Речь идет не о светском суде, а о церковном. И о властях соответственно духовных. Они решили построить свою собственную вертикаль судебной власти.
От службы отстранить пожизненно
Прошедший недавно Архиерейский собор впервые в России учредил церковный суд. Как сообщил управляющий делами Московского патриархата митрополит Климент: "Предметом церковного судопроизводства будут исключительно канонические вопросы жизни церкви". Можно предположить, что из этих вопросов самым интересным (и, увы, популярным) для мирян будет процедура церковных разводов. Ими станут заниматься церковные суды. А благочестивые прихожане смогут пожаловаться туда на нерадивого священника.
Всех провинившихся священников будут судить по сборнику канонических правил православной церкви. Вполне вероятно, что перед судом предстанут и монахи, которые порой устраивают в монастырях неуставные взаимоотношения. Как в армии. Об этом возник отдельный разговор на Архиерейском соборе.
Глава Синодальной комиссии Московского патриархата по делам монастырей архиепископ Орехово-Зуевский Алексий призвал покончить с "дедовщиной", которая поразила ряд обителей. Интересно, что больше всего обижают младших в... женских монастырях. "Нередко между старшими и младшими в монастырях возникают отношения не христианского единения и любви, а разобщенности по принципу - кто кем командует, - сказал владыко. - Подобные отношения напоминают пресловутую армейскую "дедовщину" и непременно должны вызывать незамедлительное вмешательство монастырского совета. Столь пагубные явления надо устранять сразу и безвозвратно. Дисциплина в монастыре не может строиться на принуждении, ибо насильно в Царство Небесное не затащишь".
Несладко придется на суде и согрешившим священникам. Кстати, неумеренное винопитие - это повод для запрета на священнослужение. Подобное же наказание может понести и батюшка, не подчиняющийся своему руководству, например отказывающийся ехать к новому месту службы. Запрет на священнослужения считается очень суровым наказанием. Он накладывается как временно, так и пожизненно. А за самые тяжкие прегрешения суд вправе вообще лишить священника сана и даже отлучить расстригу от церкви.
Хотя все дела, которые будут рассматривать такие суды, являются сугубо внутренними для церкви, простых верующих они тоже касаются. Прихожане и послушники смогут получить судебную защиту от распоясавшихся церковных старослужащих. А обвенчавшиеся миряне, чей брак распался, через этот суд будут оформлять церковные разводы. Впрочем, это не значит, что развенчаться станет легче. Церковь отнюдь не поощряет второбрачия.
Приговор обжалуют на небесах
Поэтому с мирскими делами в этот суд можно даже не соваться. Строго говоря, церковные суды существовали и до революции. Но тогда они не были самостоятельным институтом, а входили в систему так называемых духовных консисторий.
Нынешний устав Русской православной церкви установил три инстанции церковного суда. Первая - самая низшая - это епархиальные суды, имеющие юрисдикцию в пределах своих епархий. Теоретически их можно сравнить с региональными судами. Выше стоит общецерковный суд с юрисдикцией в пределах всей Русской православной церкви. (Это как Верховный суд для государства.) А в качестве органа высшей судебной власти установлен суд Архиерейского собора с юрисдикцией также в пределах Русской православной церкви. У него сила почти, как у Конституционного суда. Но прямых аналогий со светскими учреждениями (коими и являются общегражданские суды), естественно, проводить нельзя.
Суд первой инстанции состоит не менее чем из пяти судей, срок их полномочий - три года с возможностью переназначения или переизбрания на новый срок.
Все решения этих судов, а также вызовы, запросы, распоряжения подлежат обязательному исполнению на подведомственной территории. Разбирательство дел ведется в закрытом режиме.
В остальном слушания дела будут мало чем отличаться от обычных. Согласно положению, епархиальный суд исследует и оценивает собранные по делу доказательства, в том числе вещественные, изучает аудио- и видеозаписи, допрашивает свидетелей.
Однако формально епархиальный суд не полномочен никого наказывать. Он лишь будет выносить вердикт, условно говоря, виновен или не виновен. Но в законную силу его решение вступит после утверждения епархиальным архиереем. На это последнему отводится семь дней. Он же и должен решить вопрос с наказанием.
Светские законы не отменяют духовных
В Министерстве юстиции России напомнили корреспонденту "РГ", что церковь в России отделена от государства. Де-юре Русская православная церковь ничем не отличается от других конфессий. Поэтому по статусу церковные суды являются скорее дисциплинарными комиссиями. Еще их можно условно сравнить с товарищескими судами, существовавшими в советское время. Впрочем, одно яркое отличие есть: церковные суды будут не только пропесочивать нарушителей, но и разбирать теоретические споры. К тому же их вес и статус внутри церкви, безусловно, будет гораздо выше, чем у советских дисциплинарных комиссий и товарищеских судов. Но юридической силы для светских властей решения епархиальных судов не имеют.
Правда, в одном вопросе церковные суды смогут оказать значительную помощь светским властям. Как разъяснили в министерстве юстиции, сейчас фактически нет механизма борьбы с тоталитарными сектами. В законах даже отсутствует само определение секты. А в правоохранительных органах мало специалистов, разбирающихся в этой специфике.
Между тем есть секты, которые используют вывеску Русской православной церкви как прикрытие. Они создают монастыри, якобы входящие в систему РПЦ, но по сути являющиеся сектами. А некоторые расхождения с официальной религией они объясняют теоретическими спорами. Процесс разрешения этих споров занимает в церкви длительное время. Люди же идут в "поддельные" монастыри и храмы, полагая, что они являются частью Русской православной церкви. А попадают фактически к мошенникам от религии. Сотни обманутых, обобранных людей, слушая сектантских проповедников, остаются на улице без домов и квартир. Счет тех, кто получил в таких сектах необратимые травмы психики, идет уже на тысячи.
Сейчас, когда появятся церковные суды, есть надежда, что они будут быстрее выводить на чистую воду подобных "раскольников". Это поможет спасти не только души, но и тела людей, ставших жертвами сект, "работающих" под православие.
Светский принцип разделения законодательной, исполнительной и судебной власти не характерен для церковного правосознания, видящего в епископе единого пастыря своего стада, несущего полноту служения и полноту ответственности в отношении всех сторон жизни своей паствы, «ибо всякого, кого посылает Домовладыка для управления своим домом, нам должно принимать так же, как самого пославшего» .
Этот основной принцип, вследствие которого полнота судебной власти в Церкви принадлежит: в епархии - епископу, а во всей Церкви — епископату в его совокупности, сохранялся в Русской Церкви на протяжении её истории. Следует заметить, что, вместе с тем, епископ издревле осуществлял свое служение судьи не обособленно, но при активном содействии и сотрудничестве клира .
Русская Церковь, принимая христианство от Византии, позаимствовала у неё основные принципы церковного устройства, в том числе устройства церковного суда. Вместе с тем, компетенция епископского суда была существенно расширена. Значительная часть судебных дел по вопросам гражданским (к примеру, по делам об умыкании невест) была отнесена к юрисдикции церковного суда. Такую уступку можно объяснить тем, что древнерусское светское право, которое сводилось к обычному праву, очевидно уступало принесенному из Византии греческими иерархами церковному законодательству. Кроме того, по всем без исключения подсудным делам клириков судил епископ. С развитием церковного землевладельчества к исключительной юрисдикции епископского суда были отнесены и миряне, жившие на церковных землях.
Таким образом, епископский суд включил в себя как дела по собственно церковным правонарушениям, так и дела по нарушениям гражданским. В связи с этим и устройство церковного суда было двойным. Суд по гражданским вопросам епископ совершал опосредовано - через своих мирских представителей: архиерейских бояр, дьяков, десятильников и прочих светских чиновников. Суд же собственно духовный совершался архиереем либо вместе с помощниками из числа духовенства, либо опосредовано — через них, причем окончательное решение в любом случае принадлежало самому епископу. Апелляционный суд и суд по делам епископов принадлежали собору епископов во главе с митрополитом.
С наступлением синодального периода дела светского характера изымаются из ведения церковных судов. Само церковное судопроизводство постепенно бюрократизируется вместе со всей системой церковного управления. На уровне епархиальном этот процесс получает свое завершение после издания Устава духовных консисторий в 1841 году. Присутствие консистории, в котором концентрировалась вся епархиальная административно-исполнительная деятельность, ведало и судебными делами в епархии. Подготовленные и предрешенные консисторией дела утверждались архиереем. Несмотря на право архиерея направлять дела на повторное рассмотрение консистории, громадный бумажный поток, давивший на епархиальных преосвященных, приводил к тому, что епископ визировал решения консистории, подчас не вникая в подробности дела. Высшая судебная власть в то время принадлежала Святейшему Синоду.
В контексте реформы гражданского суда 1864 г. возник вопрос и о реформе суда церковного. Созданный обер-прокурором Д.А. Толстым комитет под председательством архиепископа Макария (Булгакова) подготовил проект церковной судебной системы, основанной на принципах гласности суда, состязательности, независимости судебной власти от административной, причем, что касается последнего, судьи ставились в фактически независимое положение, в том числе, и от епархиального архиерея, но поставлены под надзор светских представителей обер-прокуратуры. Это исключение епископов из судебной системы стало предметом суровой критики со стороны профессора Московской Духовной академии А.Ф. Лаврова, и основной причиной того, что проект был отвергнут подавляющим большинством епархиальных архиереев.
Обсуждение неисправностей церковно-судебной системы и способов их преодоления продолжалось и после неудавшейся реформы и конкретизировалось в контексте предсоборной подготовки, начавшейся в 1905 году. Предварительный проект реформы, выработанный Предсоборным присутствием 1906 года, и созвучный большинству архиерейских отзывов, поступивших в Синод в 1905-1906 гг., предполагал создание четырех инстанций церковного суда (благочиннический суд, епархиальный суд, судебное отделение Синода, общее заседание Синода и его судебного отделения). В частности, предполагалось вывести судебные дела из компетенции консистории, остававшейся таким образом лишь органом административного управления, и передать эти дела независимому от консистории епархиальному суду, состоящему из пресвитеров. Вместе с тем, Присутствие соблюдало принцип единства епископской власти, поскольку решения епархиального суда передавались на утверждение епархиальному архиерею.
В те же предсоборные годы раздавались голоса в пользу отстранения епископа, как носителя административной власти, от участия в церковно-судебной системе, а также в пользу введения в церковные суды не только клириков, но и мирян. Эти голоса возобладали на Всероссийском церковном соборе в 1917-1918 гг. Предложенный соборным Отделом о церковном суде «Устав об устройстве церковного суда» устанавливал четыре судебных инстанции (благочиннический суд, епархиальный суд, церковно-областной суд, высший церковный суд) полностью независимых от инстанций церковно-административных. В частности, «Устав» оставлял за епархиальным архиереем лишь право «прокурорского надзора» над деятельностью епархиального суда, то есть право, в случае своего несогласия с его решением, направлять дело в областной суд. Ряд дел, вместе с тем, были отнесены к единоличной компетенции епархиального архиерея, что сохраняло status quo ещё консисторской судебно-административной системы. Наконец, «Устав» предполагал введение не только клириков, но и мирян во все создаваемые церковно-судебные инстанции. Принятый после жарких споров пленарным заседанием Собора, «Устав» столкнулся с вето Епископского совещания, едва ли не единственный раз за весь ход Собора воспользовавшегося правом отвергнуть постановление собора двумя третями своих голосов. Мотивируя свое решение, архипастыри указывали, прежде всего, на то, что «у епископа отнимается право ведать всеми судебными делами и решать их по закону и по совести епископоской», в чем члены Епископского совещания видели несоответствие «учению Слова Божия (Мф. 18, 15-19; 1 Тим. 5, 19-21), церковным канонам (1 Всел. Соб. 5 пр., IV, 9; VII, 4, Антиох. Соб. 4, 6, 9 пр., Карф. Соб 10, 12, 14, 15, 117 и др.) и преданию Церкви (см. Апост. Постановления кН. II, гл. 11-13, Иоанн Златоуст и др.)» . Преждевременное завершение Собора не позволило Отделу о церковном суде переработать и повторно представить на суд соборян проект реформы церковного суда.
Первый уставной документ Русской Церкви в новейший период её истории — «Положение об управлении Русской Православной Церкви» 1945 года лишь упоминает о принадлежности высшей судебной власти Поместному собору.
Пробел в правовом урегулировании церковно-судебной системы Русской Церкви восполнил Поместный собор 1988 года. Принятый им «Устав об управлении Русской Православной Церкви» предполагал четыре судебных инстанции: 1) епархиальный совет под председательством епархиального архиерея, причем ряд дел относились к единоличной компетенции последнего (VIII.19 и 51); 2) Священный Синод (V.32); 3) Архиерейский собор (III.7); 4) Поместный собор (II.6-7). Процессуальный аспект церковно-судебной системы «Устав» 1988 года не оговаривал, отсылая к обычном праву — к «принятой в Русской Православной Церкви процедуре церковного судопроизводства» (VIII.51).
К Юбилейному Архиерейскому собору 2000 года, учрежденная Священным Синодом Комиссия по внесению поправок в «Устав об управлении Русской Православной Церкви» подготовила новый проект устава, в котором, в частности, предполагалось «более четко и конкретно прописать юрисдикцию и деятельность церковного суда, определив его компетенцию и порядок разрешения церковных споров» . В новый«Устав Русской Православной Церкви» вошла отдельнаяглава, посвященная церковному суду и предусматривавшая три церковно-судебных инстанции: 1) епархиальный суд; 2) общецерковный суд; 3) суд Архиерейского собора. Порядок деятельности всех трех судебных инстанций в «Уставе» подробно не описывался: предполагалось, что он будет детализирован в ещё не созданном на тот момент «Положении о церковном суде».
В преддверии очередного Архиерейского собора, созыв которого ожидался в 2004 году, Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий поручил в 2003 году Историко-правовой комиссии Русской Православной Церкви подготовить проект «Положения» для дальнейшего рассмотрения на Соборе. Однако, как отмечал в своемдокладе на Архиерейском соборе 2004 года председатель Комиссии протоиерей Владислав Цыпин, по представлении проекта Комиссии «на благоусмотрение Святейшего Патриарха и в процессе дальнейшего обсуждения документа было сделано заключение о том, что этот проект отличается избыточной детализацией, чрезмерно сложен процессуально и не соответствует реальному кадровому потенциалу нашей Церкви, а также ввиду громоздкости проектируемого судебного аппарата требует значительных финансовых затрат, превышающих возможности большинства епархий. Подготовленный Комиссией проект был использован затем в качестве материала для выработки более лаконичного документа -“Временного положения о церковном судопроизводстве для епархиальных судов и епархиальных советов, выполняющих функции епархиальных судов” ».
Основным принципом, положенным в основу «Временного положения», стал делегированный характер епархиального судопроизводства: осуществляемая епархиальным судом судебная власть проистекает из канонической власти епархиального архиерея. В компетенцию суда вошел вывод о виновности или невинности обвиняемого лица, и каноническая оценка деяния; окончательное же решение по делу, в том числе решение о наложении наказания, было сохранено за епархиальным архиереем. Помимо установления этих основных принципов документ подробно расписывал процессуальный аспект деятельности епархиального суда.
«Временное положение» было принято 1 октября 2004 года Священным Синодом Русской Православной Церкви (см.журнал №69) «для руководства им епархиальными судами, а в случае их отсутствия епархиальными советами», и доведено до сведения прошедшего 3-8 октября Архиерейского собора.
Следующее слово в укреплении церковно-судебной системы Русской Православной Церкви принадлежит грядущему Архиерейскому собору.
Святой Игнатий Антиохийский. Послание к ефесянам, VI.
Уже древнейшие памятники христианской письменности (Дидаскалия, Апостольские постановления…) свидетельствовали о том, что пресвитеры и диаконы содействовали епископу в судебном расследовании и совершении суда.
Цит. по Е. В. Белякова. Церковный суд и проблемы церковной жизни. М., 2004. С. 191.
Извыступления председателя Синодальной комиссии митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла.
Церковньй cуд как уже отмечлось, появился на Руси после принятия христианства и сразу приобрел широкую юрисдикцию. Его деятельность регламентировалась княжескими уставами и уставными грамотами: Уставом князя Владимира Святославовича «О десятинах, судах и людях церковных», Уставом князя Ярослава Мудрого «О церковных судах», Смоленским уставом, а также нормами византийского канонического права.
По византийской традиции под церковной юрисдикцией находились все церковнослужители (белое и черное духовенство) и члены их семей, и так называемые «церковные люди» - т.е. все служилые и дворовые люди архиереев, а также все лица, жившие на землях, принадлежащих архиерейской кафедре или находившиеся под защитой церкви. Они судились церковным судом по делам духовным, гражданским и уголовным, за исключением татьбы с поличным, убийства и разбоя.
Судебная власть церкви распространялась на все преступления, совершенные «мирянами» против веры, нравственности, а также на их брачные и наследственные дела. Компетенция церковного суда в Древней Руси была невероятно обширна. В исключительном ведении церкви находились все дела, вплоть до уголовных, связанные с семейными отношениями (убийство, совершенное в кругу семьи; прерывание беременности; жестокое обращение мужа с женой, родителей с детьми и др.). Следует подчеркнуть, что принадлежность дел о наследстве к ведомству церковного суда станет на Руси вовсе не уникальным, а обычным явлением. В научной литературе до сих пор нет единого мнения по поводу возникновения этой традиции. На наш взгляд, наиболее обоснованной можно считать точку зрения К.А. Неволина. Ученый подчеркивал, что раз церковь решала вопрос о законности самого брака, следовательно, она же должна была определять и круг законных наследников умершего.
На Руси сложилась совершенно иная, чем в Византии, ситуация, где допускалось участие епископов в светских судах. Предоставление права светского суда епископам в Византии вытекало из уважения к их высокому нравственному авторитету и по сути своей возлагало на церковных иерархов дополнительные пастырские обязанности. Уставы князей Владимира и Ярослава создали особый круг дел, подсудных исключительно церковному суду, полностью исключив тем самым духовенство из сферы светской юрисдикции. А поскольку в Киевской Руси отправление правосудия было одной из важнейших статей дохода, образование церковного суда - это, прежде всего, забота о материальном обеспечении епископов.
Первоначально церковные суды не имели постоянно действующего состава и собирались по мере необходимости. Судебными полномочиями обладали все иерархи русской православной церкви, в источниках все они обозначены термином «владыка», а церковный суд назывался «владычным» судом.
Судьями также могли быть и другие, назначаемые владыкой церковнослужители. Пока епархии были небольшими, а дела по епархиальному управлению не отличались особой сложностью, вся административная и судебная власть находилась в руках епархиальных архиереев и церковных клириков. Последние всегда находились при архиереях в качестве их помощников по епархиальному управлению.
Со временем, по мере укрупнения епархий и образования новых, наметилось разделение всех дел на две категории.
К первой относились дела духовные - преступления духовных лиц против сана и своих обязанностей, преступления против веры - нарушения различных церковных правил и постановлений. Ко второй - все дела гражданские и уголовные, которые были отнесены к архиерейской юрисдикции.
В связи с указанным разделением, архиереи и клир оставили за собой только первую категорию дел, а вторую передали в руки светских архиерейских чиновников: наместников, десятильников, тиунов и прочих. Однако последние не могли самостоятельно принимать решение по делу без предварительного доклада архиерею. Вынесение окончательного приговора по всем судебным делам всегда оставалось за архиереем, который только тогда утверждал подготовленный чиновниками текст, когда получал подтверждение тяжущихся сторон, что все происходило именно так как записано в судных списках.
Церковный суд в период раздробленности. Значительно возросли в указанную эпоху земельные владения православных церквей и монастырей. По сравнению с Киевским периодом, расширилась компетенция церковного суда. В юрисдикцию церковного суда вошли: дела кабальные и жалобы холопов на своих хозяев, жалобы на нарушение семейных устоев, дела, касающиеся института усыновления.
Из текста Уставной грамоты смоленского князя Ростислава Мстиславовича новоучрежденной Смоленской епископии видно, что в начале XII в. церковному суду, и отчасти смешанному суду епископа и князя, подлежали дела: о самовольном разводе; о двоеженстве, о браках в недозволенной степени родства; о похищении невесты; о колдовстве; о драках между женщинами; об оскорблении женщин словом или действием; тяжбы между церковнослужителями.
В том случае, если стороны подпадали под юрисдикцию различных судов, например, истец был церковным человеком, а ответчик проживал на княжеской земле, учреждались «смесные», т.е. смешанные суды, в состав которых входили представители как княжеской, так и церковной администрации. После определения и осуждения виновного, наказание приводилось в исполнение по подсудности. А судебные пошлины делились поровну между князем и церковью. Если же иск предъявлялся самому архимандриту, то дело рассматривалось великокняжеским судом.
Ярлыки, данные монгольскими ханами русским митрополитам в XIII-XIV вв., не только подтверждали все привилегии православного духовенства, которые существовали до завоевания Руси, но и значительно их расширили. В частности, церковь получила право судить своих людей во всех делах гражданских, уголовных, и даже, чего раньше не было, в разбое и душегубстве.
Однако к концу удельного периода в Северо-Восточных землях церковная юрисдикция начала заметно уменьшаться. Наиболее явной эта тенденция стала в период образования централизованного государства. Уже в XV в. жалованные грамоты князей изъяли из юрисдикции церковных судов дела о наиболее тяжких уголовных преступлениях: разбое, душегубстве, «татьбе с поличным».
В Новгороде церковный суд назывался владычным. В нем председательствовал наместник архиепископа, а членами были 8 заседателей, которые избирались сторонами вышеуказанным порядком. Существовали также суды монастырские и суды поповских старост. Суду церковному подлежали лица духовного звания по всем категориям дел уголовных и гражданским спорам. Крестьяне, проживавшие на церковных землях, входили в юрисдикцию церковного суда на основании вотчинного права.
В ханском ярлыке, данном московскому митрополиту Петру, сказано: «а знает Петр митрополит в правду и правосудит и управляет люди своя в правду: и в чем ни буди, в разбои, или в поличном и в татьбе и во всех делах, ведает Петр митрополит един, или кому прикажет, да вся покорится и повинуются митрополиту, вся его церков- ныя причты по первым из начала законам их, и по первым грамотам нашим, первых царей великих грамотам и дефтерем и проч.». Теми же судебными правами обладали и архиепископы.
Следует отметить, что до XVI в. Русская Православная Церковь была одной из метрополий Константинопольского патриархата. Следовательно, она руководствовалась теми же нормами канонического права, что и Византийская Церковь. Каноническое право применялось на всей территории Руси. Духовенство старалось в точности сохранять уставы Греческой церкви.
В Новгородской Судной грамоте читаем: «Нареченному на архиеписковство Великого Новгорода и Пскова священноиноку Феофилу судити суд свой, суд святительский по Св. Отец правилу, и по Номоканону; а судити ему всех равно, как боярина так и жить- его, так молодшаго человека».
О том, что Уставы князей Владимира и Ярослава активно применялись в судебной практике церковных судов, говорит тот факт, что на протяжении многих веков тексты этих источников переписывались, исправлялись переписчиками. Древние термины, не понятные уже, заменялись новыми, устаревшие и потерявшие силу нормы дополнялись или заменялись.
Миряне судились церковным судом по делам касающимся ереси, колдовства и чародейства, святотатства, осквернения церквей, разорения могил, семейно-брачные дела, нарушения детьми родительской власти, рассмотрения и утверждения духовных завещаний, решения тяжебных дел о наследстве, похищения женщин, блуда, прелюбодеяния.
Все эти категории дел должны были рассматриваться и решаться по правилам Номоканона. Архиепископ обязан был оказывать равное правосудие всем гражданам - от боярина, до простолюдина. Отдельные дела рассматривались общими судами с участием представителей княжеской и церковной власти.
Довольно сложно ответить на вопрос: кем приводились в исполнение приговоры церковного суда? Судя по всему церковные наказания (епетимьи) налагались духовными лицами, а штрафы взимали архиереские чиновники. Исполнением приговоров, вынесенных церковным судом, занималась и светская власть. . «Били в торгу попов новгородских, что поругались иконами пьяни, а прислал их архиепископ Геннадий и бив отослали их опять к владыке».
Архиепископы подлежали суду митрополита. Митрополит же приезжал в епархии для отправления суда по делам духовным лично. В некоторых случаях он вызвал на суд церковных иерархов. Пребывание митрополита в епархии называлось «подъездом».
Итак, имеющиеся в нашем распоряжении источники свидетельствуют о существовании на Руси различных судов со своей подсудностью. Характерной чертой организации судебной системы киевского периода было существование «суда равных», т.е. участие представителей той корпорации (общины), к которой относились тяжущиеся. В древнерусских источниках нет сведений о составе княжеского, наместнического или тиунского суда. Древнейшие литовско-русские акты требуют участия в суде княжеских администраторов представителей общины. Ф.И. Леонтович считает, что «присяжные земяне» - выборные представители общины, установленные первым Статутом, были лишь развитием древнеславянского института «помочников».
К концу периода раздробленности основными судебными учреждениями становятся суды: княжеский, владельческий и церковный. Общинные и вечевые суды постепенно утрачивают свою былую самостоятельность. Можно предположить, что общинными судами разбиралась теперь незначительная категория имущественных исков и поземельных споров. После того как в Киевском государстве судопроизводство становиться одной из главных статей княжеских и церковных доходов, князь и владыка начинают действовать в качестве общественных обвинителей. Однако общинные начала судоустройства надолго сохранят свое значение. В законодательных актах Московского государства им лишь будет придано несколько иное направление.
П оложение и состав Общецерковного суда были приняты еще на Архиерейском соборе летом 2008 года. Однако первое заседание суд провел только спустя два года. Председатель суда митрополит Екатеринодарский и Кубанский Исидор и еще четверо судей: митрополит Черновицкий и Буковицкий Онуфрий, архиепископ Суздальский и Владимирский Евлогий, архиепископ Полоцкий и Глубокский Феодосий и епископ Дмитровский Александр - приняли присягу перед крестом и Евангелием.
Митрополит Исидор призвал следовать словам Его Святейшества Патриарха Кирилла, сказанным в ходе Архиерейского совещания: «Авторитет пастырей и архипастырей ослабляется несправедливыми действиями, а не их исправлением. По долгу Патриаршего служения скажу: произвола в жизни Церкви быть не должно. Никакой личный конфликт не должен приводить к необоснованным репрессиям клирика или, наоборот, личные симпатии - к тому, что нарушитель церковного порядка будет освобождаться от ответственности».
Также владыка Исидор напомнил, что со времени своего создания Общецерковный суд регулярно осуществлял консультативные функции в отношении епархиальных церковных судов.
На первом заседании Общецерковного суда было рассмотрено четыре дела. Ход судебного заседания и материалы дела не разглашаются. Все делопроизводство при подготовке заседания и во время заседания суда осуществляется Управлением делами Московской патриархии. Там пока не смогли сообщить «Огоньку» решения, которые вынесены, поскольку все они должны быть рассмотрены и утверждены Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Кириллом. Известно только, что все четыре дела не касались взаимоотношений служителей церкви с мирянами, а имели отношение исключительно к деликатным внутренним вопросам. Нам пообещали сразу же сообщить о вынесенных решениях, как только их утвердит Патриарх.
Мы обратились с просьбой рассказать о новом в истории Русской православной церкви институте к протоиерею Владиславу Цыпину , председателю историко-правовой комиссии РПЦ, которая несколько лет разрабатывала положение и другие необходимые документы, регламентирующие работу Общецерковного суда.
Чем было вызвано то, что Общецерковный суд провел свое первое заседание только спустя два года после образования?
Здесь речь не идет о каких-то проблемах или трудностях. Общецерковный суд - это апелляционная инстанция по делам клириков и мирян, лишь для архиереев (высший чин в православной церкви) - это суд первой инстанции. Епархиальные суды уже работают давно, но очевидно дел, которые мог бы рассмотреть Общецерковный суд, пока немного и возникают они еще довольно редко.
Что касается апелляционных дел, тут есть следующая коллизия. Если клириков отлучают от служения, извергают из сана или запрещают служение пожизненно, то такие решения епархиальная власть принимает не окончательно и они утверждаются Патриархом. После утверждения такого решения Патриархом мало остается надежды на пересмотр дела Общецерковным судом. Отлучение же мирян от церкви - такие дела исключительно редки.
Епархиальные суды начали появляться после 2000 года. Вначале в отдельных епархиях, после Собора 2004 года - в большинстве епархий, сейчас, думаю, почти во всех епархиях есть суды. Только там, где мало священников и не хватает кадров, там дела рассматривает епархиальный совет. Но я не знаю, как много у епархиальных судов дел. Если дело ясное, то часто, ознакомившись с документами, архиерей принимает решение без созыва суда. Суд необходим тогда, когда надо установить факт.
- Каков был смысл в образовании Общецерковного суда, если есть суд Архиерейского собора, епархиальные суды?
Архиерейский собор созывается раз в четыре года, а созывать его специально - очень затратно и избыточно. Поэтому если возникает вопрос по архиерею, почему бы не рассмотреть это дело на Общецерковном суде.
В какой степени обычные граждане, не служители церкви, могут быть вовлечены в рассмотрение дел Общецерковным судом?
Крайне редко. Это могут быть апелляции в связи с отлучением от церкви. Есть дела о возможном временном отлучении от церкви. Они тоже применяются крайне редко, но в известных случаях применяются, особенно если речь идет о мирянах, которые занимают церковные должности и когда пребывание на этой должности становится нетерпимым.
А, скажем, споры между служителями церкви и жителями деревни, где эта церковь расположена, могут рассматриваться церковным судом? Например, земельные споры.
Для церковных судов предусмотрена возможность рассмотрения разного рода тяжебных дел, но не в буквальном смысле слова. Любой мирянин может обратиться в церковный суд. Но церковный суд не может вторгаться в юрисдикцию гражданских государственных судов. Он не может обязать священника или мирянина передать имущество, выплатить компенсацию и так далее. Это возможно только в порядке третейского суда для тех, кто сам хочет подчиниться воле церкви, но обязательной силы с точки зрения государства за решениями церковного суда быть не может. Поэтому если кто-то хочет взыскать с церковного учреждения или клирика какой-то долг, то он может написать что-то вроде иска и в церковный суд, но церковный суд не уполномочен и не имеет средств к принуждению в подобных вопросах, в отличие от суда государственного.
Тогда какие тяжбы между мирянами и священнослужителями может рассматривать, регулировать Общецерковный суд?
Это дела, связанные с какими-то внутрихрамовыми отношениями. Но главное, чтобы оба человека хотели и были готовы подчиниться решению церковного суда.
Иногда в газетных публикациях создание церковного суда сравнивают с шариатским судом у мусульман. Насколько такое сравнение возможно?
Такие сравнения безосновательны. Именно потому, что шариатские суды - это суды не по духовным делам, как мы бы их обозначили, а по вполне гражданским и уголовным делам. Такое невозможно в церковном суде не только из-за того, что церковь отделена от государства, но еще и потому, что церковные суды никогда такие дела не решали. Когда-то в России, в синодальный период, Святейший синод был еще и правительственным учреждением, какие-то его решения принимались им как правительственным учреждением и были обязательны для исполнения под принуждением со стороны государства. Но принципиально церковная власть не может быть властью уголовной и сама по себе, по своей природе гражданскими делами не занимается. Это суд религиозного характера.
Если сравнивать с церковными судами других конфессий, например с Высшим судом католической церкви, насколько они сильно отличаются от Общецерковного суда РПЦ?
В католической церкви совершенно другие масштабы. Там суд всей католической церкви, а у нас на уровне поместной церкви - Русской православной, а не Вселенской православной. И там существует давняя судебная традиция. В православной же церкви, включая и Русскую, до XX века нигде не существовало самостоятельных, отдельных судебных учреждений. Судебные дела в старой России в синодальную эпоху рассматривались на высшем уровне - в Святейшем синоде, на епархиальном уровне - в духовных консисториях, но не было отдельных судебных учреждений. Более половины всех дел, которые рассматривал Синод, по сути были судебными. Ведь и бракоразводный процесс - это тоже судебное дело, и все они проходили через Синод, в противном случае брак не расторгался. Но тогда все решал Синод, он же принимал и законодательные акты, регулировавшие церковную жизнь, занимался назначениями и перемещениями священнослужителей по церковной иерархии и административной структуре и еще принимал разные судебные решения. Теперь появилось отдельное судебное учреждение в рамках РПЦ.
В старой России, как вы говорите, разводов было тысячекратно меньше, чем сейчас. Зато в современной России растет число венчаний - церковных браков. Расторжение таких браков тоже может рассматривать Общецерковный суд теперь?
Сейчас такие решения принимает архиерей. В Положении о церковном суде есть упоминание прочих дел. К таким делам можно отнести и бракоразводные процессы. Если архиерей сочтет, что дело сложное, он может передать его для рассмотрения в епархиальный суд. Но по инерции, поскольку раньше таких судов не было, все решения по бракоразводным процессам принимает архиерей и, как правило, лично. Для современной России венчание сейчас не является экзотикой, я думаю, до половины молодоженов венчаются. Но, к сожалению, и прекращение церковного брака тоже уже не редкость. Дел таких много, возможно, их будут рассматривать церковные суды. Обязательно такие дела рассматривают, если речь идет о втором церковном браке. В этом случае необходимо расторгнуть первый брак, но архиерей рассмотрит этот вопрос только после того, как и в гражданском порядке первый брак фактически распадется. Если этого не произошло, то и дело рассматривать не будут.
- А каково число людей, которые фактически могут попасть под юрисдикцию церковного суда?
Если говорить о священнослужителях, то сейчас их число приближается к 30 тысячам человек. Но это на всю Русскую церковь, ведь около половины от этого числа священнослужителей находится за пределами России - на Украине, в Белоруссии. Если же к этому добавить монахов, монахинь, послушников, церковных работников, церковнослужителей, в конце концов, певчих церковных хоров и так далее, то оценить общее количество людей, которые могут обратиться в церковный суд, трудно. Я думаю, не менее 100 тысяч человек, но это слишком приблизительная цифра. Ну и миряне теоретически подпадают под юрисдикции церковного суда, а мирян в нашей церкви десятки миллионов.
Судебная власть составляет часть церковной правительственной власти. Земная воинствующая Церковь представляет собой человеческое общество, в котором, как и во всяком общественном организме, могут возникать спорные случаи; члены Церкви – люди грешные – могут совершать преступления против заповедей Божиих, нарушать церковные установления; поэтому в земной Церкви есть место для осуществления ею самою судебной власти над своими чадами. Судебная деятельность Церкви многогранна. Грехи, открываемые на исповеди, подлежат тайному суду духовника; преступления клириков, связанные с нарушениями своих служебных обязанностей, влекут за собой публичные прещения. Наконец, в зависимости от характера взаимоотношений Церкви и государства, в компетенцию церковного суда в разные периоды истории входили тяжбные дела между христианами, и даже дела уголовные, суд по которым, в общем-то, не соответствует природе церковной власти.
Господь, проповедуя любовь к ближним, самоотречение и мир, не мог одобрять споры между учениками. Но сознавая человеческую немощь Своих последователей, Он указал им средства к прекращению тяжб: «Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним: если послушает тебя, то приобрел ты брата твоего; если же не послушает, возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово. Если же не послушает их, скажи Церкви, а если и Церкви не послушает, то да будет от тебе как язычник и мытарь» ().
Апостол Павел укорял Коринфских христиан: «Как смеет кто у вас, имея дело с другим, судиться у нечестивых, а не у святых?.. Разве не знаете, что мы будем судить ангелов, не тем ли более дела житейские? А вы, когда имеете житейские тяжбы, поставляете своими судьями ничего не значащих в Церкви. К стыду вашему говорю: неужели нет между вами ни одного разумного, который мог бы рассудить между братьями своими? Но брат с братом судится, и притом пред неверными. И то уже весьма унизительно для вас, что вы имеете тяжбы между собою. Для чего бы вам лучше не оставаться обиженными? Для чего бы вам лучше не терпеть лишения?» ().
Следуя наставлениям апостола, христиане первых веков избегали языческих судов и представляли в связи с этим свои споры на суд епископов. Они делали это потому, что если б христиане судились между собой в судах языческих, они бы роняли в глазах язычников нравственную высоту своей веры. К тому же римское судопроизводство предполагало совершение идолопоклоннической церемонии – воскурение фимиама богине правосудия Фемиде. В особенности недопустимо было для клириков обращаться со своими спорами в гражданский языческий суд. Для мирян епископский суд имел характер полюбовного разбирательства, или третейского суда. Однако если бы недовольная сторона стала искать своего права в гражданском суде, она тем самым подвергалась бы в глазах христианской общины нареканиям в поругании святыни и кощунстве.
Церковный суд в Византии
В эпоху гонений приговоры епископов, недействительные в государственном праве, не имевшие исполнительной силы в гражданском обществе, опирались исключительно на их духовный авторитет. После издания Миланского эдикта обычай христиан судиться у своих епископов получил государственную санкцию, а судебные решения архиереев стали опираться на исполнительную силу государства. Константин Великий предоставил христианам право переносить любые тяжбные дела на суд епископов, приговор которых признавался окончательным. Причем для такого переноса достаточно было желания одной стороны. Безапелляционный епископский суд, наделенный официально-государственным статусом, по мере христианизации империи с успехом стал конкурировать с юрисдикцией гражданских магистратов. Это привело к тому, что епископы оказались перегруженными массой дел, весьма далеких от духовной области. Архиереи тяготились этим. И позднейшие императоры, чтобы сузить судебные права Церкви, обусловили компетенцию епископского суда в решении гражданских тяжбных дел обоюдным согласием сторон. Но помимо дел, по которым епископский суд имел характер полюбовного разбирательства, по взаимному согласию сторон, некоторые дела уже по самому характеру своему подлежали в Византии архиерейскому церковному суду.
Исключительно церковному суду подлежали гражданские тяжбы между клириками, т.е. когда истец и ответчик были духовными лицами. Отцы Халкидонского Собора по этому поводу изрекли в 9-м правиле: «Аще который клирик с клириком же имеет судное дело, да не оставляет своего епископа, и да не перебегает к светским судилищам. Но сперва да производит свое дело у своего епископа, или, по изволению того же епископа, избранные обеими сторонами да составят суд. А кто вопреки сему поступит, да подлежит наказаниям по правилам. Аще же клирик со своим, или со иным епископом имеет судное дело, да судится в областном соборе». Все определения Халкидонского Собора были утверждены императором Маркианом и тем самым получили статус государственных законов.
В Византийской империи подсудность клириков своим архиереям по гражданским делам признавалась безусловной канонической нормой. Но по характеру своему такие дела могли бы разбираться и государственными судебными инстанциями. Иначе обстоит дело с делами собственно церковными, которые, хотя и имеют тяжбный характер, но по самой природе своей не могут быть подсудны нецерковным судебным учреждениям. Например, споры епископов о принадлежности прихода к той или иной епархии, тяжбы клириков о пользовании церковными доходами. Византийские императоры неоднократно подтверждали, что юрисдикция по этим делам принадлежит исключительно Церкви, и такие подтверждения с их стороны не носили характер уступки, а были лишь признанием неотъемлемого права Церкви.
Тяжбы между клириками и мирянами подлежали юрисдикции церковной и светской судебной власти. До императора Юстиниана мирянин мог учинить иск клирику и в светском, и в гражданском суде. Но Юстиниан предоставил клирикам привилегию отвечать по гражданским искам только пред своим архиереем. Если же одна из сторон выражала недовольство судебным решением епископа, она могла перенести дело в гражданский суд. При согласии гражданского суда с решением епископа, оно уже не подлежало пересмотру и приводилось в исполнение. В случае же иного решения гражданского суда допускалась подача апелляций и пересмотр дела на суде у митрополита. Патриарха или на Соборе. В 629 году император Ираклий издал новый закон, по которому «истец следует подсудности ответчика», то есть мирянин подает иск на клирика в духовный суд, а клирик на мирянина – в гражданский. «В позднейших памятниках византийского законодательства, – по словам профессора Н.С. Суворова, – не видно устойчивости по данному вопросу. «Эпанагога» высказалась вообще за неподсудность духовенства светским судам, а Вальсамон в своем толковании на 15-е правило Карфагенского Собора сообщает, что даже и епископы в его время привлекаемы были к гражданскому суду» . Что касается брачных дел, то вопросы о действительности заключенных браков, о расторжении браков в поздневизантийскую эпоху подлежали духовному суду, а определение гражданских, имущественных последствий брака или его расторжения преимущественно входило в компетенцию суда светского.
Церковный суд в Древней Руси
На Руси, в эпоху ее Крещения, действующее гражданское право не вышло еще за рамки обычного народного права, оно несравнимо было с филигранно разработанным римским правом, которое лежало в основе юридической жизни Византии, поэтому церковная иерархия, пришедшая к нам из Византии после Крещения Руси, получила в свою юрисдикцию много таких дел, которые в самой Византии были подсудны гражданским магистратам. Компетенция церковного суда в Древней Руси была необычайно обширна. По уставам князей св. Владимира и Ярослава, все отношения гражданской жизни, которые касались и нравственности, были отнесены к области суда церковного, епископского. Это могли быть дела, по византийским юридическим воззрениям, чисто гражданские. Уже в Византии брачные дела подлежали ведению по преимуществу церковного суда; на Руси Церковь получила в свое исключительное ведение все дела, связанные с супружескими союзами. Святительскому суду подлежали и дела, касающиеся взаимоотношений между родителями и детьми. Церковь своим авторитетом защищала как родительские права, так и неприкосновенность личных прав детей. В Уставе князя Ярослава говорится: «Аще девка не выходит замуж, а отец и мати силою отдадут, а что сотворит над собою, отец и мати епископу в вине, такожде и отрок» .
Дела по наследству тоже были подсудны Церкви. В первые века христианской истории Руси такие дела случались часто, поскольку весьма много было «невенчальных», незаконных, с церковной точки зрения, браков. Права детей от таких браков на отцовское наследство подлежали усмотрению церковных судов. Русская практика, в отличие от византийской, склонялась к признанию за детьми от таких браков прав на часть наследства. Все споры, которые возникали по поводу духовного завещания, тоже подлежали ведению церковных судов. Правовые нормы уставов св. Владимира и Ярослава сохраняли полную силу вплоть до Петровской реформы. В Стоглаве приводится полный текст церковного Устава св. Владимира как действующего закона.
В XVII веке церковная юрисдикция по гражданским делам расширилась в сравнении с более ранней эпохой. В «Выписке о делах, находившихся в патриаршем Разряде», сделанной для Большого Московского Собора 1667 г., перечислены такие гражданские дела, как:
споры по действительности духовных завещаний;
тяжбы о разделе наследства, оставленного без завещания;
о неустойках по брачным сговорам;
споры между женой и мужем о приданом;
споры о рождении детей от законного брака;
дела об усыновлениях и о праве наследования усыновленных;
дела о душеприказчиках, которые женились на вдовах умерших;
дела по челобитьям господ на беглых холопов, принявших постриг или женившихся на свободных.
По этим делам все лица – и клирики, и миряне – на Руси были подсудны церковному, епископском суду.
Но ведению церковной власти подлежали и все гражданские дела духовенства. Только архиереи могли рассматривать тяжбы, в которых обе стороны принадлежали духовенству. Если же одной из сторон был мирянин, то назначался суд «смесный» (смешанный). Бывали случаи, когда духовные лица сами искали суда у гражданских, то есть княжеских, а впоследствии царских судей. Противодействуя таким поползновениям, Новгородский архиепископ Симеон в 1416 году запретил монахам обращаться к светским судьям, а судьям принимать такие дела на рассмотрение – тем и другим под страхом отлучения от Церкви . Митрополит Фотий повторил это запрещение в своей грамоте. Но и белое духовенство, и монастыри далеко не всегда предпочитали судиться у архиереев. Часто они домогались права обращаться в княжеский суд, и правительство выдавало им так называемые несудимые грамоты, по которым духовенство освобождалось от подсудности епархиальным архиереям по гражданским делам. Чаще всего такие грамоты давались духовенству княжеских и царских вотчин, но не исключительно ему – выдавались они и монастырям. Стоглавый Собор 1551 г. отменил несудимые грамоты как противоречащие канонам. Царь Михаил Феодорович в 1625 г. дал своему отцу, Патриарху Филарету, жалованную грамоту, по которой духовенство не только в тяжбах между собой, но и по искам мирян должно было судиться в Патриаршем Разряде.
При царе Алексее Михайловиче все гражданские дела духовенства были переданы в ведомство учрежденного в 1649 г. Монастырского Приказа, против существования которого энергично, но тщетно протестовал Патриарх Никон. Большой Московский Собор, осудивший Патриарха Никона, тем не менее подтвердил постановление Стоглава об исключительной подсудности духовенства архиереям, и вскоре после Собора указом царя Феодора Алексеевича Монастырский Приказ был упразднен.
Своеобразие церковного судопроизводства на Руси в допетровскую эпоху заключалось еще и в том, что в ведение святительских судов входили и некоторые уголовные дела . По уставам князей св. Владимира и Ярослава церковному суду подлежали преступления против веры и Церкви: совершение христианами языческих обрядов, волшебство, святотатство, осквернение храмов и святынь; а по «Кормчей Книге» также – богохульство, ересь, раскол, отступничество от веры. Епископский суд разбирал дела, связанные с преступлениями против общественной нравственности (блуд, изнасилование, противоестественные грехи), а также браки в запрещенных степенях родства, самовольный развод, жестокое обращение мужа с женой или родителей с детьми, неуважение детьми родительской власти. Святительскому суду подлежали и некоторые случаи убийства; например, убийство в кругу семьи, изгнание плода, или когда жертвами смертоубийства были лица бесправные – изгои или рабы, а также личные обиды: оскорбление целомудрия женщины грязной бранью или клеветой, обвинение невинного в еретичестве или волшебстве. Что касается духовенства, то оно в допетровскую эпоху по всем уголовным обвинениям, кроме «смертоубийства, разбоя и татьбы с поличным», отвечало перед святительскими судьями. Как пишет профессор А.С. Павлов, «в древнем русском праве заметно преобладание принципа, по которому юрисдикция Церкви определялась не столько существом самых дел, сколько сословным характером лиц: лица духовные, как по преимуществу церковные, и судились у церковной иерархии» . В Судебниках Ивана III и Ивана IV так прямо и сказано: «а попа, и диакона, и чернеца, и черницу, и старую вдовицу, которые питаются от Церкви Божией, то судит святитель» .
Церковный суд в синодальную эпоху
С введением синодальной системы управления юрисдикция церковных судов решительно сужается. Что касается церковного суда по гражданским делам, то, по «Духовному регламенту» и резолюциям Петра Великого на доклады Святейшего Синода, в ведомстве церковного суда оставлены были только дела бракоразводные и о признании браков недействительными. Положение это в основных чертах сохранилось до конца синодальной системы. Сокращена была и компетенция церковных судов по гражданским делам духовенства. Практически весь этот разряд дел отошел к светскому суду. По Уставу Духовных Консисторий, суду епархиального начальства подлежали лишь дела, связанные с тяжбами между клириками из-за пользования церковными доходами и с жалобами на духовных лиц, будь то со стороны клириков или мирян, на неуплату бесспорных долгов и на нарушение иных обязательств. С учреждением Синода почти все те уголовные дела, которые прежде входили в юрисдикцию святительских судов, были переданы судам гражданским.
Сокращение криминальной компетенции церковных судов продолжалось и впоследствии. Некоторые из преступлений подлежали двойственной подсудности; преступления против веры (ересь, раскол), преступления против брачного союза. Но участие церковной власти в производстве таких дел сводилось к возбуждению дела по этим преступлениям и к определению церковного наказания за них. А светская власть проводила расследование, и гражданский суд назначал наказание по уголовным законам.
Исключительно духовному суду подлежали в синодальную эпоху те преступления, за которые уголовные кодексы не налагали уголовного наказания, а предусматривали только церковное покаяние: например, уклонение от исповеди по нерадению, соблюдение новообращенными инородцами прежних иноверных обычаев, покушение на самоубийство, отказ в помощи погибающему, принуждение родителями своих детей к вступлению в брак или к постригу. Хотя деяния эти значились в уголовном кодексе, но государство все-таки сознавало, что тут речь идет не об уголовных преступлениях в собственном смысле слова, а о преступлениях против религиозного и нравственного закона.
Что касается уголовных преступлений духовенства, то в синодальную эпоху все они стали предметом разбирательства судов светских. В Синод или к епархиальным архиереям виновные клирики направлялись только для снятия с них сана. Исключение оставлено было лишь за преступлениями клириков против своих служебных обязанностей и благочиния, и за делами по жалобам о личных обидах, наносимых духовными лицами и клириками мирянам. Такие дела оставались в юрисдикции духовных судов. Основанием для того, чтобы церковный суд судил клириков за нанесение обид, заключается в том, что такого рода преступления оскорбляют самый священный сан. 27 Апостольское правило гласит: «Повелеваем епископа, или пресвитера, или диакона, биющаго верных согрешающих, или неверных обидевших, и чрез сие устрашати хотящаго, извергати от священного чина. Ибо Господь отнюдь нас сему не учил; напротив того. Сам быв ударяем, не наносил ударов, укоряем, не укорял взаимно, «страдая, не угрожал» .
Церковный суд в новейший период истории. Русской Православной Церкви
В наше время, после издания Декрета об отделении Церкви от государства, духовенство, естественно, подлежит общей со всеми гражданами подсудности по уголовным и гражданским делам судам светским. Не входит в компетенцию духовного суда ныне и рассмотрение каких бы то ни было гражданских дел мирян, тем более не обременены они делами уголовными. Лишь преступления клириков против их служебных обязанностей по самому их характеру остаются в юрисдикции церковной судебной власти, хотя, разумеется, такие преступления сами по себе не считаются преступлениями с точки зрения гражданского законодательства. Но уголовные преступления клириков, подсудные судам светским, могут, конечно, быть поводом и для привлечения виновных к ответственности перед церковной властью.
В компетенцию церковной власти входит также разбирательство духовной стороны тех гражданских дел, которые, хотя в гражданско-правовом отношении и получают разрешение в судах светских, тем не менее для сознательного члена Церкви не могут быть разрешены без санкции церковной власти, например, дела бракоразводные. Хотя, естественно, решения по таким делам церковной власти не имеют гражданско-правовых последствий.
И наконец, вся область церковной покаянной дисциплины, связанная с тайной исповедью и тайно назначаемой епитимией, по самой природе своей всегда была исключительно и преимущественно предметом компетенции духовной власти: епископов и уполномоченных ими на духовничество пресвитеров.
Церковно-судебные инстанции
В отличие от светских судов, которые в современных государствах всюду отделены от административной и законодательной власти, каноническому праву этот принцип чужд. Вся полнота судебной власти в епархии, по канонам, сосредоточивается в лице ее верховного пастыреначальника и правителя – епархиального архиерея. По 32-му Апостольскому правилу: «Аще который пресвитер, или диакон от епископа во отлучении будет, не подобает ему в общение прияту быти иным, но точию отлучившим его, разве когда случится умрети епископу, отлучившему его». Но епископ, имея полноту судебной власти над клириками и мирянами, вверенными Богом его попечению, ведет расследование не единолично, а опираясь на помощь и советы своих пресвитеров.
В синодальную эпоху в России все судебные дела разбирались Консисториями, однако решения Консистории подлежали утверждению со стороны архиерея, который мог и не согласиться с суждением Консистории и вынести самостоятельное решение по любому делу.
На постановления епископского суда Каноны допускают апелляции к областному Собору, т.е. Собору митрополичьего округа (14 прав. Сард. Соб.; 9 прав. Халкид, Соб.). Собор митрополичьего округа – не только апелляционная инстанция, он еще является и первой инстанцией для суда по жалобам клириков и мирян на своего епископа или по жалобе одного епископа на другого. Начало 74 Апостольского правила гласит: «Епископ, от людей вероятия достойных обвиняемый в чем-либо, необходимо сам должен быть призван епископами; и аще предстанет и признается, или обличен будет, да определится епитимия…». А в 5 каноне I Никейского Собора после ссылки на 32 Апостольское правило, говорящее о том, что отлученные одним епископом не должны приниматься другими, сказано далее: «Впрочем да будет изследываемо, не по малодушию ли, или распре, или по какому-либо подобному неудовольствию епископа, подпали они отлучению. И так, дабы о сем происходи могло приличное изследование, за благо признано, чтобы в каждой области дважды в год были соборы».
На решения митрополичьего собора апелляции могут подаваться собору всей поместной Церкви, на суд Поместного Собора идут и жалобы на митрополита. Отцы Халкидонского Собора в заключении 9 правила изрекли: «Аще же на митрополита области епископ, или клирик, имеет неудовольствие, да обращается или к екзарху великия области, или к престолу царствующаго Константинополя, и пред ним да судится».
Русская Церковь с самого начала своего бытия и поныне имеет только две инстанции административной и судебной власти; епархиального архиерея и высшую церковную власть (митрополита, Патриарха с Собором, затем Святейший Синод, а ныне (после 1917 г.) – Поместный и Архиерейский Соборы, а также Священный Синод во главе с Патриархом).
В синодальную эпоху почти все дела, рассматриваемые епархиальным судом, даже без подачи апелляций, подлежали ревизии и утверждению Святейшим Синодом. Исключение составляли лишь дела по обвинениям духовных лиц в таких проступках, за которые полагалось лишь дисциплинарное наказание, бракоразводные дела по осуждении одного из супругов к наказанию, связанному с лишением всех прав состояния, а также разводы из-за безвестного отсутствия крестьян и мещан, и дела по расторжению браков жен без вести пропавших или взятых в плен военнослужащих низших чинов. Такая сверхцентрализация, сужая власть епархиального архиерея, противоречила канонам. Ныне епархиальные архиереи более самостоятельны, чем в синодальную эпоху, в осуществлении своей судебной власти.
По ныне действующему Уставу об управлении Русской Православной Церкви церковным судом первой инстанции является епархиальный совет. Устав предоставляет епархиальному архиерею утверждение взысканий церковного суда.
Согласно ст. 32 (гл. V Устава), «Священный Синод судит:
в первой инстанции разногласия между двумя или более архиереями, канонические проступки архиереев,
в первой и последней инстанции дела против клириков и мирян – ответственных сотрудников синодальных учреждений – за нарушение ими церковных правил и служебных обязанностей,
в последней инстанции канонические проступки священников и диаконов, которые наказаны судами низшей инстанции пожизненным запрещением, лишением сана или отлучением от Церкви,
канонические проступки мирян, пожизненно отлученных за эти проступки от Церкви судами низших инстанций,
все дела, переданные епархиальными судами» .
Суду Архиерейского Собора во второй инстанции подлежат разногласия между архиереями и все судебные дела, переданные Собору Священным Синодом. Архиерейский Собор правомочен также в первой инстанции рассматривать догматические и канонические отступления в деятельности Патриарха.
Второй судебной инстанцией по обвинениям Патриарха является Поместный Собор, который во второй и последней инстанции судит также все вообще дела, переданные ему Архиерейским Собором для окончательного решения.
