданы качественно новые условия для ин­тенсификации коммуникаций ученых как на индивидуальном уровне, так и на коллективном.

Своеобразной конкретизацией современного коллективного субъекта является научно-техническая интеллигенция как особая социокультурная группа высокообразованных и нравственно ори­ентированных людей, реализующих в профессиональной деятель­ности научно-техническое творчество в научных идеях, техни­ко-технологических разработках, обеспечивающих их безопасное функционирование, осуществляющих подготовку научно-техни­ческих кадров.

Структурирование современной научно-технической интел­лигенции (инженеры, научные и научно-педагогические работ­ники) позволяет выполнять ей определенные производственные и социокультурные функции: проектировочную, исследователь­скую, материально-техническую, управленческую, информаци­онного обеспечения; проведения мониторинга и др.

Специфика социально-гуманитарного познания в большой степени обусловлена природой ценностей.

11.3. Природа ценностей и их роль в социально-гуманитарном... 273 библиографический список

1. Карсавин Л. П. Религиозно-философские сочинения. Т. 1. М., 1992.

2. Философия; под ред. В.Д. Губина, Т.Ю. Сидориной. М., 2004.

Область научных дисциплин, охватываемая понятием социально-гуманитарного знания, – это целостный континуум субъективной реальности. Он включает знания об обществе, человеке, истории и культуре. Все эти сферы исследуются как наукой, так и вненаучными формами познания. К вненаучным формам познания относятся те знания, которыми обладают люди в их повседневной жизни, в специфических формах деятельности. К таким видам деятельности можно отнести политическую деятельность, искусство, религию, право, культуру и др. В повседневной жизни познавательные процессы вплетены в контекст реальных проблем и забот, решение которых обеспечивает содержание конкретной жизнедеятельности людей. В социальной науке, как и в других видах научной деятельности, познавательная сфера вычленяется в специальный раздел знания. Наука есть форма специальной деятельности по производству знания, и осуществляется она определёнными социальными институтами …
на основе исторически выработанных и развиваемых собственных методов и процедур исследования. На результаты научного исследования большое влияние оказывает стиль научного мышления. Стиль мышления представляет собой сложную, иерархически упорядоченную систему образцов, принципов, форм и категорий теоретического освоения мира. Эта система изменяется во времени, она подчиняется определённым циклам, постоянно воспроизводит свою структуру и обусловливает специфическую реакцию на каждый включаемый в неё элемент. Например, А.А. Ивин писал: "ограничения, диктуемые стилем мышления, почти не осознаются и не подвергаются исследованию в свою эпоху". Стиль мышления слагается под воздействием культуры. Об этом писал представитель аналитической философии Л. Витгенштейн. Эгон Фридель, например, говорил о влиянии Рене Декарта на культуру Франции XVII в.Теоретический горизонт каждой эпохи ограничен свойственным ей стилем мышления. Никто не может подняться над историей и выйти из своего времени, чтобы рассматривать прошлое "беспристрастно", без всякого искажения. С учётом особенностей существующего стиля мышления можно определить и те фрагменты реальности, которые становятся в данную эпоху объектом научного познания. Объектом познания является тот фрагмент реальности, объективной или мысленно сконструированной, на изучение которой и направлено научное познание. Для социально-гуманитарных дисциплин объектами могут выступать, например: деятельность государства, ценности общества, его идеалы, общественные связи и коммуникационные процессы. Для того, чтобы эти объекты вошли в сферу научных изысканий, требуется провестиопределённую операцию по превращению объекта познания в предмет исследования данной науки. Содержание объекта при этом подвергается расчленению на специфические аспекты, согласно целям и способам идеализации, принятым научным сообществом на данном этапе развития науки. Такие мысленные конструкты или модели и будут рассматриваться как предмет познания в конкретной научной дисциплине. Выделение объекта познания и превращение его в предмет познавательных процедур обеспечивается за счёт активности субъекта познания – отдельного учёного, или определённого научного сообщества. Науки социально-гуманитарного профиля занимаются анализом, как закономерностей социальной жизни, так и её ценностных состояний, а также мотивов деятельности субъектов. Предметы и способы познания здесь конструируются, согласно целям и задачам исследования. Так, человек, являясь предметом изучения социологии, политологии, экономических наук, культурологии и др. имеет в каждой из этих областей знания свою специфику. Социология рассматривает человека в контексте социального целого. В экономической модели представлены детерминанты и способы поведения человека в процессах производства, потребления и других сферах хозяйственной деятельности. Присутствующая в экономических теориях та или иная модель человека мысленно конструирует и различные социальные реальности. Онтологизация теоретических моделей даёт разные онтологии не только экономических отношений, но и общества в целом. Культурология акцентирует внимание на человеке как носителе ценностей и участнике определённых символических схем и ритуалов поведения. Отсюда и специфика методологии социально-гуманитарного знания. Она обладает и общенаучным содержанием, и особенным – тем, что обеспечивает познание в различных её областях. Субъектом социально-гуманитарного познания являются человек, коллектив, научное сообщество, или общество в целом. В классической науке требование объективности знания исключало возможность проявления в содержании научного знания моментов, связанных с характеристиками познающего субъекта. Субъективное начало выносилось за скобки, а истина не могла "быть замутнена" никакими целевыми и ценностными установками тех, кто объявлял полученные результаты истинными. Всё изменилось с открытием квантовой механики. Модель беспристрастного наблюдателя в физике микромира сменилась на противоположную. Наблюдатель не только участвует здесь в регистрации результатов наблюдения, но и условия, в которых он производит их, – всё отражается на конечном результате исследования. В первой половине XX века в естественных науках формируется представление о мире как многомерной системе, где господствуют уже не динамические, а статистические законы. Принципом, объясняющим процессы микромира, становится вероятностный детерминизм. Для Вебера социология является отдельной наукой о поведении человека и его следствиях. Доступные познанию связи для него относительны. Картина целого может быть только аспектом в предметном созерцании, а не знанием действительного целого. Это релятивистское познание не затрагивает человека как его самого. Для него воззрения становятся возможностями и границами познания. Он постигает предмет познания в своей ситуации существования. Но он не возвышается до того, что даётся и доступно в знании. Согласно этой позиции, возможные воззрения должны быть охвачены в их относительности, и присутствовать там, где что-либо совершается с должной ответственностью. Социально-гуманитарное познание – это всегда ценностно-смысловое освоение и воспроизведение человеческого бытия. Категории "смысл" и "ценность" являются ключевыми для понимания социального познания. Человеческая жизнь – это всегда осмысленное бытие. Гуманитарному познанию предлагается выявить и обосновать смысл существующего. Отсюда – и включённость в предмет социальных дисциплин самого познающего субъекта со всем комплексом его ценностных предпочтений и целевых полаганий. Таким образом, в социально-гуманитарном познании предмет рассматривается не в его пространственных и временных параметрах, а как носитель смысла, как знак, символ человеческого проявления. Сознание в этом случае направлено не на постижение природной сущности вещи, а к её смыслу. В гуманитарном знании мир задан человеку духовно-смысловым своим проявлением. Здесь мы попадаем в царство ценностных сущностей, которые подлежат пониманию и истолкованию. Этим и отличается объект социально-гуманитарного познания от его предмета, который есть не что иное, как "мир человека", "смысловая реальность", раскрывающаяся при контакте субъекта познания с соответствующими фрагментами объективной реальности. Таким образом, в данном контексте процедура понимания выступает операцией по нахождению смыслов. Поэтому оно органически связано с самопониманием и самопостижением, что осуществляется в пространстве языка. Так в структуру социального познания входит аксиологическая компонента, а стиль мышления становится ценностно-ориентационным. На основе категориального статуса ценности сформировалась философия ценности или аксиология. Её становление связывается с неокантианством, одним из представителей которого был последователь баденской школы Г. Риккерт. Риккерт разрабатывает концепцию ценностей, включая в неё проблему ценностной интерпретации, и выходит в смысловое поле герменевтики. Ценности не относятся ни к области объектов, ни к области субъектов. Они образуют совершенно самостоятельное царство, лежащее по ту сторону субъекта и объекта. Следовательно, мир состоит не из субъектов и объектов, но из действительности, как изначальной целостности человеческой жизни и ценностей. Если мир состоит из действительности и ценностей, то в противоречии этих двух сфер и заключается мировая проблема. Противоречие это гораздо шире противоречия между объектом и субъектом. Субъекты вместе с объектами составляют одну часть мира – действительность. Им противостоит другая часть – ценности. Мировая проблема есть проблема взаимного отношения обеих этих частей и их возможного единства. В теории ценностей Риккерта интерес представляют такие ценности, которые претендуют на значимость. Они могут быть обнаружены только в сфере культуры. Культуру следует понимать как совокупность благ. Наличие ценностей становится основной предпосылкой наук о культуре. Именно ценностно-смысловые структуры всего существующего представляют особый интерес для социального познания и внедрения результатов этого познания в проектирование и осуществление сценариев будущего. История может быть "научна", по Риккерту, при соблюдении ряда условий, позволяющих ученому избежать как "пожирающего индивидуальность генерализующего метода", так и опасности "ненаучных оценок". Традицию, которую открыли в философии и культуре представители баденской школы неокантианства, продолжил М. Шелер. Сама эпоха с необходимостью ставит перед ним ряд вопросов, главный из которых – это вопрос о причинах поступков и выбора отдельного индивида. И в своих аксиологических исследованиях Шелер изначально ставит перед собой иную цель, чем неокантианцы. Его интересует действующий в мире индивид, выбирающий путь к цели, которая для каждого своя. Каждый индивид – особый микрокосм. В основе нравственного познания человека лежит не логическая взаимосвязь, а сфера эмоционального с ценностным порядком и актом ценностного предпочтения. Он выдвигает такой принцип: "Само по себе доброе для меня". Объективный ранговый порядок ценностей содержится в каждом отдельном индивидууме, проявляясь в акте предпочтения ценностей. Аксиология, таким образом, приводит в согласие релятивизм и абсолютизм. Высшим типом знания Шелер считает знание спасения. Это – метафизическое знание, дающее возможность постижения абсолютной реальности и ценности Бога как высшего абсолюта. Особое место занимает у Шелера гуманитарное знание, – знание образования и культуры. Главным предметом гуманитарного знания он считает ценность. Это в целом характерно для феноменологической философии того времени, поскольку ценность выступает как содержательный момент бытия. Постижение ценности требует, по мнению философа, как погружения познающего в жизненный мир, так и его подъёма к метафизическим высотам абсолютного знания. Меняющийся и вечно ищущий человек, и общество в целом, ставят вопрос о стабильных основах человеческого общества. Почему всё получается так, а не иначе, почему всё – такое, а не иное – вот тот вопрос, на который хотят ответить и разрушитель, и творец. Суть шелеровской аксиологии состоит в признании объективной иерархии ценностей, вытекающей из признания первенства надвременного "царства ценностей". Историческим, в его понимании, является лишь способ востребования тех или других ценностей, который определён как обществом, так и свойствами личности. Объективный ранговый порядок ценностей включает в себя: ценностный ряд приятного и неприятного, а также полезного; ценностную модальность, соответствующую витальным чувствам; духовные ценности (этические, эстетические, познавательные и производные от них ценности культуры); ценностные святыни. Шелер ставит себе в заслугу введение второго ценностного ряда, связанного с витальными чувствами: они включают противоположность благородного и низкого, благополучного и неблагополучного, подъёма и спада жизни, здоровья и болезни, слабости и силы, старости и смерти, радости и печали, мужества и страха. Все эти чувства составляют самостоятельную ценностную модальность и не сводятся к ценностям приятного-неприятного или к духовным ценностям. В основе их лежит жизнь как "подлинная сущность". Ценностные святыни являются наивысшими в иерархии ценностей. Они соответствуют сфере божественного и делают религию основой культуры. Философия, искусство, наука – лишь последующие за религией фазы развития духа. Вместе с тем решающее место среди них занимают ценности личности. Наука, следовательно, опирается на духовную ценность познания, но сами ценности могут быть познаны и в философском дискурсе. Для жизни и для познания Шелер считает необходимой априорную способность любви – "к другому", "к своему предмету". Порядок любви спонтанен, не является ответом на устройство ценностного мира. Предмет познания раскрывается в ответ на любовное к себе отношение познающего, его вчувствование и желание понять. Любознательность и воля к власти – основа метафизики, а любовь к Богу ведет к религиозному знанию или знанию-спасению. Высшие формы духовного опыта укоренены в витальных влечениях. Шелер считает, что правильность или ложность образа жизни человека можно понять, если только существует объективно правильный порядок его чувств. Такой порядок он называет "порядок любви" (ordo amoris). Этому порядку следует и познание субординации всего, что в вещах может быть достойным любви, сообразно внутренней, присущей им ценности. Концепция Шелера является результатом его увлечений философией Канта, Фихте, феноменологией Гуссерля и учением католической церкви. В ней удивительно "переплавлены" основные наработки его "духовных наставников" и предложено своё собственное понимание человека, открывшего в себе "любовь к жизни". Исследование проблемы ценностей на уровне научного знания проводил и Вебер. Он провёл различие между естественными и социально-гуманитарными науками и их способами решения проблемы "свободы науки от ценностей". Учёный считает, что существуют различные возможности ценностного соотнесения объекта. При этом отношение к соотнесённому с ценностью объекту не обязательно должно быть положительным. Если в качестве объектов интерпретации будут, например, "Капитал" Маркса, "Фауст" Гёте, "Сикстинская мадонна" Рафаэля, "Исповедь" Ж.Ж. Руссо, то общий формальный элемент такой интерпретации – смысл, будет состоять в том, чтобы открыть нам возможные точки зрения и направленность оценок. Вебер полагает, что интерпретация, удовлетворяющая нормам мышления, принятым в какой-либо доктрине, принуждает принимать и определённую оценку. Такая оценка будет считаться единственно "научно" допустимой в подобной интерпретации. (Например, в "Капитале" Маркса). Ценностный анализ, рассматривая объекты, относит их к ценности. Ценность эта независима от какого бы то ни было чисто исторического, или причинного значения: она находится за пределами исторического. Такое различие предстаёт как различие ценностной и причинной интерпретации. Оно заставляет помнить, что объект этой идеальной ценности исторически обусловлен. Если нам не известны общие условия: общественная среда, исторический период, состояние проблемы, т.е. – всё то, что имеет причинное значение для текстов и научного труда, тогда множество нюансов и выражений мысли окажутся для нас непонятными. Вебер рассматривает также соотношение проблемы ценностей с противоположной ей проблемой – "свободы от оценочных суждений", в частности, в эмпирических науках. Для него отнесение к ценностям – это методологический приём. Он не влияет напрямую на субъективно-практические оценки, однако, выполняет регулятивные и предпосылочные функции. "Даже чисто эмпирическому научному исследованию направление указывают культурные, следовательно, ценностные интересы". Конечно, Вебер не считал науки свободными от ценностей и не предполагал полное исключение ценностных высказываний из научного познания. Но он настаивал на необходимости выделять специфические устойчивые и объективные характеристики отдельно, как для естественных наук, так и для наук о культуре. В науках о культуре разнообразные, неповторяющиеся явления, по его мнению, подводятся не под закон, а под "идеальный тип", позволяющий иным способом зафиксировать общее и необходимое в этих науках. Современная эпистемологическая парадигма в социально-гуманитарныхнауках предлагает свою дефиницию ценностей, используемых в контексте данных дисциплин. Под ценностями в новой социо-гуманитарной концепции понимается не только "мир должного", нравственные и эстетические идеалы, но и любые феномены сознания, а так же и объекты из "мира сущего", имеющие ту или иную мировоззренческую и нормативную значимость для субъекта и общества в целом. Появляется необходимость различать две группы ценностей, функционирующих в научном познании. К первой относятся социокультурные, мировоззренческие ценности, обусловленные социальной и культурно-исторической природой науки и научных сообществ, самих исследователей.Вторая охватывает когнитивно-методологические ценности, выполняющие регулятивные функции, которые определяют выбор теорий, методов, способы вы-движения, обоснования и проверки гипотез. Эти регулятивные функции обеспечивают и выбор оценивающих оснований для интерпретации и информативной значимости данных, полученных в исследовании. Если для Вебера наука, изучающая социальное, есть наука о поведениичеловека и его последствиях, то для философов-постмодернистов эти последствия выглядят слишком пессимистично. Характеристика кардинальных изменений базовых форм социального бытия предложена в книге Ж. Бодрийяра "В тени молчаливого большинства, или конец социального". По мысли Бодрийяра, "…всё хаотическое скопление социального вращается … вокруг масс", обладающих таким свойством, что "всё электричество социального и политического они поглощают и нейтрализуют безвозвратно. Они не являются ни хорошими проводниками политического, ни хорошими проводниками социального, ни хорошими проводниками смысла вообще". Бодрийяр констатирует, что "призыв к массам, в сущности, всегда остаётся без ответа. Они не излучают, а, напротив, поглощают всё излучение периферических созвездий: Государства, Истории, Культуры, Смысла. Они суть инерция, могущество инерции, власть нейтрального". Масса представляет явление, не осваиваемое никакой практикой иникакой теорией. Массы способны выступать главным действующим лицом истории, обретая слово и переставая быть "молчаливым большинством". Но собственной истории, достойной описания, они не имеют. Их сила является неизбывно актуальной. Масса, согласно Бодрийяру, обладает свойством "радикальной неопределенности". Она не имеет какой-либо социологической "реальности". В массе невозможно отчуждение. Массы предельно деформируют всевозможные схемы разума, которые не способны объяснять социальное бытие. "Зеркало социального разбивается от столкновения с ними", а они не оказывают какого-либо активного сопротивления. Французский философ-постмодернист завершает свой анализ социального бытия, предлагая следующее его прочтение. "Термин "социальное"… ничего не описывает и ничего не обозначает. В нём не только нет необходимости, он не только бесполезен, но всякий раз, когда к нему прибегают, он не даёт возможности увидеть нечто иное, не социальное: вызов, смерть, совращение, ритуал или повторение – он скрывает то, что за ним стоит всего лишь абстракция, результат процесса абстрагирования, или даже просто эффект социального, симуляция и видимость". Такие настроения отражают современную ситуацию в обществознании. Построить на разумных основаниях совершенный общественный организм, безупречный во всех человеческих отношениях, не удалось. Более того, сциентистский, технократический подход поставил человечество на грань трагический катастрофы. Термоядерная, экологическая и другие угрозы возможных катастроф стали осязаемыми реальностями. Оптимистические надежды на науку, способную разрешить все человеческие проблемы, сменились глубоким скепсисом в её возможностях на этом пути. Сциентизм (от лат. scientia – знание, наука), стали рассматривать как особый вид утопизма, – рационалистического утопизма. Он нашёл выражение в непомерных притязаниях всё понимать и переустраивать на основе научного подхода и научных знаний. Такая абсолютизация научного подхода и научных знаний является абстрактной и однобокой. За скобками общественной практики и познания оказываются целый арсенал вненаучных способов освоения мира: обыденный опыт, интуиция, формы художественного познания и преобразования мира, здравый смысл, религиозное миропонимание и др. Применительно к социальному познанию это означает, что субъектсоциальной практики принимает решения исключительно рационально: наоснове достоверной и исчерпывающей по объему информации, касающейся как предпосылок этого решения, так и его последствий. В действительности такое оказалось невозможно. Человек не является думающим автоматом. Его мысли неразрывно связаны с чувствами, эмоциями, разными формами оценок, которые не всегда являются рациональными. Субъект социальной деятельности всегда находится в динамичном состоянии. Ю.М. Лойтман, рассматривая особенности поведения современного человека в обыденной жизни, так описывает его отношение к феномену моды."Бытовой реализацией подобного процесса является мода, которая тожевносит динамическое начало, в казалось бы, неподвижные сферы быта. Вобществах, где типы одежды строго подчиняются традиции или же диктуются календарными переменами – в любом случае, не зависят от линейнойдинамики и произвола человеческой воли, – могут быть дорогие и дешёвые одежды, но нет моды. Более того, в подобном обществе, чем выше ценится одежда, тем дольше её хранят, и наоборот, чем дольше хранится – тем выше ценится. Таково, например, отношение к ритуальным одеждам глав государств и церковных иерархов. Регулярная смена моды – признак динамической социальной структуры. Более того, именно мода с её постоянными эпитетами: "капризная", "изменчивая", "странная", – подчёркивающими немотивированность, кажущуюся произвольность её движения, становится некоторым метрономом культурного развития. Ускоренный характер движения моды связан с усилением роли инициативной личности в процессе движения. В культурном пространстве одежды происходит постоянная борьба между стремлением к стабильности, неподвижности (это стремление психологически переживается как оправданное традицией, привычкой, нравственностью, историческими и религиозными соображениями) и противоположной им ориентацией на новизну, экстравагантность – всё то, что входит в представление о моде. Таким образом, мода делается как бы зримым воплощением немотивированной новизны. Это позволяет её интерпретировать и как область уродливого каприза, и как сферу новаторского творчества. Обязательным элементом моды является экстравагантность. Последняя не опровергается периодически возникающей модой на традиционность, ибо традиционность сама является в данном случае экстравагантной формой отрицания экстравагантности. Включить определённый элемент в пространство моды означает сделать его заметным, наделить значимостью. Мода всегда семиотична. Включение в моду, – непрерывный процесс превращения незначимого в значимое". Принимая какое-либо решение, человек всегда подкрепляет его ещё ичувством уверенности, правоты, веры, надежды, желания и т.д. Возникает вопрос: почему же стремление на научной основе строить общественные отношения наталкиваются на непреодолимые препятствия, превращающие самые благие намерения в утопию? Причин здесь несколько. Отметим некоторые из них. Деятельность социального субъекта всегда детерминирована фактором времени. Принятие решения и выполнение той или иной социальной деятельности происходит в конкретном временном интервале. Надо делать именно тогда, когда это диктуется временными обстоятельствами. Потом будут другие обстоятельства, при которых это действие может стать бесполезным или даже вредным. Субъект социальной деятельности всегда находится во власти времени. Его подталкивают оппоненты, конкуренты, логика самого социального процесса, в который он погружён. Социальному субъекту не всегда отводится время для серьёзных размышлений и принятия продуманных решений. Надо успеть всё сделать вовремя. Действительность, в которую он погружён, накладывает отпечаток на характер его деятельности. Общественные процессы отличаются предложением множества вариантов, которые то неожиданно реализуются, то также неожиданно исчезают. Для получения точных сведений нет времени: информация успевает устаревать уже в ходе её собирания. Получение исчерпывающей информации о социальном объекте является недостижимым идеалом, превращаясь в бесконечный процесс. Получается такая картина: намерения социального субъекта ориентируются на принятие решения и последующего практического действия на основе достоверных научных данных. В реальности всё выходит иначе – импровизированные и интуитивные решения без надёжного информационного обеспечения. Социальные изменения затронули и положение индивида в системе общественных отношений. Если раньше место человека в структуре общества доставалась ему "по наследству", то теперь каждое поколение как бы заново вынуждено определяться со своим социальным статусом. С позиции философии здесь можно говорить о том, что традиционные общества определяли место каждого человека по динамическим законам, т.е. однозначно и достоверно. Современное общество определяет место человека по статистическим закономерностям, т.е. вероятностно и со значительной долей неопределённости. Судьба человека стала рискованной. Риск этот связан, как ни странно, – со свободой выбора, которой так дорожит современный человек. Человек традиционного общества находился в более комфортных условиях при принятии решений. Его прогнозы строились на стабильных общественных отношениях и могли быть более строгими и точными. Ускоряющееся развитие общества привело к тому, что сегодня возросла неопределенность будущего. Выждав, можно оказаться в выигрыше, но можно и проиграть совсем, значительно ухудшив ситуацию. В кризисные периоды развития общества, когда наблюдается максимальная неопределённость, вероятность принятия рационально обоснованных решений становиться минимальной. Долгосрочные прогнозы становятся практически равными нулю. Если этот теоретический вывод перевести на язык текущей практики, то надо говорить о том, что в современном обществе мера рационального социального решения обратно пропорциональна степени его актуальности, срочности, общественной востребованности. Чем больше обществу нужны те или иные решения, тем более скороспелыми и необоснованными научно они будут. Скорые решения, на которые идут социальные субъекты, не обременяют их тщательным анализом собранного материала, его профессиональными экспертными оценками, а в случае необходимости, поиском альтернатив. Социальные решения принимаются на основе быстрого поверхностного описания события или ситуации до того, как они изменятся, чтобыпринять решения и успеть на них прореагировать. В такой ситуации возрастает необходимость теоретической разработки логических средств анализа информации для принятия оптимальных решений в практической деятельности. Область социально-культурных отношений, ставящая под сомнение возможность принятия чисто рациональных решений в области социальной деятельности, приводит к возникновению у некоторых субъектов такого психологического состояния как "амбивалентность чувств". С одной стороны, их одолевают чувства страха, неуверенности в завтрашнем дне, а с другой – развиваются азарт, желание найти нетривиальные решения, проявляется творческий подход к разработке возможных сценариев самореализации. Развитие общества отменило наследственные социальные координаты индивидов. Социальные группы – классы, слои, страты – по составу сталиочень динамичными. Мозаичность социальной структуры привела к тому,что каждая группа заинтересованно скрывает свои истинные намерения,желания, цели. Это понятно. В общественной ситуации, когда активностьдругих не оставляет времени для точной оценки происходящих событий,каждый заинтересован в том, чтобы конкуренты, оппоненты и просто другие не могли точно раньше времени "вычислить" твои цели, решения и действия. Такая позиция социальных групп и отдельных людей создает еще одну трудность для получения достоверной информации о состоянии общества для успешного прогнозирования будущего. Противоречивость общественных отношений проявляется и в сфересоциальных коммуникаций. С одной стороны, в обществе возрастает всеобщая грамотность, доступность научной информации в результате развития компьютерных технологий и Интернета. Это способствует прозрачности общества, увеличивает возможности коммуникации между его членами. Правда, здесь появляются и некоторые издержки: профессиональные тайны врачей, политиков, деятелей искусства и т.д. легко просматриваются всеми, кто того желает. "Паноптикум" становится со стороны технических средств возможным. С другой стороны, возможность оперативно собрать информацию наталкивается в обществе на ситуацию сознательного её утаивания с помощью всякого рода паролей, искусственных знаковых систем, кодов, доступных только посвящённым. Тенденция прозрачности общества наталкивается на обратную тенденцию – не допустить всеобщей просматриваемости всех и всего всеми, то есть на сознательное сокрытие происходящего. Обе эти тенденции следуют из высшей социальной ценности – свободы. Я свободен знать всё, и я свободен скрывать всё. Наличие таких тенденций опять-таки вынуждает современного социального субъекта часто руководствоваться не точными характеристиками, а приблизительными описаниями социальных процессов. В современном обществе трудно осуществить чисто научный подход к решению социальных вопросов. Причина этого кроется в наличии мифологизированного сознания общества. Достаточно напомнить о таких мифах, как "всеобщие интересы", "общечеловеческие ценности", выражаемые якобы в программах некоторых партий и отдельных депутатов, или о "всемирно-исторических миссиях" того или иного класса, политического деятеля. Решения, принятые на основе таких мифов, будут далеки от рационально достоверных основ. К разряду таких мифов относится и утопия чисто научного конструирования переустройства общества, без учёта традиций, уклада жизни, ценностных ориентиров, которые определяют духовный космос его социальных субъектов. На смену старой рационалистической парадигме законов общественного развития сегодня приходит новая модель, которая, не отвергая рационального видения мира (природы, общества и мышления), дополняет его новыми элементами нерационального познания. Сама жизнь заставляет человечество искать это новое понимание мира и самого себя. И здесь помощь социально-гуманитарных наук трудно переоценить.